Псков – один из древнейших русских городов, неразрывно связанных с главнейшими событиями отечественной истории. До сих пор неизвестно, в каком году была заложена Псковская крепость, но самые первые строения могли здесь появиться ещё в X веке.
Равнодушие прихожан или пастырей?
Опубликовано 5 ноября 2014 г.
Протоиерей Павел Великанов в статье «Свобода веры или духовный тоталитаризм?» посетовал на отсутствие общинного сознания на приходах. Разговор об общинной жизни продолжает Влад Головин.
Я не знаком лично с отцом Павлом Великановым, но читая его тексты, проникся симпатией к автору. Так бывает всегда, когда встречаешь в чужом тексте мысли, которые давно занимают тебя самого.
Отец Павел пишет, что одна из важных проблем — «отсутствие общинного сознания на приходах». И дальше приводит важные цитаты из Писания. Потом он рассказывает об искаженном восприятии таинств, которое происходит из индивидуализма очень многих верующих. «Но практически никогда мы не встретимся с ситуацией, когда человек приходит в храм, чтобы почувствовать себя частью христианской общины».
Выражение «практически никогда», скорее всего — художественное преувеличение, гипербола. Потому что на любом приходе есть певчие, пономари (в России вы называете их алтарники), есть преподаватели воскресных школ, прихожане, которые принимают участие в других служениях своей общины. Да, многие приходят в храм только как в духовный супермаркет (да простят меня благочестивые читатели за эту приземленную лексику). Но почему так происходит?
Я не берусь судить о причинах такого социального явления, как отчужденность на приходах. Могу только поделиться скромными наблюдениями на примере собственной жизни в Церкви. Так или иначе, я всегда старался принимать участие в жизни разных общин. Служения были разные, но общее — одно. Большинству настоятелей или обычных священников, в общем то, все равно — чем именно занимаются прихожане, принимают ли они участие в жизни общины или просто приходят и уходят. Есть некий костяк, сложившийся коллектив, все как-то само собой идет, и новые люди никого особо не интересуют.
«Поражу пастыря — и рассеются овцы». Именно эти слова мне вспоминаются прежде всего, когда речь заходит о том, что на приходах мало общинности. Готовы ли сами священники не бегать по требам для того, чтобы прокормить семью, не выстаивать парадные молебны по вызову архиерея, а служить своей пастве? Служить не в том смысле, что изредка исповедовать, а быть действительно близким другом и наставником?
Приведу пример. Один знакомый диакон рассказывал, как он спросил у польского православного священника (кто не в курсе — в Польше есть православная церковь) — сколько у вас прихожан? Тот ответил — 281. Откуда такая точность? — удивился диакон. Оказалось, что у настоятеля есть картотека, в которой записано — кто и когда родился, венчался, он помнит всех и старается поддерживать общение с каждым.
Ничего подобного я не встречал на наших приходах. Более того, если ты перестаешь ходить в один храм и больше посещать другой — никто тебя не спросит о причине. Отряд не заметит потери бойца. Мы все ведем великую войну с нашими греховными страстями, павших на поле боя, я так понимаю, тут не подбирают.
Дело не только в моей личной обиде. Сама модель приходской жизни чаще всего не предполагает общинности. Священник теперь — мелкий и бесправный винтик большой машины, которая потребует его то на очередное торжественное мероприятие начальства, то на социальное служение, никак не связанное с его приходом.
Нормальная модель — это когда 20 или 30 семей платят десятину на свой храм и материально обеспечивают своего пастыря и его семью. А он занимается полноценным духовным руководством этих семей. Только не говорите, что это создаст почву для зависимости пастыря от чад. Чем нынешняя ситуация лучше? Ситуация, когда пастыри зависят только от своего начальства, а начальство — вообще ни от кого? Пасомые тогда могут рассчитывать только на собственное стремление жить по заповедям Божьим. И не нужно удивляться, что они в таком случае становятся индивидуалистами.
Отец Павел пишет, что одна из важных проблем — «отсутствие общинного сознания на приходах». И дальше приводит важные цитаты из Писания. Потом он рассказывает об искаженном восприятии таинств, которое происходит из индивидуализма очень многих верующих. «Но практически никогда мы не встретимся с ситуацией, когда человек приходит в храм, чтобы почувствовать себя частью христианской общины».
Выражение «практически никогда», скорее всего — художественное преувеличение, гипербола. Потому что на любом приходе есть певчие, пономари (в России вы называете их алтарники), есть преподаватели воскресных школ, прихожане, которые принимают участие в других служениях своей общины. Да, многие приходят в храм только как в духовный супермаркет (да простят меня благочестивые читатели за эту приземленную лексику). Но почему так происходит?
Я не берусь судить о причинах такого социального явления, как отчужденность на приходах. Могу только поделиться скромными наблюдениями на примере собственной жизни в Церкви. Так или иначе, я всегда старался принимать участие в жизни разных общин. Служения были разные, но общее — одно. Большинству настоятелей или обычных священников, в общем то, все равно — чем именно занимаются прихожане, принимают ли они участие в жизни общины или просто приходят и уходят. Есть некий костяк, сложившийся коллектив, все как-то само собой идет, и новые люди никого особо не интересуют.
«Поражу пастыря — и рассеются овцы». Именно эти слова мне вспоминаются прежде всего, когда речь заходит о том, что на приходах мало общинности. Готовы ли сами священники не бегать по требам для того, чтобы прокормить семью, не выстаивать парадные молебны по вызову архиерея, а служить своей пастве? Служить не в том смысле, что изредка исповедовать, а быть действительно близким другом и наставником?
Приведу пример. Один знакомый диакон рассказывал, как он спросил у польского православного священника (кто не в курсе — в Польше есть православная церковь) — сколько у вас прихожан? Тот ответил — 281. Откуда такая точность? — удивился диакон. Оказалось, что у настоятеля есть картотека, в которой записано — кто и когда родился, венчался, он помнит всех и старается поддерживать общение с каждым.
Ничего подобного я не встречал на наших приходах. Более того, если ты перестаешь ходить в один храм и больше посещать другой — никто тебя не спросит о причине. Отряд не заметит потери бойца. Мы все ведем великую войну с нашими греховными страстями, павших на поле боя, я так понимаю, тут не подбирают.
Дело не только в моей личной обиде. Сама модель приходской жизни чаще всего не предполагает общинности. Священник теперь — мелкий и бесправный винтик большой машины, которая потребует его то на очередное торжественное мероприятие начальства, то на социальное служение, никак не связанное с его приходом.
Нормальная модель — это когда 20 или 30 семей платят десятину на свой храм и материально обеспечивают своего пастыря и его семью. А он занимается полноценным духовным руководством этих семей. Только не говорите, что это создаст почву для зависимости пастыря от чад. Чем нынешняя ситуация лучше? Ситуация, когда пастыри зависят только от своего начальства, а начальство — вообще ни от кого? Пасомые тогда могут рассчитывать только на собственное стремление жить по заповедям Божьим. И не нужно удивляться, что они в таком случае становятся индивидуалистами.