Псков – один из древнейших русских городов, неразрывно связанных с главнейшими событиями отечественной истории. До сих пор неизвестно, в каком году была заложена Псковская крепость, но самые первые строения могли здесь появиться ещё в X веке.
Протоиерей Александр Ильяшенко: О покаянии, играх в духовную жизнь и горящей крыше
Опубликовано 2 сентября 2013 г.
Ничего нового…
Бывает подходит человек на исповедь и говорит: «Батюшка, мне стыдно, но ничего нового я вам сказать не могу». Я отвечаю: «Какое счастье! Это же просто замечательно! Представь, какой был бы ужас, если бы ты пришел (или пришла) и сказал мне что-то новое. Вот это было бы действительно ужасно!»
Так вот, если человеку нечего сказать на исповеди, это нормально. Конечно, это не значит, что ему в течение целого года будет нечего сказать, ведь грехи наши, увы, повторяются.
Но это не повод бездействовать. Если ты, например, сегодня ругался на ближних, ты изволь завтра не ругаться, иначе ты зря тогда каешься. Да, бывает, не удержался, пришел раздраженный, уставший. Воспринимай это как-то тяжелое поражение и с чувством покаяния, осознания, что ты позволил себе поддаться этому натиску лукавой силы, кайся: «Прости, Господи, я опять поддался». Это другой разговор.
Он не имеет отношения к расхожему и весьма бездуховному народному присловью: не согрешишь, не покаешься. Это ложь. Это самообман, попытка облегчить себе жизнь. Нужно не грешить, чтобы каяться, а каяться, чтобы не грешить. И каяться так, чтобы ты действительно был свободен от греха.
Игра в духовную жизнь
Заметьте, что великий святой Ефрем Сирин и другие великие святые вместе с ним или вслед за ним молились, взывали ко Господу: «Дай мне видеть мои прегрешения». Если ты хочешь видеть свои грехи, но не видишь, тогда будешь из глубины души взывать ко Господу: «Господи, дай мне видеть прегрешения!» Для того, чтобы покаяться. Покаялся, и Господь прощает. Но все время взывай: «Господи, дай мне видеть мои грехи».
Если ты будешь постоянно бороться со своими грехами, то они будут от тебя отступать. А, если ты борешься так, что они вновь и вновь тобою овладевают, значит, ты сам себя обманываешь, значит, ты плохо делаешь это важное и трудное дело. Значит, плохо каешься. Значит, ты играешь на самом деле в какую-то духовную игру, которая к серьезной духовной жизни имеет весьма отдаленное отношение.
Мы заранее любим прощать свои грехи: «Ах, меня обижают, я обижаюсь». Можете вы себе представить обиженным преподобного Сергия Радонежского? Пришел к нему какой-то вредный человек и начинает его обижать, а святой взял и обиделся. Нет, представляется другое, как он бы ему с любовью, кротко и мудро бы ответил. А мы сразу же начинаем: «Ах, меня обижают, значит, я обижаюсь, значит, я правильный».
Святые — они же сделаны из того же теста, что и мы, и находятся рядом с нами. А согрешить может только человек, который хочет согрешить. Если ты не хочешь, значит, не согрешишь. Значит, ты обижаешься, злишься, потому что хочешь обижаться, злиться.
Кто сказал, что все должно быть легко?
Тяжело при регулярной исповеди сконцентрироваться? А кто говорит, что духовная жизнь легкая? Где это сказано? Обещают радость — это да. Крест так и называют, и в богослужении звучит, — радостотворный крест, крест, который творит радость. Если человек поднимает на себя какие-то труды и свершения, то ему трудно, потому что это надо совершить. Радость — это то, чем можно поделиться с окружающими. Например, глубоким удовлетворением, которое испытывал когда-то вождь мирового пролетариата Владимир Ильич Ленин, с окружающими не поделишься. А вот радостью делятся.
Это критерий — если сердце радостно, значит, ты живешь правильно. Если у тебя радости нет, значит, ты заблуждаешься. Где заблуждаешься, это, конечно, надо разбираться, идти на исповедь и говорить: «У меня нет на сердце радости». Значит, я своих грехов не вижу. Значит, делаю что-то не так. Тогда говорить: «Батюшка, хочу посоветоваться. Я не вижу своих грехов». А он тебе скажет: «У тебя дело в том, в том, в том и в том».
