Церковь и духовенство средневекового Пскова -

История Псковской феодальной республики - одна из ярких страниц прошлого нашей страны. Средневековый Псков был крупным торговым и ремесленным городом, который на протяжении ряда веков успешно сдерживал экспансию немецких феодалов. Подобно Новгороду на территории Псковской земли сложилась своеобразная форма правления - вечевая республика. Самостоятельный период жизни Псковской феодальной республики в исторической литературе принято начинать с начала XIV в., когда Псков окончательно отделился от Новгорода. В 1510 г. Псковская земля вошла в состав объединeнных русских земель.

История Пскова и Псковской земли в республиканский период постоянно привлекала внимание исследователей. На сегодняшний день достигнуты определeнные результаты в изучении социально-политической и экономической истории Псковской феодальной республики, в определении структуры феодального землевладения и характера поземельных отношений. В свете этих успехов исторической науки особенно заметен пробел в изучении псковской церкви и духовенства.

Я.Н. Щапов по этому поводу писал: "В средневековье связь между церковью и государством была более прямой и выражалась в том, церковная организация выполняла ряд государственных функций и была, следовательно, своеобразной частью государственного аппарата, а государственная, княжеская власть содержала церковную организацию на свои средства"1. Какое место занимала церковь в государственном аппарате Псковской вечевой республики? Исследования в этом плане в наше время не проводились. Последняя научная работа по истории псковской церкви вышла в свет в 1873 г.2 Именно поэтому псковская церковь как политический институт и псковское духовенство как социальная группа стали объектом данной работы.

С момента основания новгородской епархии и вплоть до появления в 1589 г. собственного епископа псковская церковь находилась в подчинении у новгородского архиерея. Эта зависимость, ставшая в XIV-XV вв. камнем преткновения между Новгородом и Псковом, способствовала складыванию своеобразной церковной организации. Структура псковской церковной иерархии, характер взаимодействия еe отдельных элементов, связи псковского духовенства со светским обществом составляют предмет данного исследования.

В рамках поставленной проблемы в работе предстоит решить следующие задачи: во-первых, проанализировать основные этапы борьбы Пскова за церковную независимость и политическое самоопределение от Новгородской вечевой республики и в связи с этим рассмотреть историю оформления псковской церковной иерархии; во-вторых, выявить особенности организационной структуры и характер взаимодействия основных компонентов псковской церковной иерархии; в-третьих, проанализировать связи и взаимоотношения церкви и духовенства Пскова с местным светским обществом. Решение этих задач позволит в конечном итоге определить место и роль церкви и духовенства в социальной структуре Псковской феодальной республики.

Исследование ограничивается временем с начала XIV в. до 1589 г., что соответствует последнему периоду зависимого существования псковской церкви в составе новгородской епархии. В хронологическом плане этот период четко разделяется на два этапа: с начала XIV в. по 1510 г. и с 1510 г. по 1589 г. Первый этап относится ко времени независимого существования Псковской феодальной республики и характеризуется активной борьбой еe жителей за церковную независимость и оформлением своеобразной церковной организации. В 1510 г. Псковская земля потеряла свою политическую независимость и была включена в состав Русского централизованного государства. В условиях демонтажа великокняжеской властью органов местного управления и установления новой административной системы изменился характер псковской церковной организации. Определeнным итогом в развитии этой организации стало оформление в 1589 г. псковской епархии.

Данная тема очень слабо обеспечена источниками, так как документальный корпус Псковской феодальной республики сохранился достаточно плохо. Почти все материалы ранней истории Пскова выявлены и опубликованы. Исторические сведения по церковной истории в псковских летописях, Псковской судной грамоте, актах, агиографической литературе крайне неоднородны, неравномерно располагаются по времени и тематике. Поэтому в работе предпринимаются попытки комплексного использования сохранившихся до наших дней источников, используются материалы более позднего времени с ретроспективным анализом их содержания.

Работа состоит из введения и двух крупных глав. Во введении даны постановка темы и еe историография, обзор источников. В первой главе речь идет о взаимоотношениях Пскова с новгородским владыкой в XIV-XV вв. и истории оформления псковской церковной организации. Во второй главе представлены все основные элементы псковской церковной иерархии и определено место чeрного и белого духовенства в социальной структуре псковского общества.

История изучения. Разработка истории псковской церкви и духовенства началась в рамках сбора и обобщения фактического материала по общерусской церковной истории. Амвросий, автор обширного труда по истории российской иерархии, собрал в одно целое весь известный и доступный ему материал по истории епархий, церквей и монастырей3. Собственно псковский материал в этом издании не богат, в объeме данных книги Ильинского4. Новых сведений и документов нет. Критическую оценку этого труда в своe время дал Н.М.Серебрянский. По его мнению, к началу CC в. эта книга стала совершенно бесполезной, так как содержала много неточностей и ошибок. Лучше, рекомендовал историк, этой работой вообще не пользоваться. Серебрянский явно сгустил краски в негативной оценке работы Амвросия. Но его можно поддержать в том плане, что материал по псковской церковной истории действительно устарел. Н.И.Серебрянский вспомнил о предположительном авторстве Евгения Болховитинова, тогдашнего сотрудника преподобного Амвросия, в тех частях "Истории российской иерархии", которые касались Пскова5.

История церкви и духовенства в Пскове уже в первой половине XIX века стали предметом специального исследования. Особое место в истории изучения Пскова по праву должны занимать работы Евгения Болховитинова, митрополита Киевского. С 1816 по 1822 год он находился в Пскове в должности псковского архиепископа и провeл большую работу по собиранию и обобщению псковского исторического материала. В процессе этой работы появились описания шести псковских монастырей, история Изборска и, наконец, обширнейший труд "История княжества Псковского", который представлял собой итог всей его научной деятельности по изучению псковской истории6. Эта книга состоит из четырeх частей. Третья из них непосредственно посвящена истории псковской церковной иерархии.

По мнению Евгения Болховитинова, эту историю характеризует множество конфликтов, причиной которых была зависимость Пскова от новгородского владыки. В условиях этой зависимости псковское духовенство искало покровительства у местного боярства, что привело к повышению роли светского общества в церковной жизни. Заслуга митрополита Евгения заключается в том, что он не только поставил данную проблему, выделил еe в тему отдельного исследования, но и предпринял первый опыт исторического осмысления.

В своей работе Болховитинов использовал широкий круг источников. Он обнаружил многие из них в подлинниках или списках в местных архивных собраниях. Наиболее ценные документы, происходившие из поповской избы Пскова, были опубликованы в "Прибавлении" ко второй части его фундаментального труда7. Публикация митрополита Евгения - единственное на сегодняшний день издание этих несохранившихся источников. Несмотря на обилие материала, использованного Болховитиновым, многие документы (например, Псковская Судная грамота) не были ему известны. В целом работу следует воспринимать как свод сведений, расположенных в хронологическом порядке по определeнной тематике и без детального исторического анализа.

На этот недостаток работы обратил внимание в своe время ещe Н.М. Серебрянский. Отметив обстоятельность, обширность сведений, используемых Евгением, он подчеркнул справочный характер работы: "Получилась, в общем, хорошая справочная работа по истории псковского монашества, но только не История последнего"8. Серебрянского интересовал взгляд митрополита Евгения лишь на монастырскую историю, но его вывод можно отнести ко всей истории псковской иерархии. Он справедливо отметил недостатки в изложении фактического материала: ошибки, неточности, отсутствие критического анализа источников, примерное цитирование документов, неопределeнность ссылок на литературу и публикации. Подобные небрежности в изложении материала характерны и для других работ митрополита Евгения.

После выхода в свет научного труда Евгения Болховитинова в изучении псковской истории, в том числе и церковной, отмечается тридцатилетний перерыв. Вновь к псковскому историческому материалу обратился Н.И.Костомаров. В его научном исследовании "севернорусских народоправств" незначительное место отведено истории псковской церкви и духовенства9. Рассматривая параллельно историю двух соседних городов, он пришeл к выводу, что стремление освободиться от обременительной опеки духовной власти иерарха были свойственны как новгородцам, так и псковичам. Но в тогдашнем обществе Новгорода и Пскова было сильно "убеждение в необходимости сочетания своей отдельной местной самостоятельности с единством общего русского отечества. Это убеждение было слишком сильно для того, чтобы дать перевес местным интересам"10. Поэтому, несмотря на отчаянные споры псковичей с новгородским владыкой, он был им нужен, и они вновь возвращались к его благословению.

Поставив перед собой сложную задачу рассмотреть параллельно различные аспекты истории этих феодальных республик, Костомаров ограничил исследование церковной жизни Пскова лишь его спорами с новгородским владыкой. Этим объясняется случайное и поверхностное обращение ко многим вопросам истории псковской церкви. Так, говоря об устройстве монастырей в Пскове, он вовсе не обращает внимание на их особенности. Порядки, свойственные некоторым из них, он распространил на все другие псковские монастыри. То, что было рекомендовано в уставе Дионисия Снетогорскому монастырю, он считает общим порядком для всех других. Хотя в том же Снетогорском монастыре эта грамота не признавалась и была позже совсем отменена11. Таким образом, псковский материал по истории церкви и духовенства Костомаров использует без глубокого научного анализа.

В этом же 1863 году в Московском обществе любителей духовного просвещения был прочитан доклад: "Церковь и духовенство в древнем Пскове". Его автор, известный историк И.Д.Беляев, в своeм выступлении отметил, что это первый подход к теме: "Я здесь рассказал только минувшую жизнь древней Псковской церкви, засвидетельствованную памятниками; к каким же мыслям приводят воспоминания о подобной плачевной жизни, представляю судить другим"12. Однако в ходе работы над "Рассказами из русской истории" И.Д.Беляев вновь вернулся к этой теме. В результате третий рассказ его "Истории города Пскова и Псковской земли" был посвящен церкви в Пскове13.

Вслед за митрополитом Евгением И.Д.Беляев отметил и достаточно развил мысль о "неестественном" положении псковской церкви в составе новгородской епархии. Псков - самостоятельное, независимое государство находилось в зависимости от новгородского архиерея. Подобное положение, а также отказ митрополита учредить самостоятельную псковскую епархию, способствовали складыванию пресвитерианского характера церкви в Пскове. Придя к такому выводу, автор все же оговорился - "как бы пресвитерианского", но в рамках русской православной церкви. "Впрочем, пресвитерианские стремления в Пскове никогда не доходили до пресвитерианства, как оно было в Западной Европе. Псковское общество и духовенство не отрицали иерархического значения епископов, и даже в XV веке только желали самоуправления Псковской церкви, независимо от Архиепископа Новгородского, через выборных старших священников, не отрицая в то же время законов Номоканона восточной церкви, и даже принимая их в основу своего управления"14.

В своeм исследовании он поставил цель - определить, как складывается этот характер. Проанализировав материал псковских и новгородских летописей, Беляев пришeл к выводу, что в результате Болотовского договора псковское духовенство осталось без управления. В этих условиях управлять псковской церковью стало светское общество и выборные поповские старосты. В связи с этим автор представлял новгородского владыку беспомощным и бессильным что-либо изменить, не увидел его отчаянных попыток восстановить свою святительскую власть, его материального интереса в получении доходов с псковской церкви. Справедливо отметив влияние светского общества на церковную жизнь, Беляев допустил в этом вопросе значительное преувеличение.

Коснувшись истории возникновения соборов, Беляев пришeл к мысли, что: "постепенное ослабление святительской власти владык Новгородских служит лучшим свидетельством, что по мере ослабления этой власти, Псковское духовенство волей неволей всe более слагалось в пресвитерианском характере и единственную и ближайшую себе задачу находило в соборах: от притязаний мирской власти и общества"15. Таким образом, Беляев впервые связал появление соборов с процессом ослабления святительской власти новгородского архиерея. Но сделав этот важный вывод, он не понял сути соборной организации, как органа самоуправления псковского духовенства. Поэтому он не стал рассматривать процесс развития и совершенствования соборной организации, который был тесно связан с политической историей Псковской феодальной республики. Он считал соборы лишь средством защиты от влияния светского общества, которое мало чем могло помочь псковскому духовенству.

Первоначально исследователь представлял духовенство оторванным от псковского общества, противопоставляя их друг другу, не видел связи между ними. Позже, устраняя этот недостаток в своей книге о Пскове и истории Псковской земли, Беляев попытался дать характеристику духовенства как социальной группы: оно ещe не составляло отдельного сословия, так как занимало свои должности по выбору от всех других сословий, не порывая с ними связей. "А по сему духовенство как чисто выборный класс служилых людей, в Пскове пользовалось всеми правами полноправных граждан, наравне с мирскими людьми, и участвовало на вече, и за то несло все общественные повинности и тягости наравне с мирянами"16. В своей поздней работе он попытался выявить характерные черты, отличающие псковскую церковь от других. Прежде всего, это еe демократический характер, который автор объяснял зависимостью церкви и духовенства от светского общества. Наконец, Беляев отметил значительное по псковским размерам церковное землевладение, но до выяснения причин этого своеобразного явления не поднялся. Заканчивая характеристику работ И.Д.Беляева, следует отметить, что он вновь обратился к проблеме, поднятой Евгением Болховитиновым. Он расширил круг рассматриваемых вопросов, впервые предпринял попытку определения характера и выявления особенностей псковской церкви.

А.И.Никитский успешно продолжил работу по изучению псковской церковной истории, начатую Беляевым. В 1871 г. в "Журнале Министерства народного просвещения" была напечатана его статья под названием "Очерк внутренней истории церкви в Пскове", которая с незначительными изменениями вошла двумя главами в его обширный труд "Очерк внутренней истории Пскова", увидевший свет в 1873 г.17

Автор сознательно избрал для своих работ такую форму изложения материала, как исторический очерк. Отказавшись от комплексного рассмотрения истории Пскова, он останавливает своe внимание на характеристике еe отдельных сторон, тех, которые, по его мнению, определяли историческое развитие Псковской республики. В политической истории Пскова таким важным моментом является общественное устройство, в церковной истории - церковный быт. Таким образом, объектом его исследования становится псковская церковная организация, еe особенности и характерные черты18.

Никитский внес свою лепту в определение характера псковской церкви. В отличие от своего предшественника он связал церковную историю с политической и пришeл к интересным выводам: за разделом русских земель на княжества шeл процесс образования епархий, которые, приобретая политический характер, превращались в местные церкви. Движение в Пскове за обособление от новгородской церкви после получения в 1348 г. независимости не соответствовало изменившейся к тому времени ситуации: в русском обществе возникла мысль о собирании земель. Поэтому стремление Пскова к созданию собственной епархии было обречено на неудачу, но тяготение псковичей к независимости от новгородского владыки придало церкви демократический характер. Проявление этого характера Никитский видел не во влиянии светского общества на церковную жизнь (Беляев), а в сосредоточении управления церковью в руках клира. Именно этим обстоятельством объясняется его пристальное внимание к организации духовенства19.

Давая характеристику псковской церковной организации, он попытался выявить еe особенности. Во главе церковной иерархии исследователь поставил новгородского владыку, святительская власть которого ограничивалась периодическими визитами. Специфическое положение епархиального архиерея, а также светский характер должности его наместника, по мнению Никитского, определили важное значение псковского клира, в руках которого сосредоточилась вся полнота власти и управления: "между тем как в Великом Новгороде духовенство терялось в тени от блеска окружавшего их владыку, в то время Псковское духовенство выступает на первый план и начинает усваивать себе роль Новгородского владыки"20.

