Псков – один из древнейших русских городов, неразрывно связанных с главнейшими событиями отечественной истории. До сих пор неизвестно, в каком году была заложена Псковская крепость, но самые первые строения могли здесь появиться ещё в X веке.
Существуют ли современные грехи?
Опубликовано 30 мая 2013 г.
Считается, что в наше время человека подстерегает гораздо больше искушений и соблазнов, нежели сто или двести лет назад. Телевидение, Интернет, модель поведения человека в обществе – буквально все дышит грехом и склоняет к нему. Да и сами грехи нынче уже не те, что раньше. Иные и в литературе не описаны, и даже названия им еще не придумали. Об особенностях духовной жизни современного христианина размышляет протоиерей Виталий Шинкарь.
Думаю, что «современные» грехи вряд ли существуют. Страсти у нас те же самые, что и сто, и тысячу лет назад. Просто мы можем не замечать, как старое приходит к нам под видом нового.
В моем любимом фильме «Револьвер», который я бы назвал духовным, есть замечательная мысль: чем древнее разводка, тем она удачнее действует. Все-все грехи, пороки и страсти человеческие в мире существуют давно, они описаны, но нам они преподаются в разных оболочках, будь то Интернет, или что иное. Грех просто выходит на новую плоскость, представляется в новом контексте. Задача христианина – суметь увидеть этот грех еще до погружения в него.
Например, святые отцы пишут, что не всякий помысел нужно принимать. Выражаясь современным компьютерным языком, мы должны увидеть грех еще в состоянии «zip-архива», стучащегося в наше сознание. Нельзя «распаковывать» его сразу. Любую мысль нужно сперва пощупать. И если она смущает сердце, то и отправить этот «zip» в корзину.
Интернет-пространство и особенно площадки социальных сетей дают всем нам огромный простор для слова. Трибуну получают, в том числе такие ничтожества и невежды, которых в реальной жизни никто бы и слушать не стал. Эта «свобода слова» формирует в нас простые и древние страсти: стать учителями жизни, судьями и чуть ли не вершителями судеб и разрешителями всех проблем жизни. «Я имею право говорить, я имею право судить и казнить, я имею право вносить коррективы в любую ситуацию». Этому же вторит и современная медийная культура: передачи типа «Пусть Говорят», «Дом Два», «Фабрика Звезд», «Слабое Звено», «Час Суда» и другие, им же имя легион, заполонили эфир и стали предельно популярны. Тема всех передач одна и та же – разрушить в людях дружбу, коллективизм, вынести самую вонючую грязь человеческой жизни на свет, расшатать исторические понятия правды и чести, сделать черное белым и наоборот, сделать меня судьёй и мерилом правды. На этих виртуальных полях ломаются настоящие копья. Люди хамят друг другу, кричат, оскорбляют. Как не вспомнить Писание: Мир – это «.…похоть плоти, похоть очей и гордость житейская.…» (1-е Иоанна 2:16). Ничего не поменялось.
В моем любимом фильме «Револьвер», который я бы назвал духовным, есть замечательная мысль: чем древнее разводка, тем она удачнее действует. Все-все грехи, пороки и страсти человеческие в мире существуют давно, они описаны, но нам они преподаются в разных оболочках, будь то Интернет, или что иное. Грех просто выходит на новую плоскость, представляется в новом контексте. Задача христианина – суметь увидеть этот грех еще до погружения в него.
Например, святые отцы пишут, что не всякий помысел нужно принимать. Выражаясь современным компьютерным языком, мы должны увидеть грех еще в состоянии «zip-архива», стучащегося в наше сознание. Нельзя «распаковывать» его сразу. Любую мысль нужно сперва пощупать. И если она смущает сердце, то и отправить этот «zip» в корзину.
Интернет-пространство и особенно площадки социальных сетей дают всем нам огромный простор для слова. Трибуну получают, в том числе такие ничтожества и невежды, которых в реальной жизни никто бы и слушать не стал. Эта «свобода слова» формирует в нас простые и древние страсти: стать учителями жизни, судьями и чуть ли не вершителями судеб и разрешителями всех проблем жизни. «Я имею право говорить, я имею право судить и казнить, я имею право вносить коррективы в любую ситуацию». Этому же вторит и современная медийная культура: передачи типа «Пусть Говорят», «Дом Два», «Фабрика Звезд», «Слабое Звено», «Час Суда» и другие, им же имя легион, заполонили эфир и стали предельно популярны. Тема всех передач одна и та же – разрушить в людях дружбу, коллективизм, вынести самую вонючую грязь человеческой жизни на свет, расшатать исторические понятия правды и чести, сделать черное белым и наоборот, сделать меня судьёй и мерилом правды. На этих виртуальных полях ломаются настоящие копья. Люди хамят друг другу, кричат, оскорбляют. Как не вспомнить Писание: Мир – это «.…похоть плоти, похоть очей и гордость житейская.…» (1-е Иоанна 2:16). Ничего не поменялось.