Очень часто, кстати говоря, замечал, что человек, приходя на исповедь, сам, как правило, называет свои грехи. Просто он говорит, но не придает собственным словам своим значения. Я говорю: «Слушай, ты все сказал, что надо. Вот: раз, два, три. Смотри-ка. Вот Господь тебе открывает». Ведь исповедь — это таинство. Если человек серьезно к нему относится, тогда таинство совершается. Чем глубже и проникновеннее человек воспринимает то, что Господь ему открывает, и начинает жить в соответствии с этим небесным откровением, тем он глубже входит в исповедь — таинство, которое совершает Сам Господь.
Когда крыша горит
При редкой исповеди очень часто бывает, человек приходит тогда, когда уже пожар такой, что и крыша горит, и все пылает. Если человек регулярно приходит, и начинает разрастаться какой-нибудь конфликт, можно сразу сказать: «Посмотри сюда. Перестаньте так, попробуйте вот эдак». Глядишь, все улеглось и забылось. А то уже совсем, допустим, разводиться хотел. Почему нужно дождаться до того, что до такой статьи дошло, что уже разводиться впору? Кто тебе мешал прийти в храм раньше? Ты идешь в храм, чтобы получить совет. Очень хорошо. А что тебе мешало идти в храм и получить совет, раз ты доверяешь и все-таки пошел, раньше, пока не такой пожар разгорелся? Не зря в народе говорят: «Упустишь огонь — не потушишь».
При частой исповеди могут возникнуть проблемы, если человек невнимательно относится к себе, привыкает и теряет чувство благоговения. Он приступает к таинству как некой формальности, как к чему-то, что он как бы заслужил. Это крайность, другая сторона медали.
Как известно, мелкие грехи видеть гораздо труднее, чем крупные. Это не значит, что человек, который приходит редко и видит свои крупные грехи, видит и мелкие.
Всем врачам известно, что острый приступ может снять любой медик, а хронику вылечить может мастер. Так и здесь. Требуется особое и мастерство, и искусство от христианина, чтобы победить свои хронические грехи, такие, как зависть, обидчивость, злопамятство, осуждение… И постоянно молись, чтобы Господь даровал именно как великий дар видеть тебе твои грехи.
Покаяние и исповедь
Можно сказать, что продолжительность исповеди обратно пропорциональна глубине покаяния. Если человек действительно кается, то ему достаточно подойти, назвать свой грех. Порой даже можно и не называть: всегда видно, что человек кается. Священник — свидетель покаяния, он должен это засвидетельствовать: не слова, которые при этом произносятся, а именно то, что человек действительно кается.
Если человек исповедуется долго, то, значит, у него просто какие-то проблемы. Он что-то не понимает. Речь идет не о покаянии, а о том, что ему нужно разобраться в его жизненных проблемах. Или он первый раз пришел на исповедь.
В таком случае нужно искать специальные возможности. Приходить, допустим, в будний день, когда народу гораздо меньше, чем в субботний вечер или в другие предпраздничные дни. Можно заранее перед такой исповедью поговорить со священником, возможно, он выберет время днем, когда он свободен. Но только при этом не надо делать вид, что этот грешник — самый занятый на белом свете человек, что у него нет возможности выделить специальное время, поэтому он приходит, когда много исповедующихся: пускай все остальные прихожане ждут, пока он решает свои проблемы.
Нужно искать возможности, чтобы решать свои серьезные духовные проблемы и делать это столько времени, сколько требуется, но не совмещая с напряженным временем исповеди, когда многие прихожане хотят принести свое покаяние.
Дело происходит в спальном районе, где в храме всегда много исповедующихся? Но кто мешает человеку, у которого предполагается долгая исповедь, поехать в другой храм, где народу меньше?
Мы часто отвечаем на вопросы по Интернету, и если обращается москвич, и проблемы действительно серьезные, мы говорим: «Понимаете, на такой вопрос по Интернету ответить практически невозможно. Слишком много моментов, которые можно выяснить только из личной беседы. Постарайтесь приехать, пожалуйста, в храм в такое-то время». Как правило, почти никто не приезжает. То есть человек думает о своем комфорте, а не о чем-то более глубоком, и уже тем более не о том, что такое истинное покаяние.