Всe это привело к упадку псковской церковной организации, распространению ереси и недостатков в духовной среде. Ересь стригольников и проблема вдовых попов, по мнению Никитского, заставили "обратить внимание всех заинтересованных сторон на самый источник зла, на Псковское церковное устройство, невольно заставило всех призадуматься над средствами к его изменению"21. В качестве заинтересованных сторон он назвал псковское светское общество, духовенство, новгородского владыку и великого князя Московского. Псковское общество видело выход из сложившегося положения в создании собственной епархии, псковское духовенство - в реформе местного церковного управления, новгородский владыка - в поднятии своего авторитета через усиление роли наместничества. Все эти попытки закончились неудачно. Последняя сторона, в лице великого князя Московского, сдерживала действия всех остальных. Вредное влияние церковного обособления псковской церкви было устранено с падением политической самостоятельности. Под этим углом зрения Никитский рассматривает все наиболее значительные события второй половины XV в.22

Работа Никитского представляет собой серьeзное научное исследование, в котором даeтся всесторонний анализ исторических фактов псковской церковной истории. Но вместе с тем уровень его работы снижает метафизический подход ко многим явлениям псковской жизни. Так, исследователь верно подметил политический характер соборования: "Оно как бы служило освящением как политической, так и церковной самостоятельности Псковской земли, ибо владыка, совершая эту церемонию, являлся как бы псковским епископом"23. Но свой вывод он не смог приложить к политической истории Псковской феодальной республики, не увидел борьбы вокруг этого торжественного акта, посчитал его бытовавшим с начала XIV в. Подобный подход наблюдается у Никитского и к другим явлениям псковской истории, таким, например, как владычные подъезды, подъездные пошлины, должность владычного наместника и т.д.

Исходя из теории о смешении в русской жизни понятий государственного, духовного и светского; частного права и общественного, Никитский подметил, что церковные учреждения приобрели значение источников дохода. Он различил в фигуре новгородского владыки светское значение как крупного земельного собственника, осознал преобладание материальной стороны во взаимоотношениях новгородского архиерея с псковским духовенством. Но в своeм сравнении церковных институтов со светскими, поиске прямых аналогий явлениям светской жизни в церковной он допускал значительные преувеличения. Двор владыки, по его мнению, есть ни что иное как "точный противень княжеского оригинала"24. Соборная организация в Пскове - точный снимок с кончанского управления25. Псковское духовенство, подобно крестьянскому населению, шло по пути закабаления, превращаясь в тяглых людей владыки. Отдавая дань "теории бродяжничества", он считал, что духовенство было также мало оседлым, как и всe остальное население26.

Кроме того, исследование Никитского отличается противоречивостью выводов. Отмечая демократический характер псковской церковной организации, он в то же время говорит о превращении духовенства в тяглых людей владыки; идеализируя соборную организацию, он считает псковское церковное устройство источником зла, которое необходимо устранить, говорит о вредном влиянии церковного обособления псковичей от епархиальной власти. Таким образом, в его рассуждениях получается, что демократический характер псковской церкви вовсе не является еe положительной чертой, а напротив, есть еe недостаток, который привeл духовенство к упадку. Работа А.И.Никитского, несмотря на эти недостатки, впрочем, определeнные уровнем развития исторической науки того времени, не потеряли своего значения до сегодняшнего дня.

Первое обращение В.О. Ключевского к псковскому материалу относится ко времени работы над обширным трудом о древнерусских житиях святых27. Рассматривая деятельность митрополита Макария по канонизации русских святых в рамках общерусской централизации, Ключевский остановился на псковских житиях. Невольное обращение к псковской истории имело своим результатом статью о псковских спорах28. Эти споры с владыкой, с латинами, по поводу пения аллилуйи показаны автором на фоне общерусской истории и тех процессов, которые проходили тогда в русском обществе. В псковском обществе, поставленном в особые условия из-за борьбы с новгородским владыкой, ярче чем в других землях проявились характерные черты развития общерусской церковной жизни: подчинение церкви светскому обществу и государству, обращение духовенства к спорам о формальных и казуистических тонкостях богословия.

Оформление соборов и реформу самоуправления автор справедливо связал с борьбой псковичей за независимость от новгородского владыки. Но результаты деятельности псковского духовенства он оценить не смог. В своих попытках церковного самоуправления, псковичи, по мнению Ключевского, потерпели поражение, а неудача заключалась в недостатке "внутренних средств у местного духовенства, независимой церковной опоры, способной удержать начатую попытку местного церковного самоуправления"29. "В столкновениях со своей духовной, но политически удалeнной властью, - писал историк,- псковская церковь искала защиты у силы не церковной, но близкой домашней у веча; последнее из покровительства сделала из себя церковное полномочие, усвоило властный, решающий голос в делах, не подлежавших прямо его ведомству; из этих столь перепутавшихся отношений вышло падение церковного авторитета в Пскове, стеснение необходимого для духовенства общественного простора, ослабление его энергии в духовной деятельности"30. Тогда псковское духовенство обратилось к богословским спорам, к полемике отвлечeнного свойства, примером которой стал "спор об аллилуйе". Подобные тенденции в духовной среде наблюдались и в других землях.

Наконец, нельзя не отметить капитальный труд протоиерея Смиречанского, который вновь попытался обобщить исторический материал о псковской церкви и духовенстве31. Однако научный уровень этой работы невысок. Автор свeл воедино все известные исторической науке сведения, изложил их с краткими комментариями, опираясь на достигнутые результаты в работах И.Д.Беляева, А.И.Никитского, В.О.Ключевского и других. Работа широка по тематике и хронологическим рамкам, но собственный подход автора к излагаемому материалу, его научную концепцию проследить трудно. Эта книга не внесла ничего нового в изучение псковской истории, поэтому и не стала большим вкладом в развитие исторической науки. Этой работой надлежит закончить историю специального изучения церкви и духовенства в Пскове. В советское время исследования в этом направлении не велись.

В продолжение работы, начатой Амвросием, в последующие годы появилось немало трудов по истории русской церкви, в которых так или иначе затрагивались проблемы псковской церковной истории32. Чаще всего псковский фактический материал в этих работах излагался иллюстративно при разборе вопросов общей истории. При таком подходе не могло быть и речи о всестороннем освещении проблемы псковской иерархии, о детальном анализе того или иного события псковской истории с учeтом хронологии, социально - экономических и политических условий развития этой феодально - вечевой республики.

Среди этих трудов особое место занимают исследования митрополита Макария (Булгакова) и профессора Московской духовной академии Е.Е.Голубинского (Пескова). Обе работы построены по проблемно-хронологическому принципу. В основе изложения фактического материала лежит замещение митрополичьей кафедры тем или иным историческим лицом. В этих обширных трудах по истории русской церкви рассматриваются различные стороны церковной жизни: иерархическая структура, состояние паствы, организация богослужения, монастырский быт, церковное право, духовная литература, вера и нравственность. В этом материале нашлось место для нескольких тем из псковской церковной истории, по которым каждый из этих авторов старался высказать своe мнение (например, ересь стригольников, проблема вдовых попов, борьба псковичей против новгородского владыки, спор об аллилуйе и другие). Среди этих тем особо следует упомянуть одну тему, имевшую непосредственное отношение к псковской истории. Проблема стригольничества получила в работах выше названных авторов подробное освещение, были рассмотрены сущность стригольнического движения, причины, место и время возникновения, характерные черты и результаты.

В своей критике еретических учений в Новгороде в Пскове еп. Макарий (Булгаков) шeл вслед за Костомаровым33. Он считал, что раскол (а не ересь) стригольников был "плодом своего времени и произведением русской почвы". Причинами его стали действительные злоупотребления в церковной иерархии: поборы, вымогательства, обременительные пошлины, нетрезвый и непотребный образ жизни пастырей. В Новгороде и Пскове "некоторые их этих недостатков, может быть, чувствовались даже более, нежели где-либо: оттого раскол стригольников там и привился"34. Автор допускает тот факт, что первоначально поводом к возмущению стал частный конфликт Карпа и Никиты с духовными властями. Но их протест нашeл "сочувствие в народе", своих последователей в Новгороде и Пскове. Эти обстоятельства определили длительное (в течение 50 лет) существование раскола, несмотря на все меры по его устранению35.

Современные исследователи антифеодальных еретических движений Н.А.Казакова и Я.С.Лурье отмечали возврат в буржуазной историографии второй половины XIX - нач. CC века к устаревшим концепциям предшествующего периода. Это мнение относится в частности к труду Е.Е.Голубинского, который не заметил прогрессивного значения в учении стригольничества, отрицал его массовость36. Действительно, Голубинский считал стригольников не сектой, а чисто церковным кружком, взгляды которого не получили широкой поддержки народных масс37. Представители этого кружка критиковали положение в современной им церкви с точки зрения своего идеала священства. Поэтому суть движения стригольников он видел "в крайнем выражении проповедей ревнителей чистоты православия", в протесте смело доведенном до его победного конца. Итогом деятельности этого кружка стало то, что они "пробудили в умах людей идеал священства"38. Стало быть, их действия были не бесполезными.

Политическими причинами объясняли оба упомянутых автора истории русской церкви отчаянную борьбу псковичей с новгородским владыкой. Макарий подчеркивал, что новгородский архиепископ во взаимоотношениях с псковичами отдавал предпочтение материальным интересам, а не духовной деятельности, поэтому борьба жителей Пскова достойна оправдания. "Таким образом, оказывается, что Псковитяне едва ли не всегда были правы, когда обнаруживали непокорность своему архипастырю"39. В целом, развитие псковской церковной жизни Макарий трактовал в традиционном русле: оставшись без духовного главы псковское духовенство пришло к упадку в нравственном отношении, вследствие чего заметно возросла роль светского общества. Впрочем, выяснение особенностей псковской церкви не входило в задачу исследовательской работы митрополита Макария.

Работа Голубинского тоже не внесла ничего нового в изучение особенностей псковской церковной жизни. В некоторых вопросах он не учeл даже успехов тех историков, которые специально занимались изучением псковской истории. Так, реформу 1469-1470 гг. Голубинский оценил как самосуд, свeл еe лишь к проблеме вдовых попов, т.е. не увидел попытки создания церковного самоуправления40.

Работа М.Н.Никольского стала первой работой по истории русской церкви, написанной с позиций марксизма-ленинизма41. В рамках небольшого монографического исследования автор осветил широчайший спектр вопросов истории русской православной церкви, старообрядчества и русского сектантства. Соответственно псковский исторический материал занимает в этом труде скромное место. Но выводы автора имеют прямое отношение к тем процессам, которые происходили в Пскове.

Н.М.Никольский впервые связал церковную историю с процессом феодализации средневекового общества. Автор представил наглядную картину влияния феодализма на церковную организацию, состав духовенства, местные религиозные культы. Он считал, что "в удельную эпоху церковная организация находилась всецело в руках господствующего класса и получила формы феодальной системы господства"42.

Непосредственно к псковскому материалу Н.М.Никольский обратился в разделе о городских ересях и дал глубокий анализ процессов, происходивших в Пскове. Причины ереси стригольников, по его мнению, лежали в местных псковских церковных отношениях, которые с трудом уживались "рядом с феодальной организацией новгородской архиепископской кафедры, которой был подчинeн Псков в церковном отношении"43. Суть местных церковных отношений заключалась в существовании городских церковных клиров вокруг патронального храма со своей казной, должностными лицами, братчинными пирами. Псковичи тяготились зависимостью от новгородского владыки, которая носила чисто фискальный характер. Автор преувеличивал значение Болотовского договора, после которого псковская церковь стала совершенно независимой от новгородского епископа. Отметил он и своеобразное устройство, которое псковская церковь выработала совершенно самостоятельно. Но ограниченный рамками своей работы Н.М.Никольский дальше в исследовании этой проблемы не пошeл. Конфликт между городскими церковными мирами и новгородским епископом закончился компромиссом в 40-х гг. XIV века, но стригольники не захотели довольствоваться такими результатами и развили своe учение до протестантизма. Книга Никольского не лишена недостатков, поспешных и неточных выводов по отдельным вопросам, но в целом еe значение для исторической науки велико.

Ещe в XIX веке из общей церковной истории Пскова выделился ряд проблем, получивших затем своe дальнейшее развитие. К таким проблемам, в первую очередь, следует отнести историю псковского монашества. Черное духовенство Пскова и Псковской земли стало предметом серьeзного научного исследования Н.И.Серебрянского44. Его работу отличает не только широта охвата проблемы, скрупулeзность подбора фактического материала, но и критический подход к источникам.

Серебрянский выделил в псковской монастырской жизни два крупных периода: новгородско-псковской, московско-псковский и переходный период с 1510 по 1589 год. В основу своей периодизации он положил принцип административного подчинения и характер идеологического влияния. В первый период истории в псковских монастырях получили наибольшее развитие экономические основы общежития. Во второй период монастыри становятся более традиционными, усиливается влияния на них московской высшей духовной и светской власти45.

Классификация монастырей, представленная Серебрянским, традиционна. Он разделил псковские монастыри на большие общежитийные, средние и маленькие, попытался найти между нами различия. Большие монастыри представляли собой самостоятельные единицы, остальные причислялись к псковским соборам46. Серебрянский отрицал подчинение чeрного духовенства новгородскому архиепископу. Оно зависело от Троицкого собора, а в сферах хозяйственной и экономической жизни - от светского общества. Он считал, что чeрное и белое духовенство были равны между собой, так как демократические принципы церковного устройства не способствовали возвышению ни той, ни другой стороны47. В целом, характеризуя историю монастырской жизни в Пскове, он пришeл к выводу, что каких-либо существенных отличий псковского чeрного духовенства от общерусского не было. Выводы Серебрянского интересны. Они заслуживают самого пристального внимания.

Советский историк Будовниц И.У. посвятил истории русских монастырей специальное монографическое исследование, в котором убедительно показал, что во второй половине XIV в. произошeл в русской монастырской жизни хозяйственный переворот. С развитием феодальных отношений на смену старых ктиторских монастырей пришли монастыри нового типа - организованные феодальные вотчины с самостоятельным хозяйственным значением, строгой дисциплиной и бесприкословным подчинением монахов игуменской власти, эти монастыри стали опорой в деле централизации русских земель, борьбе с местным боярским сепаратизмом. Монахи, двигаясь за крестьянами, основывали новые монастыри, расширяли монастырское землевладение, превращали местное население в феодально-зависимое. Это привело к обострению в XIV-XV вв. борьбы крестьян против духовных феодалов. Выводы автора, сделанные на обширном материале, имеют прямое отношение к псковскому монашеству48.

Н.С.Суворов первым обратился к изучению писцовых книг по Пскову. Предметом его исследования стало церковное землевладение XVI-XVII вв.49 На основе самых ранних писцовых описаний Григория Мещанинова-Морозова и Ивана Дровнина (1585-1587гг.) Суворов составил списки псковских церквей и монастырей, их земельных владений. Эта работа не потеряла своей ценности до настоящего времени. Она позволила ему сделать вывод о том, что "церковное землевладение в псковской области создавалось не со времени присоединения Пскова к московскому государству, а в эпоху псковского народовластия"50. Главным источником церковного землевладения в эпоху псковской самостоятельности, по мнению автора, были пожалования со стороны веча во главе с посадниками. Поэтому дробность церковных и монастырских землевладений, разбросанность их по всей Псковской земле он объяснял "господствующим влиянием политической власти Пскова" по отношению к пригородам.

Несомненно, факты пожалования земли со стороны веча были в псковской истории, они известны науке, но неправомерно признавать за этим источником материального благосостояния монастырской братии основного значения. Правда, автор и сам не отрицает важность пожертвований частных лиц своих земель местным церквам и монастырям. Характер церковного землевладения, по наблюдениям Суворова, не изменился в течение длительного времени с 1510 г. до 80-х гг. XVI в. Но размеры церковного землевладения, особенно, в годы царствования Ивана Грозного и Федора Ивановича заметно увеличились: "Псковское церковное землевладение в значительной степени расширилось, сравнительно с тем состоянием, в котором оно находилось в момент присоединения Пскова к Москве"51. Выводы Суворова, его систематизированные списки земельных владений дают возможность активно использовать материалы писцовых книг 1585-1587 гг. для характеристики церковного землевладения периода Псковской феодальной республики.