Неизменны и принципы противостояния похотям и страстям. Увидеть их, вычленить, отсеять поможет одно – очередная решительная попытка действительно встать на выбранный тобой путь христианской жизни. Современный мир уже и слов таких не знает и не понимает – страсть, похоть…
Не грешит праведник. Мы же, идущие по жизненному пути, часто спотыкаемся и падаем. Но это не самое страшное. Гораздо хуже, когда человек никуда не идет и ничего не делает. Он пребывает в состоянии, которое даже грехом назвать нельзя. Грех – это высокое состояние человека, совершившего промах. Но промах – это удел стреляющего в цель. Как говорят на Афоне, в прелесть еще нужно попасть. То есть это настолько высокое состояние, что попасть в него может только делатель. А среди нас делателей мало. Поэтому и исповеди наши, как правило, шаблонные и пустые. А о чем говорить если никто не пытается начать внутреннюю жизнь? Лётчиков нет…
В одной из песен Бориса Гребенщикова, в которой поется о том, что он видит в современном мире, есть замечательная фраза: «…на каждой странице обнаженная Маха, я начинаю напоминать себе монаха. Вокруг нет искушений, которым я хотел бы поддаться». Проще говоря, высокое искушение приходит к человеку, занятому высоким деланием. А людям деградировавшим, культурно опустившимся до самых низов, искушения уже не нужны. Да и не нужно дьяволу пытаться соблазнить тех, кто и так пребывает в соблазне. И это самое страшное в состоянии современного человечества — настоящие искушения как раз кончились, а люди все падают.
Не грешит праведник. Мы же, идущие по жизненному пути, часто спотыкаемся и падаем. Но это не самое страшное. Гораздо хуже, когда человек никуда не идет и ничего не делает. Он пребывает в состоянии, которое даже грехом назвать нельзя. Грех – это высокое состояние человека, совершившего промах. Но промах – это удел стреляющего в цель. Как говорят на Афоне, в прелесть еще нужно попасть. То есть это настолько высокое состояние, что попасть в него может только делатель. А среди нас делателей мало. Поэтому и исповеди наши, как правило, шаблонные и пустые. А о чем говорить если никто не пытается начать внутреннюю жизнь? Лётчиков нет…
В одной из песен Бориса Гребенщикова, в которой поется о том, что он видит в современном мире, есть замечательная фраза: «…на каждой странице обнаженная Маха, я начинаю напоминать себе монаха. Вокруг нет искушений, которым я хотел бы поддаться». Проще говоря, высокое искушение приходит к человеку, занятому высоким деланием. А людям деградировавшим, культурно опустившимся до самых низов, искушения уже не нужны. Да и не нужно дьяволу пытаться соблазнить тех, кто и так пребывает в соблазне. И это самое страшное в состоянии современного человечества — настоящие искушения как раз кончились, а люди все падают.
Наши слабость и нерешительность сделали все сами, за всех бесов мира. Современный человек легко падает. А когда начинает прозревать, то понимает, что падение было состоянием жизни. Как можно было вляпаться в ЭТО? Чему я поддался? Картинке с голой бабой? Где же были те искушения, которым «я хотел бы поддаться»? Ницше очень точно сказал: «Не ваш грех — ваше самодовольство вопиет к небу; ничтожество ваших грехов вопиет к небу!».
Как христиане, мы деградировали до того, что не интересуемся своим Богом, нашим Христом. Мы превратились всего лишь в одну из религий. Чем мы отличаемся от других? Спроси у современного прихожанина — как пришло наше спасение, что такое Святая Троица – и даже это не всегда услышишь. Современному человеку это малоинтересно. Слово Христа, Евангелие — малоинтересно. Кого бесу искушать? Ему уже не нужно в этом мире появляться. Чего ему идти на гей-парад, когда там и так полностью его публика? Что ему делать в Интернете, 80% которого забито «порнухой»? Искушения, брань духовная – для сильных борцов. А современного человека не то, что бес – ветер валит. Нас и бороть не нужно – сами падаем.