Учить покаянию
Да, в больших храмах бывает по воскресным службам много прихожан, много исповедующихся. Как быть священнику, чтобы донести до прихожан мысль об истинном покаянии? Но вот святой праведный Иоанн Кронштадтский научил своих прихожан каяться, а это — тысячи людей… Значит, нужно читать таких великих подвижников, и на их трудах, на их примерах учиться. Священнику нужно говорить о покаянии и во время проповедей, и беседы устраивать с прихожанами. Сейчас возможность есть выступать в Интернете, письменно излагать.
Вообще, сегодня у всех верующих такие возможности, которых раньше ни у кого не было. Мы сейчас переживаем уникальный этап в жизни Церкви. Вот и надо пользоваться. Но пользоваться надо всем, и прихожанам, и духовенству, и учиться покаянию нужно всем — и священникам, и прихожанам.
Все мы перед лицом Божиим, собственно, в равном положении, все мы грешные. И всем необходимо постоянное искреннее покаяние. Конечно, нужно постоянно работать над собой, иначе из священника можно превратиться просто в требоисполнителя…
Да, бывает, человек уже знает, видит свой грех, но покаяться внутренне по-настоящему у него не получается, как бы он ни старался. Покаяние — это дар Божий. Что человеку невозможно — возможно Господу. Вот и нужно молиться: «Господи, я не умею каяться, научи».
Повторяю, покаяние — дар Божий, который приходит в ответ, прежде всего, на желание и молитву. Читай и учись на других примерах. И если ты будешь постоянно испрашивать у Господа искреннего покаяния для себя, будешь учиться ему, то постепенно и научишься.
Мы все нетерпеливые и хотим, чтобы результат был уже вчера. Получать какую-то профессию — здесь мы согласны, что нужно стараться долго и упорно, мы можем годами учиться. И дальше потом учиться, уже имея профессию, уже работая. В духовной жизни нам почему-то нужен быстрый готовый результат. Нет, здесь надо учиться, и тоже очень многие годы.
Нет покаяния? Тогда нужно идти на исповедь и каяться в том, что ты не каешься. Это совсем не парадокс, это шаги духовной жизни. Необходимо просить у Господа, чтобы Он научил каяться и видеть свои грехи. Это умение видеть — величайшее благо.
Если исповедующий священник видит, что перед ним человек исповедуется без покаяния, так ему и надо сказать: «Знаешь, ты думаешь, что ты каешься, но на самом деле ты не каешься. Молись, проси у Господа, чтобы он открыл тебе, что такое покаяние. Молись, чтобы Господь дал тебе видеть твои грехи. Если ты их начнешь видеть, не ужасайся, а радуйся».
Понятное дело, что священник не может видеть досконально сердце человека. Это видит Господь, Который милостив. А милосердие выше правосудия. И даже, если священнику кажется, что исповедание грехов — формальное, он их должен отпустить. Но сказать, что он видит: «На мой взгляд, твое покаяние недостаточно глубокое. Может, Господь его и видит, а я вот не вижу. У меня, может быть, слабое духовное зрение, и я ошибаюсь, но вот мне именно так кажется». Понятно, что увидеть все это можно не с первого раза, не с первой исповеди. Если ты человека видишь в первый раз, то трудно что-нибудь от него требовать, а с десятого все-таки уже можно надеяться на какую-то объективность.
Не нужно искать чувств и переживаний
Только вот, пытаясь прийти к покаянию, не нужно искать каких-то чувств и переживаний. Ведь в молитве Ефрема Сирина сказано: «Даруй ми зрети моя прегрешения». Именно — зрети, а не «переживать моя прегрешения», не «содрогаться от моих прегрешений», не еще что-то. Видеть, чтоб покаяться.
Покаяние должно быть постоянным, а исповедь — регулярной. Человек грешит постоянно, так что постоянно нужно стремиться к покаянию. А на исповедь нужно приходить с регулярностью, что будет помогать и духовной работе, внутренне дисциплинировать.
Если тебе что-то Господь открыл из твоих прегрешений — радуйся. Если ничего особенного не происходит, поскольку ты постоянно каешься и исповедуешься, то, слава Богу, это тоже нормально. Но нельзя, чтобы исповедь превращалось в какое-то формальное отрабатывание номера.
Бывает, что, придя к покаянию, человек круто меняет свою жизнь. История такого покаяния была описана у нас на сайте, когда женщина была уже на грани гибели (и физической, и духовной) — от пристрастия к алкоголю. Но — покаялась и оказалась настолько сильным человеком, что, хотя, как известно, женский алкоголизм не лечится, она смогла его победить, силой своего покаяния, молитвы, веры.