В наше время изучением псковских писцовых книг успешно занимается Н.Н.Масленникова. В своe время, интересуясь вопросами включения Пскова в состав Русского централизованного государства, она сделала важный вывод: "Присоединение Пскова к Русскому централизованному государству не было завоеванием Пскова Москвой, не было фактом одного 1510 года, это был длительный процесс, являвшийся частью общего процесса образования централизованного государства во всей Русской земле; он начался задолго до 1510 года и на 1510 на закончился"52. Детально рассматривая этот процесс, автор попыталась определить роль церкви и духовенства, которые заняли позицию поддержки политики великого князя в деле централизации (примером может служить старец Филофей и Елеазаров монастырь). Поэтому в Пскове после 1510 года не было секуляризации земельных владений духовенства; наоборот, их размеры заметно возрастали благодаря пожалованиям московского государя, великокняжеской администрации, светских лиц. Псковская земля в таких условиях не породила сильной боярской оппозиции (представителем этой оппозиции стал игумен Псково-Печерского монастыря Корнилий)53.

Близкая к вотчинной собственность - так Масленникова определила характер церковного землевладения в Псковской земле после 1510 года54. Особенно интересны еe наблюдения за соотношением в XVI в. светского и церковного землевладения, сделанные на материале писцовых книг. Удельный вес церковного и монастырского землевладения значительно превышал тот, что был в Новгородской земле и во всех русских землях. Он составлял почти половину - 44,5% всех земель и 36,1% "в живущем". Используя метод соединения земли "в живущем" и "в пусте", восстановив тем самым "старое письмо", она выявила до хозяйственного кризиса 70-80-х гг. XVI в. наличие 283 духовных землевладельца, из которых 35% (100) были монастырями, а 65% (183) - церквями. Стало быть, церкви в своей массе владели землями, их размеры были незначительны55.

Н.Н.Масленникова увидела причины относительной стойкости землевладения в хозяйственном отношении в идейно-политическом влиянии духовных феодалов на крестьян, в традиционности и прочности их хозяйства. Вот это прочное, традиционное и тщательно документированное церковное землевладение и составляло отличительную черту аграрных отношений в Псковской земле в XVI в. и вплоть до XVIII в.56 Эта характерная черта уходит своими корнями в республиканское время. Но XIV-XV вв. псковской истории очень слабо представлены актовым материалом.

Л.М.Марасинова обнаружила в столбцах XVII в. Поместного приказа и Псковской приказной избы 30 псковских актов, относящихся к XIV-XV вв.57 На основе этих грамот она сделала ряд существенных замечаний относительно характера псковского землевладения в целом. В Псковской земле не было места для крупного землевладения, так как этому препятствовали интенсивный рост церковного и монастырского землевладения, наличие значительного слоя мелких вотчинников и крестьян-общинников. Развитие церковного и монастырского землевладения, наряду с широким распространением совладения, крайней измельчeнностью, дробностью, чересполосицей, распылeнностью и разбросанностью земельных участков составляли характерные черты псковского землевладения. Она пишет: "Причины интенсивного и успешного роста церковного и монастырского землевладения в Пскове XIV-XV вв. обнаруживаются при рассмотрении социального и политического строя этой феодальной республики"58. Марасинова использовала в своих рассуждениях положения В.Л.Янина о сращивании духовного и светского административного аппарата59 и пришла к выводу, что псковские посадники и бояре через должности церковных старост сосредотачивали в своих руках всю экономическую и хозяйственную жизнь церквей и монастырей, не скупились на щедрые земельные пожалования60.

Таким образом, в изучении землевладения духовных феодалов достигнуты определeнные результаты, которые необходимо связать с борьбой Пскова за свою независимость от новгородского владыки, с процессом оформления псковской церковной организации. Эти проблемы в современной исторической науке не поднимались. Заметный пробел в изучении церковных институтов, их взаимодействия с республиканскими органами власти и управления; недостаточная ясность в определении места, которое занимало духовенство в социальной структуре Псковской вечевой республики сдерживает развитие научной мысли. Без постановки этих вопросов дальнейшее изучение истории Пскова и Псковской земли невозможно.

Подобная работа по изучению церкви и духовенства Великого Новгорода уже проделана. А.С.Хорошев пришeл к очень важным выводам о существовании тесной связи местной боярской олигархии с духовенством и новгородским владыкой. Боярство и церковь, как крупные феодалы, занимали самые верхние ступени иерархической лестницы. Боярство в условиях возрастания роли владыки в органах управления создало своеобразную организацию черного и белого духовенства, тесно связанную с кончанскими органами власти. В случае сохранения республики подобные мероприятия новгородских феодалов привели бы, по мнению автора, к сращиванию государственных органов управления с церковными и превращению республики в теократическое государство61. Псковская церковь находилась в подчинении у новгородского владыки, но с середины XIV века Псковская феодальная республики развивалась самостоятельным путeм. Поэтому ситуация в Пскове была несколько иная, чем в Новгороде.

Источники. В условиях ограниченного круга источников периода политической самостоятельности, их специфической разрозненности и неоднородности, встает насущная задача системного изучения и вовлечения в научный оборот всех имеющихся материалов по церковной истории Пскова. Их изучение дает возможность через призму церковных институтов по иному взглянуть на политическую и социально - экономическую историю Псковской феодальной республики.

В работе были использованы различные типы источников: летописи, Псковская Судная грамота, актовые материалы, агиографическая и публицистическая литература, делопроизводственные материалы, записи и приписки на вещественных памятниках; материалы, в основном, опубликованные.

Основным источником по истории Псковской феодальной республики являются псковские летописи. Они содержат разнообразные сведения о политической, экономической и культурной жизни города и его земли. Определeнный вклад в дело изучения псковского летописания внесли Погодин М.Н., Костомаров Н.И., Иконников В.С., Шахматов А.А., Тихомиров И.62 Детальный разбор истории псковского летописания, публикацию летописных списков предпринял в наше время А.Н.Насонов63. При подготовке нового издания псковских летописей (1941-1955 гг.) А.Н.Насоновым были просмотрены все известные и доступные ему списки псковских летописей. В результате чего были выделены три основных летописных редакции: Псковская Первая, Вторая и Третья летописи. Псковская Вторая летопись (далее - ПЛ2) представлена единственным списком конца XV века. Она прерывается незаконченной статьей 1486 года. Ее текст, видимо, никогда не переписывался и не пополнялся новыми погодными записями. Псковская Первая и Третья летописи (далее - ПЛ1 и ПЛ3), напротив, были в дальнейшем продолжены и сохранились во множестве списков XVI - XIX вв.64

Обнаружив следы местной летописной работы в 30-40 гг. XIII в., автор попытался объяснить их появление политическими и экономическими условиями развития Псковской земли. Экономический подъeм XIII в. пробудил в умах местных жителей стремление к политической независимости, которая давала возможность вести самостоятельную внешнюю политику, принимать князей по собственному выбору, управлять с помощью выборных псковских посадников. Единичные записи летописного характера велись в течение всего XIII века, но в 50-е гг., как отмечает Насонов, наблюдаются пробелы в сообщениях. Тогда, в 50-е гг. XIII в., в Пскове княжили новгородские наместники Ярослав Ярославич Тверской и его сын Святослав. Известия тех лет, как не отвечающие интересам официальной политики Пскова, были изъяты редакторами во второй половине XIV в. Псковские политики, отчаянно стремившиеся освободиться от новгородских наместников, замалчивали всe то, что напоминало о былой зависимости Пскова от Новгорода.

Первые развернутые летописные сообщения, по мнению автора, относятся в 1323 г. Они сменили отрывочные и сжатые записи XIII в. В этом году, как считает Насонов, "боярский Псков" порвал отношения с новгородцами, бросил им вызов, пригласив из Литвы князя Давыдка. Это наблюдение исследователя справедливо, ведь именно с начала XIV в. отмечается мощный подъeм борьбы псковичей за политическую самостоятельность и церковную независимость от новгородского владыки65.

Следующим важным итогом работы А.Н.Насонова стало выявление свода 50-х - начала 60-х гг. XV в., который стал общим протографом для всех дошедших до наших дней списков. По мнению автора, работа по составлению этого свода велась в тесной связи с борьбой за церковную автономию. Данный летописный свод представлял собой обширную компиляцию из хронографов, сокращенного Новгородско-Софийского свода, Новгородской пятой летописи и смоленско-литовского источника66. Свод 50-х - начала 60-х гг. XV в. лeг в основу других летописных редакций XV в:. свода 1464 г., который послужил протографом Тихановского и Погодинского списков; свода 1469 г., представленного Тихановским списком; установленного Шахматовым свода 1481 г.67

Немецкий исследователь Грабмюллер, занимаясь вопросами раннего псковского летописания, отнес его возникновение к началу XIV в.68 В составе предполагаемого свода 1410 г. он выделил т.н. "первоначальную летопись", восходящую к 1368 г. Доказательством существования летописного свода 1368 г. он считал сообщение о строительстве Троицкого собора, сохранившееся во всех трeх летописях и переход в погодных записях к новой системе летописания - ультрамартовскому стилю69. В 1410 г., по мнению Грабмюллер, завершился новый этап псковского летописания, который был тесно связан с процессом осознания псковичами своей политической самостоятельности. В начале XV в. Псков отказался принимать литовских князей и обратил свои взоры в сторону Москвы. Именно в это время Псковская феодальная республика начинает выступать во внешнеполитические сношения с Литвой и Ливонским орденом как самостоятельное государство70.

Несколько иначе чем у Насонова в работе Грабмюллер представлена история псковского летописания в XV в. Предприняв сравнение летописных текстов XV в. он выявил ряд новых сводов (1426, 1436, 1449, 1467 гг.), различавшихся между собой политическими настроениями. Среди них особо следует отметить свод 1449 г., который в отличие от других имел ярко выраженную проновгородскую окраску. Свод 1449 г. послужил протографом для псковских Первой и Третьей летописей, где эти политические настроения сохранились в несколько приглушeнном виде. Появление свода 1467 г. исследователь связал с борьбой псковичей за церковную автокефалию71. В начале XV в., по мнению Грабмюллер, произошло отделение от общего летописного ствола ветви, давшей нам Псковскую Вторую летопись (Синодальный список). Это ответвление он связал с развитием посадничего летописания, которое представляло собой вторую летописную традицию, по сравнению с первой, связанной с Св. Троицей72.

И.О.Колосова в свою очередь считает неправомерным разделение летописания на церковное при Св. Троице и посадничие73. Этот процесс был неотделим и носил по определению Иконникова, Насонова, затем Колосовой официальный характер. К этому следует добавить, что роль Св. Троицы в деле летописания определилась лишь с того момента, как она из простой, пусть даже одной из самых древних церквей, превратилась с соборный храм всей земли Псковской.

После 1510 г. псковское летописание, как считает Насонов, сохранило в значительной мере независимое положение. Анализируя летописный материал XVI столетия, А.Н.Насонов выделил две летописные традиции, представленные сводом 1547 года и сводом 1567 года, которые различались фактическим материалом и своей политической окраской. А.Н.Насонов полагал, что Строевский список 60-х гг. XVII в. сохранил оригинал свода 1567 г. В этом своде летописный текст ПЛ3 был продолжен до 1556 г., за тем вплоть до 1567 г. в нем находился ряд приписок, непосредственно связанных с жизнью Псково-Печерского монастыря. А.Н.Насонов впервые обосновал мысль о Корнилии как предполагаемом авторе или вдохновителе составления этого летописного свода. Резкая критика великокняжеской московской власти, которая пронизывала весь текст свода, напрямую соответствовала оппозиционным настроениям этого игумена и его обители74. Гипотеза Насонова о Корнилии, как предполагаемом авторе свода 1567 года, за немногим исключением75, признана современной наукой.

Со сводом 1547 года дела обстоят сложнее. А.Н.Насонов выявил этот свод путем сличения двух списков Погодинского I второй половины XVI столетия и Оболенского первой половины XVII века. Этот свод представлял собой новую редакцию ПЛ1 за конец XV - первую половину XVI века. Насонов полагал, что оригинал свода не сохранился. Однако исследования последующих лет показали, что в Варшавском списке 1548 года мы имеем оригинал этого летописного свода. Список с оригинала был выполнен вскоре после его составления. На первом листе рукописи имеется текст следующего содержания: "Благодатию и милостию Пресвятыя живоначальныя Троица и помощию и заступлением Пресвятыя Богородицы написана бысть книга сия во преименитом богоспасаемом граде Пскове в соборную и божественную церковь Пресвятыя и неразделимыя Троица лета 7056 (т.е. 1548) повелением собора Пресвятыя Троица священников и диаконов Клементия с братиею"76. Не ясно, идет ли здесь речь о составлении свода или о написании списка с нового летописного свода. В тексте упоминаются заказчики и объект, для которого выполнялась работа, но нет ни слова об исполнителе заказа.

Вопрос об авторстве свода 1547 года неоднократно поднимался в научной литературе. А.А.Шахматов первым высказал мысль о принадлежности свода перу Филофея, знаменитого старца Псковского Елеазарова монастыря77. Этому автору он приписывал также составление Русского Хронографа в редакции 1512 года, на том основании, что они находились в одном Погодинском списке и были тесно связаны друг с другом. Взгляды автора свода (положительное отношение к московским правителям, но обличение произвола московских наместников), по мнению Шахматова, Малинина, Насонова вполне соответствовали политическим воззрениям Филофея и его монастыря. В.Н.Малинин, а затем и, А.Н.Насонов уточнили, что если автор и не был монахом Елеазарова монастыря, то он принадлежал к группе местного общества, близкой по духу упомянутому Филофею78. В настоящее время участие Филофея в создании Русского Хронографа в редакции 1512 года вполне обоснованно отвергнуто. Но идея о принадлежности свода 1547 года Елеазаровскому старцу, несмотря на слабую аргументацию, продолжает жить в умах ученых.

Н.Н.Масленникова сопоставила общественно-политические взгляды Филофея с воззрениями автора свода 1547 года и отметила их близкое сходство в отношении к великому князю и его наместникам. Объектами еe сравнения стали Повесть о Псковском взятии в составе ПЛ1 и Послания Филофея. Она обратила внимание на цитирование 165-го правила пятого Вселенского собора в послании Филофея к великому князю Ивану Васильевичу и в летописной статье ПЛ1 под 1471 годом по поводу вмешательства светской власти в церковное землевладение, сравнила эти тексты и пришла к выводу, что изречение в послании Филофея представлено в более сокращенном виде, поэтому автор летописного свода списать его у елеазаровского старца не мог. Она предположила также, что оба автора использовали один источник. "На основании этого отрывка, - отмечает исследовательница в своей монографии, посвященной включению Пскова в состав Русского государства,- нельзя еще определенно говорить об участии старца Филофея в псковском летописании, но этот отрывок служит еще одним доводом в пользу предположения А.А.Шахматова, что старец Филофей был причастен к псковскому летописанию". В целом же, по замечанию Н.Н.Масленниковой, вопрос об авторстве летописного свода 1547 года до сих пор остается открытым79.

На самом деле и этот отрывок с цитированием 165-го правила пятого Вселенского собора не может быть надежным аргументом в поддержку авторства Филофея. Дело в том, что изречение пятого Вселенского собора находится не в ПЛ1, как считала Масленникова, а в Строевском списке выделенной Насоновым ПЛ3 (свод 1567 года). В тексте летописи этот фрагмент помещен под 1471 годом в том месте, где речь идет о церковном землевладении в Уситве80. Кроме Послания Филофея данный текст имеется также в Уставе Евфросина81. Сравнительный анализ этих трех фрагментов показал, что Филофей использовал текст иноческого устава основателя обители со всеми его специфическими чтениями, а автор летописного текста обратился к тому же источнику, что и Евфросин при составлении своего устава. Источником же этого цитирования, скорее всего, были приложения Новгородской Первой летописи младшего извода.

Устав Евфросина: - "...обидевшая Божиа святыа церкви и на священныа их власти даное Господеви в наследие вечных благ и на памят последняго рода обидящих власть и тех даемо безаконно отнимаа села и винограды, и аще ли кто и сану приобидити начнет и съсуды въсхищати церковныя оправдая и или привлачая насилием епископы или попа или диакона и всякого просто реши священьскаго (...) или монастырем преданое граблением и насилием дея и господеви аще кто изъобрящется се творя (...) и бешинием велиим мятым святыми церквами, четверицею да власть паки вспят церковное."