Господь нас всё еще поддерживает в этом бедствии, дает нам шансы на какие-то прорывы, движения - чтобы мы окончательно не пали, не опустились до безобразия, до бесчеловечности. И в этом я вижу огромную милость Божию к нашему несчастному современному человеческому роду.
Как христиане, мы деградировали до того, что не интересуемся своим Богом, нашим Христом. Мы превратились всего лишь в одну из религий. Чем мы отличаемся от других? Спроси у современного прихожанина — как пришло наше спасение, что такое Святая Троица – и даже это не всегда услышишь. Современному человеку это малоинтересно. Слово Христа, Евангелие — малоинтересно. Кого бесу искушать? Ему уже не нужно в этом мире появляться. Чего ему идти на гей-парад, когда там и так полностью его публика? Что ему делать в Интернете, 80% которого забито «порнухой»? Искушения, брань духовная – для сильных борцов. А современного человека не то, что бес – ветер валит. Нас и бороть не нужно – сами падаем.
Господь нас всё еще поддерживает в этом бедствии, дает нам шансы на какие-то прорывы, движения - чтобы мы окончательно не пали, не опустились до безобразия, до бесчеловечности. И в этом я вижу огромную милость Божию к нашему несчастному современному человеческому роду.
Современный мир летит в тартарары, это совершенно очевидно. Передние вагоны поезда уже в пропасти. Мы, может быть, еще не доехали до пропасти, но уже видим, что творится впереди. Мне кажется, что сегодня сбывается то, о чем говорили во все времена святые — последние люди будут спасаться терпением. А больше у нас ничего и нет. Наша задача, как и во все времена, совершить свой христианский путь, сохранить Заповедь. Ничего другого нам не предложат.
Мы должны пытаться сохранить заповедь – так, как мы ее понимаем, как чувствуем, как прозвучала она в Евангелии. Это единственное условие нашего выживания. Сегодня этому нужно учить и себя, и окружающих, и каждого человека в Церкви. Хранить Заповедь не в буквальном понимании декалога, который первым делом приходит на ум современному человеку, а так, как заповедано нам Христом. Я должен хранить то, что я принял от Него в Евангелии, то, что я выбрал на своем жизненном пути, то, через что я понимаю жизнь святых и самой Церкви. Вот эту Заповедь нужно хранить.
А если и падать, то не за копейку, а хотя бы за рубль. И потом поднимать себя, зная, что встаешь на битву более сложную, встретишься с более трудными ситуациями. Как христианину, мне бы хотелось, чтобы эта духовная драка случалась с людьми по-настоящему, чтобы искушения были настоящими, чтобы само слово «искушение» обрело истинный смысл. Потому что в том значении, в каком это слово употребляется в нашей современной церковной жизни, я бы его вообще запретил. У нас «искушением» могут называть внезапное расстройство желудка. Это слово-паразит, пустышка. Как и выражение «спаси Вас, Господи», которое даже составлено неправильно. Нельзя говорить «спаси Вас, Господи», это звательный падеж!
У меня была интересная ситуация в этом году. Пришла на исповедь замечательная старенькая женщина, серенькая такая, невзрачная. Обычный набор: красила волосы, ногти… Я ее останавливаю: «Разве это имеет отношение к духовной жизни? Перед Богом, перед Христом что у вас происходит? Хотели вы своего Бога знать?» Она говорит: «А что, это не грех – красить волосы?» Я говорю: «Пока что я не вижу греха, о котором стоило бы разговаривать». Она говорит: «А Вы знаете, я еще и музыку люблю». И, видимо, ждет, что я скажу, что музыка тоже не грех. «При чем здесь музыка?» – «Я люблю Deep Purple, Nazareth, Queen». И тут я понял, что тоже люблю эти группы…
Почему я об этом вспомнил? Во многом какая-то музыка принесла в мир волну негатива, но, в то же время, эта музыка показала серьезные вещи. Все, что происходит в мире даже в области культуры, должно распахивать наше сердце. Вспахивать как ниву, на которой потом что-то сможет прорасти. Мое сердце в свое время во многом вспахал Гребенщиков. Неважно как вспахал, но главное – он как бы заставил меня вглядываться в жизнь, смотреть, искать и находить в ней настоящее.