Но такие переходные, яркие этапы вовсе не говорят о том, что такому человеку затем не придется внутренне работать, чтобы вновь прийти к покаянию. Просто у него стартовые условия немного другие, но затем он в точно такое же положение становится, как и все остальные, кто живет более спокойно и размеренно. «Царствие небесное нудится» — это Спаситель сказал для всех. Это нудный, постоянный, однообразный труд, результаты которого не сразу видны. Но плоды, в конце концов будут: Господь дает, когда ты действительно внутренне станешь достойным их получить. Если пока их нет — терпи. Не терпится — значит, кайся: «Я нетерпелив». Надо терпеть.
Повторяю, покаяние — это не чувство, не переживание, а труд.
Как и для чего нужно каяться? Что сделать, чтобы увидеть свои грехи? Размышляет протоиерей Александр Ильяшенко.
Любое серьезное дело, которым человек занимается, должно быть регулярным. А что может быть серьезнее духовного делания? Соответственно, исповедь — очень важный момент духовной жизни человека. И она должна быть регулярной. Устоявшейся общецерковной практики, здесь, наверное, не существует, но опытные духовники советуют исповедоваться не реже раза в месяц, можно и чаще.
Но очевидно, что любую здравую мысль можно довести до своей противоположности. Чаще, чем раз в месяц — это что, каждый день, что ли? Нет, конечно.
Если человек собирается на исповедь чуть ли не каждый день — это говорит о том, что он либо не внимателен к себе, либо просто распущен, если совершает какие-то проступки или произносит слова, в которых ему каждый день надо каяться. Тогда это уже не исповедь и не покаяние, а игра в духовную жизнь.
Ты каешься для того, чтобы не повторять свой грех. Если ты после исповеди его тут же повторяешь, значит, собственно, не каешься, а информируешь духовника о своих недостатках. Это грубейшая ошибка. Духовнику не нужна никакая информация о твоих недостатках, потому что не духовник исповедь принимает, а Господь. А Господь все про тебя ведает. Господу нужно, чтоб ты был смирен и сокрушен.
Если ты действительно раскаялся и действительно смиряешься, если умеешь преодолевать свои грехи, тогда ты не будешь каждые пять минут бегать на исповедь. Тогда ты будешь думать о самой задаче исповеди, и стараться ее с Божьей помощью решать. Духовник может здесь оказать немалую помощь, потому что Господь спасает человека через человека. Для этого духовник и нужен. Не то, что без духовника невозможно спастись. Ведь Мария Египетская один раз всего лишь говорила со священником, с преподобным иеромонахом старцем Зосимой.
Большую помощь духовник может принести, только если человек действительно кается. Духовник есть свидетель покаяния. В молитве так и говорится: «Аз же точию свидетель есмь». Господь дает исповедующему священнику увидеть, почувствовать, кается человек или сам себя обманывает.
На самом деле, по своей сути каждый человек искренен, обман — не свойство человека. Но лукавый — большой профессионал сбивать человека с толку, обманывать. Как Пушкин говорил в стихотворении «Бесы»: «В поле бес нас водит, видно, да кружит по сторонам». Бес так может запутать, что человек искренне будет считать себя правым, хотя на самом деле — в данном случае — далек от правоты. Когда ему это объяснишь, он понимает, что происходит, начинает видеть ситуацию реально.
Если бы каялись так же профессионально, если можно так выразиться, как морочит нас лукавый, мы бы давным-давно все были святыми. Нужно обращать внимание на свои ошибки и стараться их не повторять, потому что наступать на одни и те же грабли — это наше излюбленное занятие, причем, опять-таки, мы любим обижаться на Спасителя и на всех окружающих, хотя виноваты сами.
Все это зная, нужно отличать намерение от исполнения. Потому что таких злодеев, которые нарочно грешат, практически нет, я, по крайней мере, не встречал. А вот людей, которые заблуждаются, считая себя безгрешными, сколько угодно.
Бывает грех ведомый и неведомый, вольный и невольный, который ты не хотел делать и не думал, что это грех. Однако мы грешим, и грешим с постоянством, достойным гораздо лучшего применения.
Но, поскольку мы грешим постоянно, потому и исповедь должна быть постоянная. Это должно быть осознанное, продуманное, взвешенное, глубокое движение души, а лучше сказать — некий ход духовной жизни.