Послание Филофея: - "...на обидящаа святаа Божиа церкви и на священныа власти их данное богу в наследие вечных благ на памят последняго рода, аще кто обидете начнет беззаконно отъимаа села и винограды, (...) или суд всхитаа (...) или привлачащи (...) епископа и попа и диакона и всякого (...) священническаго чина или монастырем данное граблением насилие дея, (...) аще кто изобрящется се творя (...) безчиние велие мятый святыми церквами емля от них скверныа прибытки четверицею паки (...) да отдасть церкви."

Псковская 3-я летопись: - "...обидевшаа святыя церкви и на священныя власти их даное богоу в наследие вечных благ и на память последняго рода, о обидящих власти теми даема, и беззаконно отъимая села и винограды. Аще ли кто и в саноу приобидити начнеть (...) церковная оправданиа, или привлачающе насилием епископа и попа и дьякона и (...) просто рещи священническаго чина или монастырем даное граблением (...) отнимаема от них, все даное (...) богови, аще кто изобрящется се творя негодования и нерадство (...) и бешиние велие, мяты святыми церквами, четверицею да вдасть паки вспят церковное."

Включение этой цитаты в состав летописного материала, как, впрочем, и всего сюжета о борьбе за церковную землю в Уситве следует адресовать, видимо, автору свода 1481 года. Этот свод, который был определен еще А.А.Шахматовым, лежал в основании как ПЛ1, так и ПЛ3, но в первой этот рассказ был сознательно опущен. Как видим, нет непосредственной связи между Посланием Филофея и летописным текстом 1471 года. Поэтому использовать близость текстов для обоснования участия Филофея в летописной работе по составлению свода 1547 года вряд ли оправдано. По-моему, права В.И.Охотникова, которая заметила, что взаимоотношения ПЛ1 и ПЛ3 в известиях за конец XV-XVI вв. еще не выяснены, в этом отношении предстоит еще большая работа82. История появления летописного свода 1547 года, определение его авторства ожидают своей очереди.

В собрании Троице-Сергиева монастыря имеется рукописный Октоих 1536 года, где находится следующая вкладная запись: "Лета 7044 (1536) написана бысть книга сия глаголемыи Охтаик, повелением рабе Божии Феодоре иноке. А дала святеи Пятнице на службу в монастырь собе на здравие (вынесено: и детям своим Ивану, Игнатью), а своей души на спасение а родителем своим на память: Юрью, Поладьи и Микуле, Иякову, Власью, Фатьяну, Марьи, Кузме, Сысою, Федосьи, и всем сродникам нашим, ихже имена Бог весть. А при старосте церковнои св. Пятницы Михаиле Иванове Темшине и при игуменьи Наталье Михееве дочери, и при попе Пятницкои Даниле, и при священницех Богоявленских, как служили у св. Пятницы. А святому Богоявлению церковь каменную делали в Бродех. А писал летописець Кузма диак Пятницкой мес. майя"83.

Эта запись, несмотря на отсутствие прямых указаний, свидетельствует о том, что данная рукописная книга псковского происхождения. В ней упоминаются два реально существовавшие в то время и известные по письменным источникам исторических объекта: приходская церковь Богоявления в Бродах и женский монастырь св. Пятницы в Бродах84. Эта запись, сделанная писцом книги в самом конце рукописи, дает богатый материал для изучения псковской истории. В 1536 году церковным старостой Пятницкого храма был Михаил Иванович Темшин, никто иной, как сын известного псковского посадника Ивана Теншина, погибшего в 1501 году во время военных действий с немцами85. Семья этого бывшего посадника осталась в Пскове после трагических событий 1510 года и была тесно связана с женским монастырем, расположенным на Полонище. Судя по вкладной записи игуменьей монастыря была некая Наталья Михеева дочь. Как долго она занимала эту должность, неизвестно, но в 1543 году настоятельницей данного монастыря была уже Екатерина.

Рукопись содержит также новые сведения о Богоявленском храме. По тексту ПЛ1 (Тихановский список) известно, что в 1443 году "...совершена бысть ина церковь въ Бродех святое Богоявление господа нашего Исуса христа, и освящена бысть месяца ноября въ 1 день на память святых чюдотворець и безсеребреникъ Козьмы и Дамьяна"86. Но была ли эта постройка деревянной или каменной, неизвестно. По мнению И.К.Лабутиной, Богоявленская церковь в Бродах была одной из первых приходских церквей на Полонище87. В 1536 году на этом месте возводилось новое церковное каменное здание, а его священники в период строительства служили в Пятницкой церкви находившегося по соседству женского монастыря. В летописях отсутствуют сведения об этом строительстве.

И, наконец, переписчиком рукописной книги был дьяк Пятницкого женского монастыря Кузьма, который именует себя "летописцем". Это слово имело в древнерусском языке два значения: "летописец", как литературное произведение и "летописец", как литератор, автор летописного текста. Особенно часто под словом "летописец" подразумевалось некое литературное произведение летописного характера: игумен Сильвестр Выдубицкий и Нестор являлись авторами "летописцев", широкое распространение в древнерусской литературе получило переводное сочинение "Никифора патриарха Царяграда летописец вскоре", в Троицкой летописи упоминается Летописец Великий Русский. Таких примеров можно привести множество. Второе значение (автор летописных текстов) использовалось гораздо реже. У Кирилла Туровского фигурируют "историци и ветия, рекше летописцы и песнотворцы", в Изборнике 1073 года упоминаются "боголюбивые летописцы", которые "писание: положиша". В каком значении выступает это слово в послесловии рукописного Охтоика? Определенно не в первом. Охтоик никак нельзя отнести к летописному жанру. При чем, если бы в авторской записи речь шла о конкретном летописном тексте, то использовались бы обороты: "написал сей летописец", "написал книгу сей летописец". Скорее всего, дьяк Кузьма именует себя летописцем, по характеру работы, которой он в данный момент занимался. Можно ли обнаружить следы его авторской работы в летописном материале того времени, которым мы в настоящее время располагаем?

Судя по вкладной записи, дьяк Кузьма жил и работал во второй четверти XVI века, точнее, в 30 - 40-е годы. Есть некоторые основания связывать с его именем составление летописного свода 1547 года. Только в Варшавском, Погодинском, Оболенском, т.е. в тех, которые сохранили свод 1547 года, есть две записи, относящиеся к истории Пятницкого монастыря. Так, под 1534 годом читаем: "Того же лета, в осень, довершиша церковь камену в Бродех в монастыри святую Пятницоу, а в приделе святоую Екатерину; и освящаша месяца октября в 5 день"88. В своде Корнилия по этому поводу имеется сухая фраза: "Того же лета поставили церковь святую Пятницоу у Бродехъ"89. Далее, под 1540 годом только в этих списках сообщается о появлении в Пскове резных икон и о разногласиях, возникших в местном обществе по их поводу. Чтобы разрешить спор, было снаряжено посольство к новгородскому архиепископу Макарию. Новгородский владыка повелел торжественно встретить эти иконы и установить в городских храмах. Прибытию икон из Новгорода осенью 1541 года предшествовал крупный пожар в Пскове: "...и после того пожара те иконы святые сретоша всем собором честно и весь град, и молебн пели и поставиша святого Николу оу святого Николы на гребли, а другоую икону поставиша оу святые Николы в Песках, в святую Пятницу на рези же поставиша оу святые Пятницы в Бродех, на оутвержение гражаномъ"90. В ПЛ3 об этом важном событии нет ни слова. Корнилия мало интересовали дела городского духовенства. Внимание автора летописного свода 1547 года к церковным и гражданским событиям в городе, упоминание женского Пятницкого монастыря, видимо, не случайны. Они вполне могли быть связаны с летописной работой дьяка Кузьмы.

Все сюжеты свода 1547 года, начиная с 1510 года, были записаны современником событий, они содержат массу интересных деталей, имеют яркую эмоциональную окраску. Автор (или авторы) много внимания уделял участию псковичей в военных походах великого князя Московского против Литвы и Польши. С положительной точки зрения и с нескрываемой симпатией характеризуется деятельность псковского дьяка Мисюря Мунехина, особенно, в деле церковного строительства и возвышения Псково-Печерского монастыря. Много внимания уделяется городской жизни.

Псковское летописание, несмотря на свой официальный характер, было тесно связано с духовенством. Церковной жизни в псковских летописях уделено немало внимания, но эти свидетельства ограничиваются лишь некоторыми вопросами: взаимоотношения псковичей с новгородскими владыками, строительство церквей, создание соборов. Гораздо меньше имеется фактов о структуре духовенства, о его взаимоотношениях друг с другом и со светским обществом, о жизни и материальном положении лиц духовного звания. По этим и многим другим вопросам необходимо привлечение других типов источников.

Псковская Судная грамота - один из самых замечательных памятников псковской старины. Она сохранилась в двух списках: Синодальный (неполный) список, который был известен в своe время Карамзину, Евгению Болховитинову; Воронцовский, наиболее полный список, который был обнаружен Мурзакевичем в 1847 году. С тех пор исследователи неоднократно обращались к этому памятнику по самым разным вопросам: история возникновения, развитие и структура Псковской Судной грамоты, еe юридические нормы, правовое положение различных социально-экономических категорий псковского населения и др.

В рамках данной работы особую важность приобретают две проблемы:

1. История текста Псковской Судной грамоты на фоне борьбы за церковную самостоятельность;
2. Характеристика тех положений, которые касаются юридического статуса церкви и духовенства.

История текста Псковской Судной грамоты на сегодняшний день не достаточно ясна, так как сведения, которыми располагают исследователи, крайне ограничены. Они содержатся, в основном, в преамбуле к тексту этого законодательного памятника: "Ся грамота выписана из великаго князя Александровы грамоты и из княж Костянтиновы грамоты и изо всех приписков псковъскых пошлин по благословению отец своих попов всех 5 съборов, и священноиноков, и дияконов, и священноиноков и всего Божиа священьства всем Псковом на вечи, в лето 6905-е (1397 - К.Т.)"91.

Особенно много споров вызвало упоминание в заголовке т.н. Александровой грамоты. По вопросу принадлежности этой грамоты мнения исследователей разделились: одни приписывали составление грамоты Александру Невскому92, другие - Александру Михайловичу Тверскому93. В настоящее время общепризнанной является та точка зрения, которая высказывалась в пользу Александра Ярославича Невского. Наиболее полную еe аргументацию дал Ю.Г. Алексеев, автор ряда работ по истории и содержанию Псковской Судной грамоты94.

Он считает, что в заглавии Псковской Судной грамоты речь идeт о грамоте, данной Александром Невским Пскову после освобождения его от немецких феодалов. Подобные грамоты, определяющие характер взаимоотношений князя с жителями города, имели место в Новгородской земле в XIII в. Для конца XIV в. Александрова грамота стала уже "стариной", т.е. традиционным правом. Против принадлежности грамоты тверскому князю, по мнению Алексеева, говорит тот факт, что Александр Михайлович во время своего пребывания в Псковской земле уже не был великим князем, так как потерял этот титул до своего бегства в Псков. Он был изгнанником, а не властным государeм, о котором речь шла в грамоте Киприана. К тому же новгородские и псковские летописи упорно молчат на предмет каких-либо установлений Александра Тверского с псковичами95.

Таким образом, Ю.Г.Алексеев считает, что первоначально Пскову была дана грамота Александром Невским, а затем в результате "приписок" появились три редакции 1397, 1409-1424 и после 1462 г. Первая из этих редакций была связана с законодательной деятельностью суздальского архиепископа Дионисия, вторая - с повторным пребыванием Константина на псковском княжеском столе. Последняя редакция была осуществлена после утверждения пятого собора (1462). Все эти этапы редакционной деятельности нашли отражение в преамбуле к тексту Псковской Судной грамоты96. Выводы автора обоснованы и научно аргументированы. Но историю псковского законодательства ещe предстоит связать с борьбой псковичей за политическое самоопределение и церковную независимость от Новгородской феодальной республики.

Судебные права владычного наместника получили юридическое оформление в двух статьях Псковской Судной грамоты: 1 [2] и 10997. М.К.Рожкова впервые высказала мысль о древнем происхождении этих статей, которую позже поддержал Б.Б.Кафенгауз. Он отнес их появление к XIII-XIV вв.98 Таким образом, история этих статей неразрывно связана с борьбой псковичей против новгородского архиепископа в XIV в.

Кроме этих двух статей, в Псковской Судной грамоте имеется ряд других, которые касаются правового положения отдельных категорий духовенства: монахов, попов (статьи 21, 36, 58)99; приходских церквей (статьи 25, 35, 38, 100)100; церковных старост (статья 68) и церковного землевладения (статья 70)101. Они дополняют картину государственно-правовой системы Псковской феодальной республики.

Владычные грамоты, т.е. послания патриархов, митрополитов, архиепископов в Псков, составляют значительный по объему и содержанию комплекс источников. Все они известны по публикациям XIX в.102 В более позднее время они, за исключением 6 грамот о ереси стригольников103, не переиздавались и не вовлекались в научный оборот.

Из 26 грамот, опубликованных в "Русской исторической библиотеке", - 19 принадлежат митрополитам: Фотию (N 34, 41-44, 46, 48, 52, 53, 55-56, 58); Киприану (N 27-30); Ионе (N 90); Феодосию (N 98); Филиппу (N 103). Четыре грамоты - новгородским архиепископам: Симеону (N 45, 47); Евфимию 1 (N 54); Феофилу (N 108); одна - суздальскому архиепископу Стефану (N 25), одна - патриарху Нилу (N 22).

В основном, эти документы относятся к первой трети XV века (16 грамот охватывает период с 1400 по 1431 год), четыре грамоты - к 60-70-м гг. XV в., шесть - к концу XIV века. Таким образом, большая их часть приходится на самый активный период борьбы против новгородского владыки за церковную независимость. Грамоты, изданные в 1880 году, требуют не только комплексного изучения, но и правильной датировки.

Кроме этих 26 грамот в работе используется ряд владычных грамот других изданий и другого хронологического периода. Это грамота митрополита Симона (1504 г.) в Псков с пересказом определений московского собора о вдовых попах104 и грамоты трeх новгородских архиепископов: Макария (1528г.)105, Феодосия (1543г.)106 и Пимина (1556г.)107.

Владычные грамоты (всего 31) - самый крупный комплекс источников, касающихся истории псковского духовенства, его взаимоотношений со светским обществом, затрагивающих вопросы церковного и гражданского судопроизводства, структуры и материальных основ существования, нравственного состояния лиц духовного звания. В настоящее время требуется новое осмысление фактического материала этой группы источников.

Для изучения истории церкви и духовенства особую важность имеют произведения духовного содержания. Агиографическая литература Пскова представлена житиями четырeх псковских угодников: Евфросина, Саввы, Серапиона и Никандра, а также княжескими житиями Александра Невского, княгини Ольги и Всеволода-Гавриила108. Работы Серебрянского по выявлению редакций псковской агиографической литературы и еe публикации не потеряли своего значения до сегодняшнего дня109.

Житийная литература не только богата бытовыми подробностями монашеской жизни, но и содержит определeнный материал о роли чeрного духовенства в политической и экономической истории Псковской земли. Взаимоотношения монахов со светским обществом всe чаще приобретает характер социальных конфликтов; они присутствуют почти во всех житиях. Наиболее интересна в этом отношении литература о Евфросине Псковском. Пространная редакция Жития этого псковского святого в издании 1864 г. не случайно названа повестью. Не раз отмечался острый публицистический характер его первоначальной редакции, которая дошла до нас в единственном списке110. В основе этой редакции лежит "спор об аллилуйе". Сторонником сугубого пения аллилуйи был Евфросин, монах и основатель Елеазарова монастыря, сторонником троекратного пения - Иов, бывший псковский священник. Литература об этом споре многочисленна, но исследователи не выходили за рамки религиозных проблем. Настало время посмотреть на этот спор с социальной точки зрения, как на проявление социального конфликта в псковском обществе XV в.