Современный мир, кроме сора и пошлости, предлагает нам пути и возможности пробуждения. Сколько достойных фильмов рождается даже в западном кинематографе: «Матрица», «Револьвер», «Немыслимое», «Неуместный Человек» и масса других. Они как бы говорят нам: «Человек, а ты уверен, что ты вообще, понимаешь, где ты живешь? Что это реальность, а не матрица? Вот ты ходишь в церковь, считаешь себя верующим, ты спокоен. А ты, вообще, понимаешь, что это все, может быть, вовсе и не так?»
В Евангелии мы находим тот же вопрос, ту же мысль, выраженную Христом по отношению к фарисеям. «Ребята, это матрица. Вы думаете, что у вас есть Бог, храм, вера? Ничего у вас нет. У вас есть форма, внутри которой нет ничего».
Дай Бог, чтобы и в нас родился этот вопрос. И чтобы мы познали настоящие искушения. Это станет свидетельством того, что наша духовная жизнь наконец-то началась.
Мы должны пытаться сохранить заповедь – так, как мы ее понимаем, как чувствуем, как прозвучала она в Евангелии. Это единственное условие нашего выживания. Сегодня этому нужно учить и себя, и окружающих, и каждого человека в Церкви. Хранить Заповедь не в буквальном понимании декалога, который первым делом приходит на ум современному человеку, а так, как заповедано нам Христом. Я должен хранить то, что я принял от Него в Евангелии, то, что я выбрал на своем жизненном пути, то, через что я понимаю жизнь святых и самой Церкви. Вот эту Заповедь нужно хранить.
А если и падать, то не за копейку, а хотя бы за рубль. И потом поднимать себя, зная, что встаешь на битву более сложную, встретишься с более трудными ситуациями. Как христианину, мне бы хотелось, чтобы эта духовная драка случалась с людьми по-настоящему, чтобы искушения были настоящими, чтобы само слово «искушение» обрело истинный смысл. Потому что в том значении, в каком это слово употребляется в нашей современной церковной жизни, я бы его вообще запретил. У нас «искушением» могут называть внезапное расстройство желудка. Это слово-паразит, пустышка. Как и выражение «спаси Вас, Господи», которое даже составлено неправильно. Нельзя говорить «спаси Вас, Господи», это звательный падеж!
У меня была интересная ситуация в этом году. Пришла на исповедь замечательная старенькая женщина, серенькая такая, невзрачная. Обычный набор: красила волосы, ногти… Я ее останавливаю: «Разве это имеет отношение к духовной жизни? Перед Богом, перед Христом что у вас происходит? Хотели вы своего Бога знать?» Она говорит: «А что, это не грех – красить волосы?» Я говорю: «Пока что я не вижу греха, о котором стоило бы разговаривать». Она говорит: «А Вы знаете, я еще и музыку люблю». И, видимо, ждет, что я скажу, что музыка тоже не грех. «При чем здесь музыка?» – «Я люблю Deep Purple, Nazareth, Queen». И тут я понял, что тоже люблю эти группы…
Почему я об этом вспомнил? Во многом какая-то музыка принесла в мир волну негатива, но, в то же время, эта музыка показала серьезные вещи. Все, что происходит в мире даже в области культуры, должно распахивать наше сердце. Вспахивать как ниву, на которой потом что-то сможет прорасти. Мое сердце в свое время во многом вспахал Гребенщиков. Неважно как вспахал, но главное – он как бы заставил меня вглядываться в жизнь, смотреть, искать и находить в ней настоящее.
Современный мир, кроме сора и пошлости, предлагает нам пути и возможности пробуждения. Сколько достойных фильмов рождается даже в западном кинематографе: «Матрица», «Револьвер», «Немыслимое», «Неуместный Человек» и масса других. Они как бы говорят нам: «Человек, а ты уверен, что ты вообще, понимаешь, где ты живешь? Что это реальность, а не матрица? Вот ты ходишь в церковь, считаешь себя верующим, ты спокоен. А ты, вообще, понимаешь, что это все, может быть, вовсе и не так?»
В Евангелии мы находим тот же вопрос, ту же мысль, выраженную Христом по отношению к фарисеям. «Ребята, это матрица. Вы думаете, что у вас есть Бог, храм, вера? Ничего у вас нет. У вас есть форма, внутри которой нет ничего».
Дай Бог, чтобы и в нас родился этот вопрос. И чтобы мы познали настоящие искушения. Это станет свидетельством того, что наша духовная жизнь наконец-то началась.