Но очевидно, что любую здравую мысль можно довести до своей противоположности. Чаще, чем раз в месяц — это что, каждый день, что ли? Нет, конечно.
Если человек собирается на исповедь чуть ли не каждый день — это говорит о том, что он либо не внимателен к себе, либо просто распущен, если совершает какие-то проступки или произносит слова, в которых ему каждый день надо каяться. Тогда это уже не исповедь и не покаяние, а игра в духовную жизнь.
Ты каешься для того, чтобы не повторять свой грех. Если ты после исповеди его тут же повторяешь, значит, собственно, не каешься, а информируешь духовника о своих недостатках. Это грубейшая ошибка. Духовнику не нужна никакая информация о твоих недостатках, потому что не духовник исповедь принимает, а Господь. А Господь все про тебя ведает. Господу нужно, чтоб ты был смирен и сокрушен.
Если ты действительно раскаялся и действительно смиряешься, если умеешь преодолевать свои грехи, тогда ты не будешь каждые пять минут бегать на исповедь. Тогда ты будешь думать о самой задаче исповеди, и стараться ее с Божьей помощью решать. Духовник может здесь оказать немалую помощь, потому что Господь спасает человека через человека. Для этого духовник и нужен. Не то, что без духовника невозможно спастись. Ведь Мария Египетская один раз всего лишь говорила со священником, с преподобным иеромонахом старцем Зосимой.
Большую помощь духовник может принести, только если человек действительно кается. Духовник есть свидетель покаяния. В молитве так и говорится: «Аз же точию свидетель есмь». Господь дает исповедующему священнику увидеть, почувствовать, кается человек или сам себя обманывает.
На самом деле, по своей сути каждый человек искренен, обман — не свойство человека. Но лукавый — большой профессионал сбивать человека с толку, обманывать. Как Пушкин говорил в стихотворении «Бесы»: «В поле бес нас водит, видно, да кружит по сторонам». Бес так может запутать, что человек искренне будет считать себя правым, хотя на самом деле — в данном случае — далек от правоты. Когда ему это объяснишь, он понимает, что происходит, начинает видеть ситуацию реально.
Если бы каялись так же профессионально, если можно так выразиться, как морочит нас лукавый, мы бы давным-давно все были святыми. Нужно обращать внимание на свои ошибки и стараться их не повторять, потому что наступать на одни и те же грабли — это наше излюбленное занятие, причем, опять-таки, мы любим обижаться на Спасителя и на всех окружающих, хотя виноваты сами.
Все это зная, нужно отличать намерение от исполнения. Потому что таких злодеев, которые нарочно грешат, практически нет, я, по крайней мере, не встречал. А вот людей, которые заблуждаются, считая себя безгрешными, сколько угодно.
Бывает грех ведомый и неведомый, вольный и невольный, который ты не хотел делать и не думал, что это грех. Однако мы грешим, и грешим с постоянством, достойным гораздо лучшего применения.
Но, поскольку мы грешим постоянно, потому и исповедь должна быть постоянная. Это должно быть осознанное, продуманное, взвешенное, глубокое движение души, а лучше сказать — некий ход духовной жизни.
Ничего нового…
Бывает подходит человек на исповедь и говорит: «Батюшка, мне стыдно, но ничего нового я вам сказать не могу». Я отвечаю: «Какое счастье! Это же просто замечательно! Представь, какой был бы ужас, если бы ты пришел (или пришла) и сказал мне что-то новое. Вот это было бы действительно ужасно!»
Так вот, если человеку нечего сказать на исповеди, это нормально. Конечно, это не значит, что ему в течение целого года будет нечего сказать, ведь грехи наши, увы, повторяются.
Но это не повод бездействовать. Если ты, например, сегодня ругался на ближних, ты изволь завтра не ругаться, иначе ты зря тогда каешься. Да, бывает, не удержался, пришел раздраженный, уставший. Воспринимай это как-то тяжелое поражение и с чувством покаяния, осознания, что ты позволил себе поддаться этому натиску лукавой силы, кайся: «Прости, Господи, я опять поддался». Это другой разговор.
Он не имеет отношения к расхожему и весьма бездуховному народному присловью: не согрешишь, не покаешься. Это ложь. Это самообман, попытка облегчить себе жизнь. Нужно не грешить, чтобы каяться, а каяться, чтобы не грешить. И каяться так, чтобы ты действительно был свободен от греха.