Кроме жития Евфросина в двух его редакциях для изучения проблемы привлекаются Устав Евфросина (1447-1462)111, его Духовное завещание (до 1479 г.)112 и другие документы, имеющие отношение к спору: "Послание господину преосвященному архиепископу Новагорода и Пскова владыце Геннадию об аллилуйе"113, "Послание господину Афанасию, честнейшему в иноцех общежительные великыя лавры святого Николы ктитору"114, "Послание инока Корнилия к сыну попу Ивану, хотящему вторым браком сочетатися"115.

Среди других литературных произведений особое значение имеют: "Повесть о начале печерского монастыря"116, литературная история памятника и его редакции разобраны Серебрянским117; а также "Повесть о Довмонте", изученная В.И.Охотниковой118.

Псковский актовый материал, по сравнению с новгородским, немногочисленен и практически весь опубликован. Особенно много актов относится к XVI-XVII вв., более ранний период представлен небольшой группой источников, хорошо известной исторической науке. В процессе работы привлекались публикации актов, касающихся экономической истории псковского духовенства119. Среди неопубликованных материалов следует отметить копии актов Псково-Печерского монастыря120 и подлинные документы Пятницкого монастыря (XVI-XVII вв)121. Частные акты содержат богатый материал по истории монастырского и церковного землевладения.

Писцовые книги тоже характеризуют хозяйственную жизнь духовенства. К сожалению, самыми ранними из сохранившихся писцовых книг являются описания Григория Ивановича Мещанинова-Морозова и Ивана Дровнина (1585-1587гг.)122. В работе используются результаты изучения писцовых книг Н.С.Суворовым и Н.Н.Масленниковой.

Останавливаясь на материалах церковного делопроизводства, надо вспомнить расходную книгу церкви Успения с Завеличья (1531 г.)123, вкладную книгу Псково-Печерского монастыря (1558 г.)124 и псковские синодики125. Богатый материал о вкладчиках, церковных старостах, представителях псковского духовенства содержат приписки на рукописных книгах псковского происхождения, записи на колоколах, предметах церковной утвари126.

В основном в исследовании использовались опубликованные источники. Видимо, пришло время подвести итог более чем 150-летней работе по выявлению и изданию псковских письменных памятников. Благодаря деятельности исторических обществ, таких как, Русское археологическое общество, Псковское археологическое общество, Общество истории и древностей российских при Московском университете и т.д., государственных архивных и научно-исследовательских учреждений в советское время были изданы многие типы источников по Пскову. Значительный вклад в дело изучения и публикации памятников псковской "старины" внесли русские и современные исследователи: Болховитинов Е., Серебрянский Н.И., Малинин В.Н., Василeв И.И., Князев А.С., Насонов А.Н., Масленникова Н.Н., Алексеев Ю.Г., Марасинова Л.М., Казакова Н.А., Охотникова В.П. и др. Мне кажется, что в настоящее время необходимо вернуться к работе по реконструкции документального корпуса вечевого архива Пскова, архивов псковских монастырей; определить направление и задачи комплексного обследования архивов, для выявления новых, неизвестных исторической науке источников.

Если перечисленные выше задачи относятся ко времени предстоящему, то целью данной работы является комплексное изучение документов по истории церкви и духовенства в Псковской феодальной республике, уже известных исторической науке.

Глава I. Псков и Новгородский Владыка
1.1. Начало борьбы за церковную независимость Пскова в 30-40 гг. XIV в.

В 1329 г. новгородский архиепископ Моисей внезапно оставил кафедру и ушел в монастырь. Жители Новгорода избрали на владычество попа церкви Козьмы и Дамиана, что на Холопьей улице, Григория Калику, нареченного в монашестве Василием.127 В 1331 г. он отправился на поставление к митрополиту Феогносту. Одновременно с ним "...приихаша послове из Плескова от князя Александра, и от Гидимена послове, и от всех князии литовьскых к митрополиту и приведоша со собою Арсениа, хотяще его поставити на владычество в Плесковъ, не потворивше Новаграда ни во чтоже, възнесошася высокоумъем своим. Нь бог и святая Софея низлагаеть всегда же высокыя мысли, зане плесковици измениле крестъное целование к Новуграду, посадиле собе князя Александра из литовъскыя рукы. Арсении же со плесковици поиха посрамлен от митрополита из Волыньскои земли на Киевъ, на память святого отца Семеона столпъника".128 Возмущения новгородского летописца можно понять, так как строптивые псковичи не только самовольно приняли на княжение вернувшегося из Литвы Александра Михайловича Тверского, но и вознамерились поставить своего владыку в Псков.

По мнению Я.Н.Щапова новгородская епархия была образована в числе первых вскоре после учреждения Киевской митрополии или одновременно с ней в 996-999 гг.129 Территория вновь образованной епархии включала земли зависимого от Новгорода Пскова. С этого времени вплоть до появления в 1589 г. собственного епископа, псковская церковь находилась в подчинении у новгородского архиерея. Постепенно Псков из новгородского пригорода на пограничных землях стал превращаться в крупный торговый и ремесленный город, центр обширной округи, получившей название Псковской земли.

Во второй четверти XIV в. жители Пскова добились значительных успехов в борьбе за политическую независимость от могущественной Новгородской республики. В 1327 г. они укрыли у себя бежавшего из Твери князя Александра Михайловича.130 Жители города приняли его с честью, посадили на псковское княжение. Ордынский хан организовал карательную экспедицию в Тверскую землю. Русские князья во главе с великим князем Московским Иваном Даниловичем двинулись походом на Псков, требуя поездки князя для ответа в Орду. Псковичи проявили солидарность с тверским беглецом: "не езди, господине, в Орду, оже что будеть на тобе изомрем, господине, с тобою в едином месте". Не надеясь на успех этой кампании, Иван Калита обратился за содействием к сопровождавшему его митрополиту Феогносту, который отлучил Александра Михайловича и жителей Пскова от церкви: "И догадашеся князь Иван оже не выняти князя Александра, ни выгнати ратию, и намолви митрополита Феогноста, посла митрополит в Псков проклятие и отлучение на князя Александра и на всъ Псков".131 Дело кончилось тем, что Александр Михайлович, оставив свою семью в Пскове, укрылся в Литве, после чего: "...благослови митрополит Феогност и владыка Моисеи Селогу (Шелогу- К.Т.) посадника и всъ Псков".132

Самовольно приняв на княжение Александра Михайловича Тверского, жители Пскова бросили вызов не только Ивану Даниловичу Калите, но и соседнему Новгороду, который на протяжении ряда лет после смерти Довмонта (1266-1299) присылал сюда своих наместников. Так, например, в одной из новгородских грамот говорится о том, что: "князь великыи Андреи (Андрей Александрович - К.Т.) и вьсъ Новгород дали Федору Михайловицю город стольныи Пльсков, и онъ ед хлеб". А в 1304-1305 гг. новгородцы обратились к великому князю Михаилу Ярославичу Тверскому с просьбой: "Тобе, княже, не кърмите его новгородьским хлебомъ, кърми его у себе". Свой отказ Федору Михайловичу они мотивировали тем, что "како пошла рать, и он отъехал, город повъргя, а Новагорода и Пльскова поклона не послушал".133 Наверно, великий князь удовлетворил просьбу новгородцев, коль скоро мы ничего больше не знаем об этом незадачливом князе - кормленщике. В более позднее время в письменных источникам встречаются имена уже других князей - наместников, таких как: Иоанн Федорович (1309-1312), Борис (1313).134

В начале XIV в. Псков, также как и Новгород, оказался втянутым в орбиту ожесточенной борьбы за великокняжеский титул, которую вели между собой представители двух княжеских домов - московского и тверского. В 1322 г. после получения Дмитрием Михайловичем Тверским ярлыка на великое княжение, его основной противник и претендент на обладание этим высоким титулом - московский князь Юрий Данилович бежал в Новгород.135 По пути он ненадолго заглянул в Псков, жители которого пригласили к себе княжить литовского князя Давыдка.136 Юрий Данилович покинул Псков, затаив обиду на его жителей. Именно поэтому в том же году, когда Псков находился в кольце осады, посольство в Новгород за помощью вернулось ни с чем: "А князь великий Юрьи и новогородцы не помогоша". В этой сложной обстановке вновь помог литовский князь Давыд. В 1323 г. он сам приезжал в Псков, ходил с псковичами на Колывань и Ригу, заключил выгодный для них мир.137 Спустя пять лет псковичи приняли бежавшего из Твери Александра Михайловича, получившего ярлык на великое княжение после смерти своего брата Дмитрия (1326).

Александр Михайлович Тверской княжил в Пскове почти десять лет. В 1336 г. он ненадолго съездил в Тверь. Спустя год князь вместе со своей семьей покинул приютивший его город. Никоновская летопись сообщает, что Александр Михайлович, собираясь в Орду "нача тужити и скорбети живя во Пскове, глаголя сице: аще прииму смерть зде, что убо ми будет детям моим? ведять во вси языци, что отбежа княжения своего, лутчи ми умрети Бога ради, неже зде жити; и посла бояр своих к Феогносту, митрополиту Киевскому и всея Руси, прося благословения и молитвы от него от всех служителей, хотя ити ко царю в Орду".138

В свое время литовский князь Довмонт был принят псковичами на княжение скорее случайно, чем сознательно. Политическая окраска этому событию была дана позже, в XIV в. Он прибежал в Псков с мощной дружиной, а псковичи так нуждались в военной защите, находясь в окружении опасных соседей. Принятие тверского князя Александра Михайловича с самого начала носило на себе политический оттенок. Князь не мог стать защитником города, он сам нуждался в защите. Псковичи не только приняли его на княжение, но и предложили ему помощь: "оже что будеть на тобе изомрем, господине, с тобою в едином месте". И не воинскими подвигами заслужил этот князь любовь и уважение жителей Пскова. Летописец, давая ему характеристику, заметил: "...боголюбивый князь Александр оун верстою, съвершен оумом, целомудр душею".139 Действия князя в 1336 г., его рассуждения накануне своего отъезда из Пскова ясно показывают, что он не чувствовал себя уверенным на псковской земле, не мог обеспечить будущее своему потомству. Эта неуверенность исходила, видимо, из того, что Александр Михайлович Тверской был ограничен какими-то договорными обязательствами, предложенными ему жителями Пскова.

Полная политическая независимость невозможна без церковной самостоятельности. На определенном этапе истории Псковской земли зависимость от новгородского владыки становится тормозом, значительным препятствием в дальнейшем политическом развитии. Такая ситуация сложилась в начале 30-х гг. XIV в., когда псковичи приняли по собственному желанию князя Александра Михайловича Тверского (1326). Именно тогда они отправили посольство к митрополиту Феогносту на Волынь с просьбой об учреждении псковской епархии (1331).

Попытка сбросить в 1331 г. зависимость от новгородского владыки и создать собственную епархию потерпела неудачу. Условий для подобного отделения не было. "Одной из главных забот Феогноста, - писал Н.С.Борисов,- была борьба за сохранение под своей властью православных епархий Юго-Западной Руси, где с помощью местных князей постоянно появлялись самозванные, а иногда и признанные патриархом митрополиты-конкуренты".140 В этих условиях рассчитывать на поддержку митрополита в борьбе против новгородского архиерея псковичам не приходилось.

С новым владыкой отношения жителей Пскова складывались довольно сложно. В 1331 г. после своей поездки в Волынскую землю "владыка Василий был во Пскове на свои подъезд".141 В 1333 г. он крестил Михаила, сына Александра Михайловича Тверского. Но четыре года спустя в его очередной визит псковичи "суда не даша, и владыка поеде от них, прокляв их".142 Это первое известное нам покушение жителей Пскова на судебные прерогативы архиепископа.

В.Л. Янин, анализируя новгородский сфрагистический материал, сделал интересное наблюдение о том, что в 30-е гг. XIV в. резко сокращается употребление именной печати новгородский владык, при этом заметно возрастает использование т.н. анонимных печатей. Эту особенность в распределении булл исследователь объяснил тем, что в период первого святительства Моисея (1326-1330) в Новгороде были проведены некоторые реформы владычного управления, "сделавшие владычного наместника более активным лицом архиепископской администрации".143

Должность владычного наместника при иерархе появилась, по мнению Я.Н.Щапова, в связи с расширением церковной юрисдикции на Руси в XII - начале XIII вв. Она не была заимствована вместе с другими в период принятия христианства Русью. Это был "институт, вызванный местными особенностями, причем появившийся не с начала возникновения церковной организации, когда заимствовалась греческая терминология, а со временем ее развития в новых условиях политической структуры второй половины XI-XII вв."144 Но по замечанию того же автора в Новгороде владычные наместники появились поздно, в конце XIII в. Возникшее при архиепископе Клименте (1276-1299) Ладожское наместничество просуществовало до 1316 г., когда ему на смену появилось Новоторжское наместничество, "где владычный наместник осуществлял власть совместно с великокняжеским наместником по широкому кругу дел, включающему и поземельные отношения". "Наместничеством новгородского архиепископа в церковном отношении, - пишет далее Я.Н.Щапов, - было и Псковское наместничество".145

Действительно, с развитием церковно-административной структуры Новгородской епархии, с расширением сфер судебной деятельности владыки в конце XIII - начале XIV вв. на повестку дня встал вопрос о создании псковского владычного наместничества. Но решение этого вопроса было осложнено активной борьбой Псковской феодальной республики за политическое самоопределение.

Первая известная нам попытка оформления псковского владычного наместничества тесно связана с историей т.н. Болотовского договора. В 1348 г. состоялся известный поход новгородцев к Орешку, в котором приняли участие "и Плескович немного" во главе с посадником Ильей. В самый разгар осады псковичи вдруг заявили: "...и не хотим стояти долго, но идем прочь", новгородцы же с упреком им отвечали: "братье Плесковичи! то перво мы вам дали жалобу на Болоте: посадникам нашим у вас в Плескове не быти, не судити, а от владыце судить вашему Плесковитину, а из Новагорода вас не позывати дворяны, ни Софьяны, ни изветники, ни биричи; но борзо есте забыли наше жалование, а ныне хочете поехати; поидете в ночь, а поганым похвалы не дайте, а нам нечести".146

Соглашение, принятое на Болоте, было важным для Пскова. Но по замечанию летописца разногласия остались: "разньствие в них есть".147 Псковичи приняли участие в походе новгородцев, но во время осады демонстративно ушли от Орешка, великим шумом отмечая свой поступок: "вполдни поехаша, ударив в трубы, в бубны, в посвистели, Немци же то видевши, почаша смеятися".148 Конечно, военная сила была нужна и самому Пскову, где одновременно с новгородским походом возобновили свои набеги немцы: "развергоша мир со псковичи".149 Но очень уж этот поступок походил на демонстрацию. Псковичи публично отказались от условий Болотовского договора с Новгородом. В чем суть разногласий между этими городами, заставивших жителей Пскова отказаться от вроде бы выгодного для них договора? Когда и при каких условиях был принят этот договор? Каково его содержание?

Летописная заметка о походе под Орешек в 1348 г. сообщает те положения Болотовского договора, в которых Псков был заинтересован и они вряд ли могли быть причиной недовольства псковичей. А может быть, в принятом на Болоте договоре существовала вторая часть, которая содержала статьи, выгодные Новгороду? О них новгородский летописец, осуждая стремление псковичей покинуть театр военных действий, сознательно мог не говорить. Возможна ли реконструкция этих гипотетических положений, остававшихся в тени?