Например, увидел, пьяный где-нибудь валяется. Можно его осудить, ведь действительно — очень неприглядная картина. А можно подумать: «Бедный человек. Если бы я был на его месте, я был бы хуже, точно. Вот он, по крайне мере, никого не осуждает, а я его осуждаю. Господи, спаси и помилуй его, и меня прости и помилуй, грешного, и не введи меня во искушение, чтобы я так же не валялся». Вот тогда и не согрешишь, и покаешься, и за него помолишься.
Если ты каялся перед Господом, Господь принимает твое покаяние, где бы ты ни был. Если ты от души покаялся в том, что в данную секунду кого-то осудил, то и на исповеди даже не вспомнится, потому что Господь прощает, ты же покаялся.
Если ты каялся перед Господом, Господь принимает твое покаяние, где бы ты ни был. Если ты от души покаялся в том, что в данную секунду кого-то осудил, то и на исповеди даже не вспомнится, потому что Господь прощает, ты же покаялся.
Игра в духовную жизнь
Заметьте, что великий святой Ефрем Сирин и другие великие святые вместе с ним или вслед за ним молились, взывали ко Господу: «Дай мне видеть мои прегрешения». Если ты хочешь видеть свои грехи, но не видишь, тогда будешь из глубины души взывать ко Господу: «Господи, дай мне видеть прегрешения!» Для того, чтобы покаяться. Покаялся, и Господь прощает. Но все время взывай: «Господи, дай мне видеть мои грехи».
Если ты будешь постоянно бороться со своими грехами, то они будут от тебя отступать. А, если ты борешься так, что они вновь и вновь тобою овладевают, значит, ты сам себя обманываешь, значит, ты плохо делаешь это важное и трудное дело. Значит, плохо каешься. Значит, ты играешь на самом деле в какую-то духовную игру, которая к серьезной духовной жизни имеет весьма отдаленное отношение.
Мы заранее любим прощать свои грехи: «Ах, меня обижают, я обижаюсь». Можете вы себе представить обиженным преподобного Сергия Радонежского? Пришел к нему какой-то вредный человек и начинает его обижать, а святой взял и обиделся. Нет, представляется другое, как он бы ему с любовью, кротко и мудро бы ответил. А мы сразу же начинаем: «Ах, меня обижают, значит, я обижаюсь, значит, я правильный».
Святые — они же сделаны из того же теста, что и мы, и находятся рядом с нами. А согрешить может только человек, который хочет согрешить. Если ты не хочешь, значит, не согрешишь. Значит, ты обижаешься, злишься, потому что хочешь обижаться, злиться.
Кто сказал, что все должно быть легко?
Тяжело при регулярной исповеди сконцентрироваться? А кто говорит, что духовная жизнь легкая? Где это сказано? Обещают радость — это да. Крест так и называют, и в богослужении звучит, — радостотворный крест, крест, который творит радость. Если человек поднимает на себя какие-то труды и свершения, то ему трудно, потому что это надо совершить. Радость — это то, чем можно поделиться с окружающими. Например, глубоким удовлетворением, которое испытывал когда-то вождь мирового пролетариата Владимир Ильич Ленин, с окружающими не поделишься. А вот радостью делятся.
Это критерий — если сердце радостно, значит, ты живешь правильно. Если у тебя радости нет, значит, ты заблуждаешься. Где заблуждаешься, это, конечно, надо разбираться, идти на исповедь и говорить: «У меня нет на сердце радости». Значит, я своих грехов не вижу. Значит, делаю что-то не так. Тогда говорить: «Батюшка, хочу посоветоваться. Я не вижу своих грехов». А он тебе скажет: «У тебя дело в том, в том, в том и в том».
Очень часто, кстати говоря, замечал, что человек, приходя на исповедь, сам, как правило, называет свои грехи. Просто он говорит, но не придает собственным словам своим значения. Я говорю: «Слушай, ты все сказал, что надо. Вот: раз, два, три. Смотри-ка. Вот Господь тебе открывает». Ведь исповедь — это таинство. Если человек серьезно к нему относится, тогда таинство совершается. Чем глубже и проникновеннее человек воспринимает то, что Господь ему открывает, и начинает жить в соответствии с этим небесным откровением, тем он глубже входит в исповедь — таинство, которое совершает Сам Господь.
Когда крыша горит
При редкой исповеди очень часто бывает, человек приходит тогда, когда уже пожар такой, что и крыша горит, и все пылает. Если человек регулярно приходит, и начинает разрастаться какой-нибудь конфликт, можно сразу сказать: «Посмотри сюда. Перестаньте так, попробуйте вот эдак». Глядишь, все улеглось и забылось. А то уже совсем, допустим, разводиться хотел. Почему нужно дождаться до того, что до такой статьи дошло, что уже разводиться впору? Кто тебе мешал прийти в храм раньше? Ты идешь в храм, чтобы получить совет. Очень хорошо. А что тебе мешало идти в храм и получить совет, раз ты доверяешь и все-таки пошел, раньше, пока не такой пожар разгорелся? Не зря в народе говорят: «Упустишь огонь — не потушишь».
При частой исповеди могут возникнуть проблемы, если человек невнимательно относится к себе, привыкает и теряет чувство благоговения. Он приступает к таинству как некой формальности, как к чему-то, что он как бы заслужил. Это крайность, другая сторона медали.
Как известно, мелкие грехи видеть гораздо труднее, чем крупные. Это не значит, что человек, который приходит редко и видит свои крупные грехи, видит и мелкие.
Всем врачам известно, что острый приступ может снять любой медик, а хронику вылечить может мастер. Так и здесь. Требуется особое и мастерство, и искусство от христианина, чтобы победить свои хронические грехи, такие, как зависть, обидчивость, злопамятство, осуждение… И постоянно молись, чтобы Господь даровал именно как великий дар видеть тебе твои грехи.
Покаяние и исповедь
Можно сказать, что продолжительность исповеди обратно пропорциональна глубине покаяния. Если человек действительно кается, то ему достаточно подойти, назвать свой грех. Порой даже можно и не называть: всегда видно, что человек кается. Священник — свидетель покаяния, он должен это засвидетельствовать: не слова, которые при этом произносятся, а именно то, что человек действительно кается.
Если человек исповедуется долго, то, значит, у него просто какие-то проблемы. Он что-то не понимает. Речь идет не о покаянии, а о том, что ему нужно разобраться в его жизненных проблемах. Или он первый раз пришел на исповедь.
В таком случае нужно искать специальные возможности. Приходить, допустим, в будний день, когда народу гораздо меньше, чем в субботний вечер или в другие предпраздничные дни. Можно заранее перед такой исповедью поговорить со священником, возможно, он выберет время днем, когда он свободен. Но только при этом не надо делать вид, что этот грешник — самый занятый на белом свете человек, что у него нет возможности выделить специальное время, поэтому он приходит, когда много исповедующихся: пускай все остальные прихожане ждут, пока он решает свои проблемы.
Нужно искать возможности, чтобы решать свои серьезные духовные проблемы и делать это столько времени, сколько требуется, но не совмещая с напряженным временем исповеди, когда многие прихожане хотят принести свое покаяние.
Дело происходит в спальном районе, где в храме всегда много исповедующихся? Но кто мешает человеку, у которого предполагается долгая исповедь, поехать в другой храм, где народу меньше?
Мы часто отвечаем на вопросы по Интернету, и если обращается москвич, и проблемы действительно серьезные, мы говорим: «Понимаете, на такой вопрос по Интернету ответить практически невозможно. Слишком много моментов, которые можно выяснить только из личной беседы. Постарайтесь приехать, пожалуйста, в храм в такое-то время». Как правило, почти никто не приезжает. То есть человек думает о своем комфорте, а не о чем-то более глубоком, и уже тем более не о том, что такое истинное покаяние.
Учить покаянию
Да, в больших храмах бывает по воскресным службам много прихожан, много исповедующихся. Как быть священнику, чтобы донести до прихожан мысль об истинном покаянии? Но вот святой праведный Иоанн Кронштадтский научил своих прихожан каяться, а это — тысячи людей… Значит, нужно читать таких великих подвижников, и на их трудах, на их примерах учиться. Священнику нужно говорить о покаянии и во время проповедей, и беседы устраивать с прихожанами. Сейчас возможность есть выступать в Интернете, письменно излагать.
Вообще, сегодня у всех верующих такие возможности, которых раньше ни у кого не было. Мы сейчас переживаем уникальный этап в жизни Церкви. Вот и надо пользоваться. Но пользоваться надо всем, и прихожанам, и духовенству, и учиться покаянию нужно всем — и священникам, и прихожанам.