После ухода из Пскова Александра Михайловича Тверского (1337) перед жителями города вновь встала проблема "вольности в князьях". В псковской летописи под 1340 г. встречается имя Александра Всеволодича: "тогда беашетъ емоу въ Пскове на княжение". Псковский книжник сообщает, что "князь Александр оучинивъ розратье с Немци, разгневася на псковичь и побежа изо Пскова; и псковичи ехаша по нем с поклоном и до святаго Пантелеимона, и по том послаше псковичи послове с поклоном и до Новагорода, и биша емоу челом много, и не воротишася и отречеся псковичемъ". Стоит только догадываться о причинах конфликта Александра Всеволодича с псковичами. Вероятно, спор возник вокруг статуса князя, договорных обязательств между двумя сторонами. Наместник после принятого по своей воле князя явно не устраивал псковичей. Возмутившись ограничением своих княжеских прав, Александр Всеволодич спешно покинул город, оставив Псков лицом к лицу с мощным врагом. И как не просили псковичи, князь отказался вернуться в город. "И псковичи начаша много кланятися Новугороду, - пишет далее псковский летописец,- чтобы дали псковичем наместника и помочь; и новогородци не даша псковичем наместника ни помочи".150

Жители Пскова, прося о помощи, пошли на уступки требованиям новгородцев, дали свое согласие принять из новгородской руки ставленника. Новгородская летопись об этом рассказывает иначе: "Прислаша Псковичи послы к Новугороду с поклоном, глаголюще тако: идеть на нас рать Немецкая до полна ко Пскову: чтобы есте поборонили нас от Немец; Новогородци же не умедливше нимало поехаше в борзе в великую суботу, обчины попечатав, и яко быша на Мелетове, и прислаша Псковичи: вам господе своей кланяемся, рати к нам нету; и наши взвратишися в Новгород. А Псковичи отвергошеся Новагорода и великого князя Руского послаша послы в Витебск к Ольгерду Гедиминовичу князю Литовскому помочи прошати, а на Новгород лжу вскладывая: братья наши Новгородци не помогают нам: помози нам, господине, в се время".151

Действительно, по сообщению псковского летописца посольство в составе Якова Домашинича и Есифа Лочковича отправилось в Литву с жалобой на новгородцев и с просьбой о помощи.152 В результате этой поездки в Псков из Литвы приехал воевода - князь Юрий Витовтович, а вслед за ним литовский князь Ольгерд со своей дружиной и его сын Андрей. Сам Ольгерд от княжения отказался, а крестил своего сына, чтобы посадить его в Пскове. Летописец не скрывает заинтересованности псковичей в этом политическом акте: "и крести сына своего Андрея въ святеи Троицы в соборнои церкви, и посадиша его псковичи на княжение оу святыа Троицы во Пскове надеючися помочи от князя Олигорда". Новый псковский князь не захотел жить в чужом для него городе, уехал к отцу. "И псковичи, - читаем дальше в летописной заметке,- видеша, оже помочи имъ нет ни от коа страны... и смиришася с Новымъгородом".153 В условиях внешнеполитической нестабильности псковские политики, ориентируясь на Литву, потерпели поражение и были вынуждены вновь обратиться к Новгороду, приняв его условия. К этому времени, вероятно, и следует относить факт заключения Болотовского договора.

По этому договору Новгород признавал de fakto институт псковских посадников, сохранив за собой, по-видимому, право направлять в Псков своих князей-наместников. На территории Псковской земли было учреждено владычное наместничество, причем псковичи смогли оставить за собой право замещения должности владычного наместника гражданином Пскова. Наконец, были отменены любые вызовы псковичей для суда в Новгород: "из Новагорода, вас не взяти и не позывати ни дворяны Новогородцкими, ни подвойскими Новогородцкими, ни Софеяны, ни изветники, ни биричи". Псков признавался братом "молодшим" по отношению к Новгороду.154

В этот короткий промежуток времени с момента принятия и до ликвидации условий Болотовского договора (1342-1348) в псковских источниках имеются едва заметные следы их реального воплощения в жизнь. Под 1343 г. в псковских летописях наряду с изборским князем Остафьею встречается имя некоего князя Ивана, может быть очередного князя-наместника. В том же году псковичи, получив известие о критическом положении своего войска под Изборском, собирались направить гонцом в Новгород поповского старосту Фому с просьбой о помощи со словами: "псковичи все побиты, а вы новгородци, братьа наша, поедьте на борзе, загоните Псковъ перво Немецъ, оже Немци не загонять". Но известие о поражении псковичей под Изборском, проверенное боярином Яковом Домашиничем, оказалось ложными и поездка гонца в Новгород была отложена.155 В записи на листе рукописного Евангелия XIV в. "рабъ Божий Иаковъ сынъ Домашинъ Сумовича", т.е. тот же Яков Домашинич представлен как "наместникъ Владычень".156 На реальное существование должности владычного наместника в Пскове указывает также поступившая в Государственный Эрмитаж в 1987 г. вислая свинцовая печать неизвестного типа с надписью: печать "плесковьшкаго наместника", датируемая Т.В.Рождественской по палеографическим признакам концом XIII - первой половиной XIV вв.157

Соглашение на Болоте носило компромиссный характер и не имело прочного основания. Политическая переориентация находившегося у власти в Пскове боярства привела к демонстрации отказа в 1348 г. под Орешком от условий Болотовского договора и новому обращению к Литве. Вслед за этим в Псков приехал в качестве наместника литовский воевода князь Юрий Витовтович, на этот раз не только с дружиной, но и со своей семьей. Пребывание этого князя в Псковской земле было недолгим. В 1349 г. во время поездки на освещение церкви в Изборске князь Юрий Витовтович погиб, отражая вместе с псковичами внезапное нападение немцев: "бысть же тогда во Пскове скорбь и печаль велика; проводиша князя и все поповство въ святеи Троице". Покойному князю была оказана честь быть погребeнным в соборном храме Пскова. Но надежда жителей на этого доблестного воеводу не оправдались и " княгини Юрьева Витовтовича с детьми своими поеха изо Пскова в Литвоу". После этого "отрекошася псковичи князю Ондрею, ркучи емоу тако: тобе было, князе, самому седети во Пьскове на княжении, а наместникы тобе Пскова не держати, а ныне, оже тобе не оугодно ссести оу нас, инде собе княжишь, а Псков поверг, то оуже еси сам лишил Пскова; а наместник твоих не хотим". В ультимативной форме псковичи предложили Андрею Ольгердовичу: или сам садись на княжение в Псков, или княжения лишаешься, только литовских наместников они принимать больше не желают. "И про то,- замечает летописец, - Ондреи и отец его Олгирд разгневавше на псковичь".158 Андрей Ольгердович попытался наказать отказавших ему псковичей, а может быть, даже и вернуть потерянный стол, но безуспешно. В 1350 г. князь Андрей "пригнавше без вести, и повоеваша Вороначьская волости, и се первое начя воиноу".159

Таким образом, Болотовский договор был принят в 1342 г. в результате неудачной попытки псковичей возвратить себе при поддержке Литвы право "вольности в князьях". Условия этого договора отражали установившееся между двумя городами равновесие сил, при котором Новгород был не в состоянии удержать в подчинении Псков. Последний был еще не достаточно силен, чтобы вернуться к политическим успехам времен Александра Михайловича Тверского. Короткий период подобного равновесия закончился публичным отказом псковичей от условий Болотовского договора и повторным обращением к Литве.

Отказавшись от приема в конце 40-х гг. XIV в. как новгородских, так и литовских наместников, псковичи попытались управлять городом своими силами. Вплоть до 1357 г., когда на княжение приехал некий Василий Будиволна, в псковских летописях никакие другие князья, кроме изборского Остафьи, не встречаются.160 Новгородскому архиерею не удалось провести в жизнь реформу владычного управления в задуманном виде, так как псковичи выдвинули свое условие: замещение должности владычного наместника гражданином Пскова.

1.2. Святительский суд и управление в Псковской земле во второй половине XIV - первой половине XV вв.

В 1352 г. в Пскове началась сильнейшая моровая эпидемия. Новгородская летопись сообщает: "И приехаша послове изо Пскова, биша челом владыце Василию, ркуче так: "богови тако изволшю, святои троице, детем твоим пьсковицем бог рекл жити дотоле, чтобы еси, господине, был у святой троици и детии своих благословил псковиць" и он не умедли поеха, поимя собою архимандрита Микифора, игумены, попове, приеха в Псков, служи в святои Троици, у святои Богородици на Снетнои горе, у святого Михаила, у Ивана Богослова, опять в святои Троици, ходи около города со кресты, и благослови дети своих всих псковиць".161 Через несколько дней владыка Василий поехал домой, но по дороге скончался.

Несколько лет спустя "черная смерть" вновь посетила город. "Бысть во Пскове вторые мор лют зело",- записал псковский летописец под 1360 г., но ни слова не обмолвился о визите новгородского архиепископа.162 Зато новгородский писатель сообщил по этому поводу: "Того же лета бысть мор силен в Плескове, и прислаша послове плесковици к владыце с мольбою и челобитьем, чтобы, ехавши, благословил бы еси нас, своих детеи, и владыка, ехав, благослови их и город Пьсков с кресты обходи, и литургии три совръши, прииха в Новъград, а плесковицам оттоле нача бывати милость божиа, и преста моръ".163 Отсутствие этих фактов на страницах псковских летописей является результатом позднейшей правки и свидетельствует о попытках принизить роль новгородского архиерея. Но посещения Пскова владыками Василием (1352), Алексеем (1360), Иоанном (1389), служба в охваченном эпидемией городе, наоборот, способствовали росту их авторитета.

В 1389 г. псковское посольство дважды направлялось в Новгород: в первый раз просить священнослужителей в опустевшие от эпидемии церкви: "и Псковичи приездиша к владыце Ивану прошати попов в Псков к церквам, которые ходят попы без церкви", а в другой раз - с приглашением приехать в Псков: "Той же весны приездише послы Пьсковскии в Новъгород и биша челом владыце Ивану, чтобы ехал в Псков благословити град Псков и князя Ивана Ондреевича и люди, и молитвою его преста мор".164

60-80-е годы XIV в. знаменательны не только крупными моровыми эпидемиями, уносившими значительную часть населения Пскова, но и внешнеполитической нестабильностью. Псковский летописец, характеризуя обстановку тех лет, записал: "много же бед в та лета претръпеше болезьми и мором и ратми и всех настоящих зол на ны за грехи наша".165 Нестабильность была связана с конфликтом, вспыхнувшем в 1362 г. между Псковом и Ливонским орденом на почве территориальных споров: "отъимале юрьевци с велневици у нас землю и воду". Тогда Новгород выступил посредником в урегулировании отношений между ними: "Того же лета ездивши новгородчкыя послове, ис концев по боярину, в Юрьев в Немечкои, смолвиша Немець съ плесковици в любовъ и бысть межю ими мирно, и попускаша плесковици от себе немечкыи гость, а Немци новгородчкыи гость попускаша". Миротворческая миссия, имевшая благополучный исход, способствовала сближению Пскова с Новгородом. В результате этого сближения в 1365 г. по благословению новгородского архиепископа Алексея "почаша делати церковь камену въ Плескове святую Троицю, по старой основе".166

Два года спустя, в 1367 г. вновь "не беше пословици пьсковицамъ с Новымъгородом; и пришедши рать немечкая, велневичкая, воеваша около Изборьска волость всю псковьскую и до Великои реки, и перебродив за Великую реку и пришед к городу ко Пьскову, и посад пожгоша около города, и много пакости подеявше, и отъидоша прочь".167 Критическая ситуация, в которую попал Псков, снова заставила его обратиться к Новгороду, но последний не спешил с помощью, объясняя свой отказ тем, что" толко бяше не розвержено крестное целование Новугороду с Немци, и за то не вседоша на борзе по пьсковицах на Немечьскую землю новгородци". И только после того, как жители Пскова прислали новое посольство и по их челобитью "посла к ним владыка отца своего духовнаго Иоанна и протопопу своего и протодиякона, и священа бысть церкви святыя Троиця", в "Немечькую землю" из Новгорода был отправлен посол.168

Сложившаяся обстановка способствовала восстановлению отношений между Новгородом и Псковом, но они не имели прочного основания и грозили в любую минуту быть разорванными. В 40-90 гг. XIV в., по мнению И.О.Колосовой, в Пскове находились присылаемые из Литвы князья-наместники.169 В 1377 г., после смерти великого князя литовского Ольгерда, когда началась борьба за власть, его сын ищет убежище в Пскове, что позволило псковичам вновь попробовать восстановить свое право "вольности в князьях": "Прибежище князь Ондреи Ольгирдовичь во Псков и посадиша его на княжение".170 В этих условиях, видимо, всплыла грамота, данная полвека назад другим беглецом тверским князем Александром Михайловичем. Возвращение к документу, определяющему сферы действия княжеского, посадничьего и владычного суда, не могло не встревожить новгородского архиерея. В 1382 г. в Псков по поручению владыки Алексея приехал суздальский архиепископ Дионисий, соперник митрополита Киприана в борьбе за митрополичью кафедру: "и иде в Псков по велению владыки Алексея поучая закону Божию, а утвержая правовернии в вере истеней крестьянстей, негли бы Бог укрепил в последнее лета и утвердил несмущенно от злых человек, дъяволом наущенных".171

Справедливо этот визит исследователи связывают с ересью стригольников, распространившейся по всей Псковской земле и соседней Новгородской.172 Но цели поездки Дионисия были значительно шире. Вот как он сам определил их: "Пришедъшю же ми посланием всесвятаго патриарха вселеньскаго в богохранимый градъ Псков о исправлении отлучьшихся съборныя апостольскыя Христовы церкви и на утвержение священником и честным монастырем и всем христоименитым людем".173 Что подразумевал Дионисий под "утвержением" псковскому духовенству, монастырям и светскому обществу? В результате его деятельности была дана Снетогорскому монастырю уставная грамота, с помощью которой он попытался утвердить в Пскове тип общежительного монастыря с общей трапезой и казной. В ходе ожесточенной борьбы в монашеской среде эта грамота была отменена митрополитом Фотием в 1418 г.174

Кроме составления этой грамоты Дионисий внес определенные изменения в псковское гражданское законодательство. Документ, характеризующий законодательную деятельность суздальского архиерея, до наших дней не дошел. Но некоторые свидетельства о его содержании сохранились в грамоте митрополита Киприана в Псков, кото-рая в 1395 г. отменяла грамоту Дионисия.175 В ходе своего визита Дионисий сделал приписки к грамоте Александра Михайловича Тверского и на этой основе дал Пскову новую уставную грамоту: "аж владыка суждальский Денисей списал грамоту, коли был в Пьскове, а приписал к грамоте князя великого Александрове". О содержании этой грамоты Киприан пишет: "по чему ходити, как ли судити, или кого как казнити, да въписал и проклятье, кто иметь не по тому ходити".176 В чьих интересах была составлена эта грамота? Видимо, в интересах Новгорода и новгородского владыки, так как Дионисий приехал "по велению владыки Алексея". Именно поэтому, спустя четырнадцать лет псковичи обратились с просьбой об отмене грамоты Дионисия к митрополиту Киприану.Таким образом, в 50-80 гг. XIV в. Новгородская феодальная республика вынуж-дена была оставить на время свои политические претензии по отношении к Пскову и направить усилия на упрочение положения новгородского владыки в Псковской земле. Казалось, это ей удалось. Через два года после визита суздальского архиерея в Псков приехал сам новгородский владыка. Об этой поездке в псковской летописи сохранилось небольшое сообщение: "Того же лета архиепископ Алексеи был во Пскове".177 В 1388-89 гг. псковичи обратились к епархиальному архиерею с просьбой прислать попов в опустевшие в эпидемию церкви и посетить город "чтобы... благословити град и люди, кто еще остался в живых".178

Кроме составления этой грамоты Дионисий внес определенные изменения в псковское гражданское законодательство. Документ, характеризующий законодательную деятельность суздальского архиерея, до наших дней не дошел. Но некоторые свидетельства о его содержании сохранились в грамоте митрополита Киприана в Псков, кото-рая в 1395 г. отменяла грамоту Дионисия.175 В ходе своего визита Дионисий сделал приписки к грамоте Александра Михайловича Тверского и на этой основе дал Пскову новую уставную грамоту:

Какой-либо реакции псковичей на законодательную деятельность Дионисия не последовало. Во всяком случае, новгородские и псковские летописи на это счет молчат. Но отношения между двумя городами были напряженными, особенно, в начале 90-х гг. XIV в. В 1390 г. жители Новгорода обвинили псковичей в укрывательстве лиц, бежавших от преследования новгородского закона. Это обстоятельство, вероятно, стало поводом к первому вооруженному походу новгородцев на Псков: "Того же лета ходиша Новгородци с княземъ Семионом Олгердовичем на Псковичь ратью, и сташа в Солци, и Пьсковскыи послы ту и докончаша с Новгородци миръ: а должник, и за холоп, и за робу, и кто в путь ходил на Волгу, не стояти Псковичем, но выдати их".179 Перемирие, заключенное в Сольцах было недолгим. В 1394 г. новгородцы предприняли второй поход на Псков. Через неделю, сняв осаду, "отъидоша Новьгородци от града, а с Псковичи в розмирьи".180

В условиях крайне напряженных отношений между двумя городами псковичи обратились за поддержкой к московскому митрополиту. В 1395 г. Киприан приехал в Новгород для восстановления попранных своих святительских прав. Эта поездка была для него неудачной: новгородцы отказали ему в суде и Киприан в гневе покинул город. В этот приезд "псковичи к нему послове послали с поминком и он приал с честью, и благослови игуменов и попов и всь Псков и окрестныа грады".181

По своем возвращении послы привезли три митрополичьи грамоты, среди которых была и эта - об отмене грамоты Дионисия: "яз тую грамоту рушаю" на том основании, что "ино то Денисей владыка не свое дело делал", "въплелъся не в свое дело, да списал неподобную грамоту". То ли дело князь Александр - "списав положил" грамоту "по чему ходити: ин в том волен... князь в своем княженьи". Дионисий же "был суждальский владыка, а деял то в мятежное время; а патриарх ему того не приказал деяти". В заключении Киприан обратился к псковичам: "А вы, дети мои, Псковици, аж будеть преже сего ходили по той грамоте князя великого Александрове, а будеть то у вас старина, и вы по той старине и ходите". И далее: "ходите по своей пошлине", т.е. псковской пошлине, "и по старине суды судите", на основании псковского законодательства. В чем же этот суд заключался: "А кого виноватого пожалуете ли, волни есте; показните ли противу какое вины, волни же есте, дейте по старине чисто и без греха, как и всякии христиане деють".182 Н.В.Борисов, рассматривая литературную деятельность Киприана, считал послание от 12 мая 1395 г. результатом сотрудничества московского митрополита с новгородским архиереем. Жителей Пскова не устраивало решение Киприана об отмене поправок суздальского архиепископа, так как Дионисий "написал за известное вознаграждение грамоту, в которой содержались какие-то льготы псковичам, затрагивавшие интересы новгородского архиепископа".183

По мнению Ю.Г.Алексеева, послание Киприана с отменой уставной грамоты Дионисия было вызвано не обращением псковичей с просьбой к митрополиту, а его собственной инициативой. Действия суздальского архиепископа автор расценил как самовольные, противостоящие действиям князя. Его участие в дополнении содержания псковского законодательства "носило ограниченный и формальный характер санкционирования вечевого решения авторитетом духовного владыки". На основе этого наблюдения Алексеев сделал вывод о том, что "в 80-90-е гг. в Пскове имели место достаточно серьезные судебно-административные реформы, формально связанные с архиепископом Дионисием и исходившие, во всяком случае, не от княжеской власти", а от псковского веча.184

Рассуждения историков логичны, но есть в этой истории некоторые нюансы, которые требуют к себе пристального внимания. Во-первых, Дионисий приехал в Псков не самовольно, а "по велению владыки Алексия", т.е. он имел определенные полномочия от главы новгородской епархии, в чьих интересах именем константинопольского патриарха он и внес изменения в псковское законодательство. Во-вторых, законодательная деятельность суздальского архиепископа, как церковного иерарха, могла касаться только вопросов святительского суда. Поэтому псковичи с просьбой об отмене грамоты Дионисия обратились не к новгородскому архиерею и не к московскому князю, а к митрополиту, как главе русской церкви. В-третьих, поправки к гражданскому законодательству, сделанные Дионисием, касались той части святительского суда, которую оспаривают светские власти. В нее входили, видимо, суд о земле, о духовных завещаниях и долговых обязательствах и т.д. Наконец, поправки Дионисия не устраивали псковичей. Именно поэтому они, используя неудачную поездку Киприана в Новгород в 1395 г., отправили к нему представительное посольство с "поминком", получили от него благословение и три грамоты, одна из которых касалась законодательной деятельности суздальского архиепископа.Таким образом, если грамоты Дионисия ограничивала судебные прерогативы псковских должностных лиц в пользу новгородского владыки, то послание московского митрополита Киприана восстанавливало судебные права псковской администрации на основе грамоты, данной когда-то Александром Михайловичем Тверским. Вторая грамота митрополита Киприана затрагивала сферу церковного судопроизводства. "Что есмь слышал, - писал митрополит, - аж во Пскове миряне судять попов и казнять их в церковных вещех, ино то есть кроме хрестьянского закона: не годится миряном попа ни судити, ни казнити, ни осудити его, ни слова на него не молвити: но кто их ставить святитель, то тъ их и судить и казнить и учить".185 Будучи лишенным своих судебных полномочий в Новгороде, Киприан не поддержал псковичей, а наоборот, выступил за неприкосновенность этой сферы святительского суда.В составе посольства, несомненно, были представители духовенства, которые пожаловались владыке на вмешательство светского общества. Эти священники были посланы от псковских соборов с длинным перечнем вопросов о правилах богослужения и церковной дисциплины. В результате этого была дана третья грамота.186

В конце XIV - начале XV вв. в условиях нового подъема в деле борьбы за политическую независимость Пскова от Новгорода, епархиальному архиерею с трудом приходилось отстаивать свои судебные права от притязаний псковского светского общества. В 1397 г. в Новгород прибыло псковское посольство в составе Григория Остафьевича, посадника Сысоя, посадника Романа и Филиппа Козачковича. Послы "биша чолом господину архиепископу великаго Новагорода владыце Иоану: "чтобы еси господине благословил детеи своих, великыи Новъгород, чтобы господин нашь великыи Новъгород нелюбие бы отдал, а принял бы нас в старину".187 Обращение псковичей к владыце с просьбой о посредничестве в установлении мирных отношений с Новгородом давало ему право потребовать восстановление своих судебных прав. "И владыка Иоанн благослови великыи Новъгород, детеи своих: "чтобы есте, дети, мое благословение приняле, а пльсковицам нелюбья бы есте отдале, а приняле бы есте свою братью молодшюю по старине". И посадникъ Тимофеи Юрьевич и тысячкыи Микита Федорович и вси посадникы и тысячкыи и бояре и весь великыи Новъгород благословение своего господина отца владыце Ивана приняле, а от пьсковиць нелюбье отложиле, и взяша мир по старине, месяца июня в 18 день...".188

После восстановления мирных отношений между двумя городами в Псков с визитом приехал владыка Иван. "Приеха в Псков преосвященныи архиепископ Иоан, - описывает это событие автор летописной заметки, помещенной в Синодальном списке Псковской Второй летописи под 1401 г., - и благослови детеи своих всь Псковъ, и вдаде неколико серобра, и зделаша его серобром на Радчине всходе костер".189 В Псковских Первой и Третьей летописях это событие трактуется несколько иначе: "В лето 6908. Приехал владыка Иван во Псков и повеле Захарьи посадникоу наняти наимитов ставити костер над Псковою а владыка свое сребро дал";190 "Приеха во Псков преосвященыи архиепископ Великаго Новагорода и Пскова Иван, и повеле Захарии посаднику наняти наимиты ставити костер над Псковою на Крему, и дасть владыка мастером свое сребро".191 Сведения псковских летописей обширны, но лишь Новгородская первая летопись говорит об истинной цели владычного визита и причинах его щедрости по отношении к Пскову: "Тои же зимы езди владыка в Пьсков на свои подъезд и пьсковици своему господину отцю владыце Иоану даша честь велику и суд ему даша, месяцъ судити по старине...".192

В то же самое время под 1401 г. в псковской летописи впервые находим имя владычного наместника: "Тоя же зимы послаша псковичи князю Витовту Григория Федосовича и Гаврила наместника, и взяша мир вечный".193 На протяжении всего XV в., а также в начале XVI в. имена псковичей, занимавших эту должность, неоднократно встречаются в письменных источниках.194

Итак, на рубеже веков в Пскове была восстановлена должность владычного наместника. В ходе мирных переговоров 1397 г. Псков выступил заинтересованной стороной; владыка был посредником, что позволило ему оговорить в статьях мирного договора 18 июня 1397 г. ряд положений, завершающих проведение реформы владычного управления в Псковской земле и гарантирующих неприкосновенность святительских прав. Это было по сути дела возвращение к условиям Болотовского договора, но без устаревшей к тому времени статьи о князьях-наместниках. Новгород отказался от своих политических претензий и признавал за Псковом право "вольности в князьях", судебные права и полномочия псковских должностных лиц, право замещения должности владычного наместника жителями Пскова и т.н. Александрову грамоту (но, вероятно, с поправками Дионисия, касающимися святительского суда). Псков в свою очередь сохранял подчинение новгородскому архиерею, обеспечивал владыке святительский суд в полном объеме и гарантировал поступление во владычную казну пошлин и оброков. На основании положений мирного договора 18 июня 1397 г. была составлена новая редакция Псковской Судной грамоты. Затем последовали визит новгородского архиепископа в Псков (1400) и выборы владычного наместника, имя которого упоминается в летописной заметке (1401).Но учреждение должности владычного наместника в Пскове не укрепило власть новгородского архиепископа, как это было задумано в первой половине XIV в., а наоборот ослабило. Святительский суд распался на две части: суд псковского наместника в перерывах между подъездами и непосредственно месячный суд владыки во время его посещений Пскова. Три упоминания месячного суда в новгородской и псковских летописях (1400, 1419, 1435) не случайно совпадают с первыми известиями о псковских владычных наместников (1401, 1406, 1427), ибо до 1397 г. такового понятия как "месячный суд" в Пскове не существовало вообще. Разделение святительского суда на две части есть определенный итог политики псковичей по ограничению судебных прав владыки.С переходом части судебных и административных функций в руки наместника владыке все труднее приходилось отстаивать свои судебные права и доходные статьи от притязаний псковской светской власти. "Весте сами, - обратился новгородский архиепископ Симеон в 1419 г. в Пскове на вече, - елико кто честь воздает своему святителю, та честь самому Христу приходить, и от него мзду приемлють сторицею". Свое выступление перед гражданами Пскова он закончил призывом: "в земли, в воды, в суды, в печать и во все пошлины дома св. Софии не вступайтеся".195 В первой трети XV в. между псковичами и новгородским архиереем разгорелась борьба по поводу гражданских дел, оставшихся в ведении святительского суда и за сосредотение владычной юрисдикции в руках наместника.Два года псковичи добивались восстановления своих отношений с Новгородом после длительного периода "розмирья". Еще в 1417 г. посольство в составе посадника Ивана Сидоровича, Лариона, Акима, Юрия Винкова с боярами ездило в Новгород и вернулось ни с чем. Наконец, в 1419 г. "взяша мир по старине, месяца августа в 28 день". А 16 октября с.г. новгородский владыка был уже в Пскове: "и пребыв во Пскове 3 недели, отъеха не зборовав, а пскович детеи своих всех благословив".196 Новгородская летопись в свою очередь добавляет: "езди владыка Семеон во Пьсков на свой подъезд, и месяць суди, и поучи их".197

В начале 30-х гг. XV в. была подобная ситуация. Псковские посольства (1431, 1431, 1434) направлялись в Новгород с предложением мира, но возвращались без результатов. Лишь в конце 1434 г. псковские послы "целовали крест к Новгороду по старине".198 Зимой 1435 г. после длительного "немирья" в Псков приехал новгородский архиепископ Евфимий II, как замечает летописец: "не в свои подъезд ни в свою чероду, но наровою".199 Жители города, как и прежде, приняли его с честью, попросили соборовать в Троицком соборе. Владыка отказался это делать, а стал "соуда своего оу Пскова просить и на попех подъезда". На этом его претензии не закончились - он захотел "наместника и печатника и своею рукою сажати новгородца, а не псковичь". Псковичи отказали ему в суде и выплате подъездных пошлин. В ответ на это владыка покинул город. Жители города прекрасно понимали, что это опять разрыв отношений. Псковский князь Владимир, посадник, бояре возвратили его с дороги, пошли на уступки: дали "ему суд его месяць, и подъезд на попех имаше". Евфимий только того и ждал, он посадил своего наместника "и оучял наместник его соуд соудити не по псковской пошлине, оучял диаконов сажяти у гридницю, а все то оучял деяти новину, а старину покиноув". Псковичи вместе с духовенством отказались давать ему оброк и подъезд и "стал бои псковичам с софьяны".200 Кратковременная судебная практика владычного ставленника закончилась открытым столкновением недовольных судом псковичей и владычных слуг. Компромисс вновь завершился ссорой, которая продолжалась до 1447 г. Разгневанный владыка покинул Псков, даже псковских поминков не взял, а псковичам, как с горечью заметил летописец: "попам и игуменом оучинил протора много, не было так ни от пръвых владык".201 В 1435 г. псковичи обвинили владычного ставленника в нарушении тех статей псковского законодательства, которые касались дел, связанных с рукописанием и рядницами: "оучял наместник его суд соудити не по псковской пошлине, оучялъ посоужяти роукописанья и рядницы,...а все то оучял деяти новину, а стариноу покиноув...".202 "Посудить грамоты" - означает признать грамоты недействительными в результате судебного разбирательства.203 Среди непризнанных грамот были "рукописанья" - термин, обозначающий письменное завещание, а также "рядницы" - письменный акт, в который заносились сведения об уплате должником своего долга полностью или по частям.204 . Псковичи вместе с духовенством отказались давать ему оброк и подъезд и - термин, обозначающий письменное завещание, а также

В статье 14-й Псковской Судной грамоты речь идет о споре, возникшем после смерти человека: "А кто положит доску на мрътваго о ([з] блюденье), а имет искати на приказникох того соблюдениа, сребра или платиа, или круты, или иного чего животнаго, а тот умръшеи с поряднею и рукописание у него написано и в ларь положено, ино на тых приказникох не искати чрез рукописание, ни зсудиа без заклада и без записи и на приказникох на искати ничего. А толко будет заклад или запись, ино волно искати по записи".205 Закон разрешает исцу требовать выплаты денег, возврата имущества, круты или какой-то другой собственности, но только на основе юридических документов: духовного завещания, закладной или записи. Если же этих документов нет, то искать на умершем ссуды, долга или отданного на хранение не разрешается. Владычный ставленник во время судебных разбирательств в 1435 г. признал эти грамоты недействительными.