Все мы перед лицом Божиим, собственно, в равном положении, все мы грешные. И всем необходимо постоянное искреннее покаяние. Конечно, нужно постоянно работать над собой, иначе из священника можно превратиться просто в требоисполнителя…
Да, бывает, человек уже знает, видит свой грех, но покаяться внутренне по-настоящему у него не получается, как бы он ни старался. Покаяние — это дар Божий. Что человеку невозможно — возможно Господу. Вот и нужно молиться: «Господи, я не умею каяться, научи».
Повторяю, покаяние — дар Божий, который приходит в ответ, прежде всего, на желание и молитву. Читай и учись на других примерах. И если ты будешь постоянно испрашивать у Господа искреннего покаяния для себя, будешь учиться ему, то постепенно и научишься.
Мы все нетерпеливые и хотим, чтобы результат был уже вчера. Получать какую-то профессию — здесь мы согласны, что нужно стараться долго и упорно, мы можем годами учиться. И дальше потом учиться, уже имея профессию, уже работая. В духовной жизни нам почему-то нужен быстрый готовый результат. Нет, здесь надо учиться, и тоже очень многие годы.
Нет покаяния? Тогда нужно идти на исповедь и каяться в том, что ты не каешься. Это совсем не парадокс, это шаги духовной жизни. Необходимо просить у Господа, чтобы Он научил каяться и видеть свои грехи. Это умение видеть — величайшее благо.
Если исповедующий священник видит, что перед ним человек исповедуется без покаяния, так ему и надо сказать: «Знаешь, ты думаешь, что ты каешься, но на самом деле ты не каешься. Молись, проси у Господа, чтобы он открыл тебе, что такое покаяние. Молись, чтобы Господь дал тебе видеть твои грехи. Если ты их начнешь видеть, не ужасайся, а радуйся».
Понятное дело, что священник не может видеть досконально сердце человека. Это видит Господь, Который милостив. А милосердие выше правосудия. И даже, если священнику кажется, что исповедание грехов — формальное, он их должен отпустить. Но сказать, что он видит: «На мой взгляд, твое покаяние недостаточно глубокое. Может, Господь его и видит, а я вот не вижу. У меня, может быть, слабое духовное зрение, и я ошибаюсь, но вот мне именно так кажется». Понятно, что увидеть все это можно не с первого раза, не с первой исповеди. Если ты человека видишь в первый раз, то трудно что-нибудь от него требовать, а с десятого все-таки уже можно надеяться на какую-то объективность.
Не нужно искать чувств и переживаний
Только вот, пытаясь прийти к покаянию, не нужно искать каких-то чувств и переживаний. Ведь в молитве Ефрема Сирина сказано: «Даруй ми зрети моя прегрешения». Именно — зрети, а не «переживать моя прегрешения», не «содрогаться от моих прегрешений», не еще что-то. Видеть, чтоб покаяться.
Покаяние должно быть постоянным, а исповедь — регулярной. Человек грешит постоянно, так что постоянно нужно стремиться к покаянию. А на исповедь нужно приходить с регулярностью, что будет помогать и духовной работе, внутренне дисциплинировать.
Если тебе что-то Господь открыл из твоих прегрешений — радуйся. Если ничего особенного не происходит, поскольку ты постоянно каешься и исповедуешься, то, слава Богу, это тоже нормально. Но нельзя, чтобы исповедь превращалось в какое-то формальное отрабатывание номера.
Бывает, что, придя к покаянию, человек круто меняет свою жизнь. История такого покаяния была описана у нас на сайте, когда женщина была уже на грани гибели (и физической, и духовной) — от пристрастия к алкоголю. Но — покаялась и оказалась настолько сильным человеком, что, хотя, как известно, женский алкоголизм не лечится, она смогла его победить, силой своего покаяния, молитвы, веры.
Но такие переходные, яркие этапы вовсе не говорят о том, что такому человеку затем не придется внутренне работать, чтобы вновь прийти к покаянию. Просто у него стартовые условия немного другие, но затем он в точно такое же положение становится, как и все остальные, кто живет более спокойно и размеренно. «Царствие небесное нудится» — это Спаситель сказал для всех. Это нудный, постоянный, однообразный труд, результаты которого не сразу видны. Но плоды, в конце концов будут: Господь дает, когда ты действительно внутренне станешь достойным их получить. Если пока их нет — терпи. Не терпится — значит, кайся: «Я нетерпелив». Надо терпеть.
Повторяю, покаяние — это не чувство, не переживание, а труд.
Оксана Головко