Владыка явно не рассчитал своих сил, степень заинтересованности псковичей в установлении мирных отношений с Новгородом. Если жители Пскова ещe могли мириться с месячным судом владыки, но передача суда в руки новгородца, который судил не по Псковской Судной грамоте, очень больно ударила по их самолюбию. Тем более, что этот суд не отличался, по их мнению, справедливостью. Евфимий захотел закрепить за собой право "сажать" по своей воле человека на должность наместника и печатника из числа лиц своего окружения, но сделал это неудачно. За что он поплатился тем, что потерял на десять лет все свои владычные права и доходные статьи.Попытка Евфимия в 1435 г. восстановить свои судебные права была последней. В грамоте митрополита Феодосия (1463-1464), где речь вновь идет об обиде псковичами дома Св. Софии, владычный суд не упоминается вообще: "и вы деи нынеча в том во всем церковь Божию обидите, а земли и урокы, и дани, и хлеб и воды: и пошлины, у церкви Божией отъимаите, а к своему отцу, к Ионе архиепископу своей старины не правите ни в чем".206 Ни в одном из сообщений о подъездах во Пскове после 1435 г. при детальной росписи владычного пребывания нет ни слова о его судебной деятельности. В сохранившейся грамоте новгородского архиепископа Феофила в Псков (1477) речь идет о владычном наместнике: "А оставляю вам, сынове, в свое место, на свой святительский суд, и на свой подъезд, и на все свои пошлины, наместника своего... и вы к нему на суд приходите и на всякую росправу, и честь над ним держите, по нашему благословению...".207 Издатели дали этой грамоте название: "Грамота новгородского архиепископа Феофила Псковичам о назначении в Псков своего наместника, с предоставлением ему святительского суда и права взимать с духовенства все пошлины". Неверно говорить о назначении наместника владыкой, скорее речь идет об утверждении и благословении: "А оставляю вам" своего наместника "и честь над ним держите, по нашему благословению". Феофил называет наместника "своим". Что это? Утверждение наместника, избранного псковичами или назначенного владыкой? На этот вопрос ответ дали сами псковичи. В 1469 г. обращаясь к новгородскому архиерею Ионе по поводу своей уставной грамоты, псковичи говорят: "прежде сего был в дому святеи Троицы и прежнии твоя братья, а велите и благословляете всехъ пяти сбор с своим наместником а с нашим псковитином всякая священьническая вещи по Намаканоноу правити".208 Формула: "твой наместник, а наш псковитин" имелась в виду и в этой грамоте. В том месте, где в тексте находится пропуск следует, видимо, поставить оборот "а вашего псковитина". В этой грамоте владыка Феофил определил судебные права наместника. "А оставляю вам, сынове, в свое место, на свой святительский суд, и на все свои пошлины, наместника своего...: и вы к нему на суд приходите и на всякую росправу, и честь над ним держите, по нашему благословению".209

Таким образом, XIV - первая треть XV вв. в истории Псковской феодальной республики характеризуются широким наступлением псковичей на святительский суд владыки, которое велось по двум направлениям: ограничение сферы действия владычного суда, особенно, в отношении гражданских дел и передача судебных функций владыки в руки наместника из местных жителей.Первая попытка ограничения святительского суда в 1337 г. была тесно связана с оформлением коллективного посадничества в Пскове, самовольным принятием на княжение Александра Михайловича Тверского, появлением первой грамоты, определяющей функции княжеского суда и посадничего. Становление местных органов суда и управления поставило на повестку дня вопросы разграничения судебных полномочий князя, посадников и новгородского владыки. Отказ в суде новгородскому архиерею в 1337 г. относится, видимо, к той части гражданского судопроизводства, которую начинают оспаривать светские власти. Этот процесс был приостановлен временным отступлением псковичей в 50-80-е гг. XIV в. с завоеванных позиций, когда владычный суд был восстановлен в полном объеме.

Реформа суздальского архиепископа Дионисия в 1382 г. была направлена либо на расширение судебных полномочий новгородского владыки, либо на обеспечение их гарантий, что вызвало отчаянный протест со стороны псковичей, приведший к отмене поправок Киприаном в 1395 г. Но решения московского митрополита не касались сферы церковного суда, который он сознательно защищал от посягательств светского общества.

Переход в 1397 г. владычного суда в руки псковского наместника подготовил условия для изъятия в дальнейшем гражданских дел из ведения владычного суда и сведение последнего к вопросам внутрицерковных отношений. Новая редакция Псковской Судной грамоты, отнесенная Ю.Г.Алексеевым к 1409-1424 гг., фиксировала, вероятно, изменения, происходившие в юрисдикции княжеского, посадничего и владычного суда. Гражданские дела, такие как: суд о земле, о духовных завещаниях и долговых обязательствах - перешли в руки светских органов власти. Подобные вторжения в область святительского суда привели к ухудшению отношений между двумя феодальными республиками.

Анализ двух сообщений о месячном суде новгородского владыки в первой трети XV в. (1419, 1435) показывает, что они связаны с восстановлением мирных отношений между Новгородом и Псковом, в ходе которого Псков выступал заинтересованной стороной. Есть все основания рассматривать предоставление месячного суда новгородскому владыке как уступку псковичей.

В 1435 г. новгородский святитель Евфимий II предпринял попытку восстановить свои позиции в области гражданского судопроизводства. Не надеясь на псковского наместника, тесно связанного с местным обществом, он добился согласия поставить своим заместителем новгородца. По летописной заметке Строевского списка этот ставленник судил кроме духовных, также и светские лица, причем по гражданским делам, о завещаниях и долговых обязательствах. Возмущенные псковичи отказались идти к нему на суд, что привело к рукопашной схватке местных жителей с владычными слугами. После событий 1435 г. гражданские дела окончательно перешли в руки светских органов власти.

Второе направление связано с переходом владычного суда в руки наместника. Болотовским соглашением была введена должность владычного наместника из местных жителей. После отказа псковичей от условий договора в 1438 г. она не получила своего распространения. Суд и управление в церковных делах остались формально за новгородским святителем. В 1397 г. должность владычного наместника была восстановлена, в связи с этим начался процесс перехода святительского суда и управления в руки наместника: сначала частично в рамках судопроизводства в перерывах между подъездами, а затем целиком после ликвидации в 1435 г. права месячного суда владыки.

1.3. Святительские права владыки

Новгородская первая летопись младшего извода содержит любопытные сведения, которые не известны нам по псковским письменным источникам. Первое из них относится к 1365 г.: "Того же лета, по владычню благословению по Алексееву, почаша делати церковь камену в Плескове святую Троицю, по старой основе".210 Второе сообщение находится под 1367 г.: "Того же лета, на зиму, прислаша пьсковици Онанью посадника и Павла в Новъгород и биша чолом архиепископу новгородчкому Алексею о священии святеи Троице, и посла к ним владыка отца своего духовнаго Иоанна и протопопу своего и протодиякона, и священа бысть церкви святыя Троиця благословением архиепископа новгородчкого Алексея, месяца генваря въ 30, на память святого мученика Пополита".211

Освящение вновь построенных церквей в пределах епархии искони считалось святительской функцией новгородского владыки. В середине 60-х гг. XIV в. по благословению новгородского архиепископа началось строительство главного храма Псковской земли на месте старого здания времен Всеволода Мстиславича. Освящение церкви осуществляли владычные служебники. Затем последовал приезд в Псков самого владыки Алексея. В псковской летописи, несмотря на безжалостную правку позднейших редакторов, под 1373 г. сохранилась запись: "Поставиша церковь святых апостол Петра и Павла на другом месте; а свящал архиепископ Алексеи своим крилосом, в свои приезд".212

Но ведь имела место и другая практика, когда псковское духовенство самостоятельно освящало культовые сооружения, как, например, в 1349 г. В то время псковичи отказались от условий Болотовского договора. Литовский воевода, князь Юрий Витовтович "возьмя с собою попы святые Троица, и ехавше в Изборско освящаша престол святого Спаса оу святого Николы на полатях".213

Освящение культовых зданий, визиты владыки в Псков вместе со своими служебниками, совершение литургии в охваченном эпидемией городе, посылка попов в опустевшие церкви - всe вместе взятое ярко свидетельствует о том, что в 50-80-е гг. XIV в. положение новгородского архиепископа в Псковской земле, его святительские права были восстановлены. Освящение "софьянами" главного храма Псковской земли, уже называемого псковичами собором, является идеологической победой Новгородской феодальной республики и новгородского владыки. Псковское духовенство вновь было поставлено в жeсткое подчинение новгородскому архиерею. Именно поэтому в псковских летописях сообщение о поездке представителей владычной администрации в Псков для освящения заново построенного Троицкого храма отсутствует. Переживший не одну редакцию летописный текст в этом месте выглядит так: "Псковичи наяше мастеров и даша делу мзды 400 рублеи; они же заложиши церковь святыя Троица по старои основе", и далее: "Свершена бысть церковь святыя троица".214

На рубеже XIV-XV вв. возобновилась борьба за политическую и церковную независимость от Новгорода, в процессе которой право освящения церквей вновь перешло в руки троицого клира. Так, в 1407 г. первая в Пскове обыденная церковь Св. Афанасия была в "един день свершена и священа, и службу створиша того дни всем собором".215 По благословению псковского священника Ивана Хахиловича в 1415 г. была построена церковь Св. Софии.216 В 1462 г. псковичами была построена и освящена церковь Св. Николы в псковском пригороде Володимерце.217 Новгородский архиепископ Макарий в подтверждение этого права в своей жалованной грамоте в 1528 г. написал: "А в которой Церкви в Городе и Пригороде, или в селех что обвечтает на Престоле сорочка и сударь, и Священники тех Церквей подсвящивают сами по Правилом Святых Апостол и Святых Отец" и добавил: "а новыя Церкви свящати Священником Троицкаго Собора".218

Издавна право поставления лиц духовного звания было прерогативой святителей: патриархов, митрополитов, епископов. Этот обряд стал не только символом духовной власти, неотъемлемым атрибутом церковной иерархии, но и существенной доходной статьей. С тех давних времен получил распространение обычай собирать с поставляемого лица ставленнические пошлины и поборы. Процветали всевозможные злоупотребления. Одни стремились сохранить и увеличить подобные сборы. Другие выступали с резкой критикой этой задолго сложившейся традиции.

В конце XIV - начале XV в. в Псковской земле отмечаются попытки ограничения святительской власти новгородского архиепископа со стороны светского общества и соборного духовенства. Высшее духовенство Пскова, тяготившееся зависимостью от новгородского владыки, в начале XV в. выступило против его права на поставление. Из грамоты митрополита Киприана в Псков мы узнаем, что один из местных священнослужителей ездил в Москву с "товарищами" на поставление: "приездил здесе к нам поп Харитон от вас с товарищи на поставление: и мы их поставили и отпустили".219

Издатели датировали эту грамоту приблизительно, временем после 1395 г., когда Киприан с визитом посетил Новгород. Глава делегации Харитон, поставленный владыкой, видимо, никто иной, как дьякон Троицкого собора, упомянутый в псковской летописи под 1402 г.: "Постави Роман посадник, староста святыя Троица, и другои староста Арист Павлович новыи крест святеи Троици... при посадниче Ефреме при князи Даниле Олександровиче, и при князи Григорьи Остафьевиче, а при тех (попех - К.Т.) святая Троица, при Семене и Якове Вороничинине и Харитоне диаконе, а диак Сава Поповичь".220 Следовательно, поездка состоялась не ранее 1402 г. В 1409 г. в Св. Троице дьяконом был уже Лука, переписчик рукописного Евангелия.221 Этот отрезок времени нужно ограничить 1406 г., когда умер митрополит Киприан. Вероятнее всего, поездка Харитона с "товарищами" была связана с насильственным задержанием новгородского владыки Иоанна в Москве: "приат его митрополит оу себе, а к Новугороду не отпусти".222 Вынужденное заключение продолжалось три с половиной года (1401 - 1404).223 Этим обстоятельством и воспользовались псковские ставленники. Они поехали в Москву к митрополиту не только за поставлением, но и с жалобой на своего духовного пастыря. Грамоту, составленную в ходе этой поездки, следует датировать довольно коротким отрезком времени - с 1402 по 1404 год.

В 1399(1400) г. владыка приехал с визитом в Псковскую землю. К этому посещению следует отнести факт спекуляции на раздаче антиминсов.224 Потребности в антиминсах были связаны со строительством и освящением новых храмов и с ремонтом старых. Во время своего пребывания в Новгороде в 1395 г. митрополит Киприан "антиминсы свящал". Тогда же он вспоминает в своей грамоте в Псков (1402-1404): "приказал... епископу послати и вам (т.е. в Псков - К.Т.) тех антиминсов. Нынеча слышу, что сам (т.е. владыка - К.Т.) был тогда у вас, а дал вам от тех антиминсов, а приказал вам начетверо резати каждый антиминс". Псковские послы во главе с Харитоном обратились с жалобой на архиепископа. Митрополит же "послал... антиминсов 60; а в Троецький клирос переимаите теи антиминсы, а держите их по старой пошлине; а свящайте церкви, но не режите их: так и кладите, как порезаны и наряжены и священы".225 Видимо, поступок новгородского архиепископа Иоанна был связан с желанием получить пошлин в четыре раза больше.226 Посылка в Псков освященных митрополитом Киприаном антиминсов дала Троицкому причту основание взять на себя функции новгородского владыки по освящению церквей и получение соответствующих пошлин.

Со временем поставление в сан в обход новгородского святителя получает в Пскове широкое распространение. В XV в. в Псковской земле стали появляться священники, получившие ставленые грамоты в Москве, Литве и других русских землях. На эту практику указывает новгородский архиепископ Евфимий I (1424-1428) в своей грамоте, адресованной в Псков в 1426 г.: "И о том слышах от вас, что приходят к вам игумени, или попы, или дьяконы от иных стран, с русской земли, или из литовьской земли, что кои от вас преже сего ездели ставитися в попы или в дьяконы на Русь или в Литовьскую землю". Архиепископу приходилось мириться с таковым положением дел. Он ограничился лишь указанием соборным старостам и всему соборному духовенству проверять: "...аже будеть у коего грамота ставленая и отпустная чисто". Если же таковых у вновь прибывшего нет: "или у коего у тех не будеть грамоты отпускной и ставленой, или духовного отца", то "вы его к собе не приимайте".227 В этой грамоте Евфимия мы впервые встречаем указание на то, что соборы контролировали правомочность приступавших к исполнению своих обязанностей священнослужителей: "и вы, сынове, о том известно обыщите и смотрите того, чтобы безчиния не было".228

Потеря новгородским владыкой в первой половине XV в. исключительного права на поставление псковских священников привела к тому, что контроль за растущим числом ставленников стал для него практически невозможен. Эту функцию взяли на себя псковские соборы. Налицо разделение полномочий между владыкой и местным духовенством, а, следовательно, ограничение его святительской власти. Замечательно, что в этой грамоте совсем не говорится о владычном наместнике.

В начале XVI в. ситуация была похожей: "...во Пскове черные Попы и белые Диаконы с Москвы и из-за Твери и из Новагорода и из Литвы, да у Церквей служат". Но по замечанию новгородского архиепископа Макария: "...Старостам шти Соборским то неведомо, есть ли у них Ставленыя грамоты и отпускные, или нет, и свершены ли в Попы, или не свершены, и есть ли у них жены или нет". Владыка вменяет в обязанности своему наместнику в 1528 г.: "и наш Наместник тех черных Попов и белых и Диаконов пришлых обыскивает накрепко, и Ставленных у их грамот и отпускных дозирает, есть ли у них Ставленыя и отпускныя, и есть ли у белых Попов и у Диаконов жены, или кто какой человек".229

Таким образом, в 1528 г. наместник стал выполнять те функции, которые принадлежали некогда соборному духовенству, т.е. проверка ставленых и отпускных грамот у вновь прибывших священнослужителей. Но, если в XV в. соборы сами решали допускать или нет священника к службе в церкви, то в 1528 г. наместник такого права уже не имел. Он должен был определить для священнослужителей срок поездки в Новгород: "Да у котораго Попа, или у Диакона Ставленныя и отпускныя не будет, или обыщет у котораго Попа, или у Диакона, у котораго жены нет, и наш Наместник велит тех давати на поруку, да срок чинити перед меня Архиепископа в Великий Новгородъ; а без нашего ведома к Церкви их не посылает". Даже в том случае, если у священника на руках действительные грамоты, наместник ему без ведома владыки "пети не велит".230

Стало быть, в 20-е гг. XVI в. не только возросла роль владычного наместника, но и упрочились святительские права новгородского архиерея. Потеря исключительного права поставления Макарий попытался заменить исключительным правом допущения священнослужителей к исполнению своих обязанностей. Насколько это ему удалось судить сложно за отсутствием соответствующих данных.

Процедура подготовки и поставления в сан к XVI в. совершенствуется, дополняется другими атрибутами и документацией. Новгородский архиепископ Макарий в 1528 г. пишет в той же грамоте, адресованной псковскому духовенству: "И наш Наместник, котораго Ставленника ко мне пришлет, иноб у того Ставленника была ко мне грамота нашего Наместника, а другая шти Соборских старост за их печатью, о его прохожестве и о летех и которой Церкви известно...".231 Одну грамоту посылал наместник, а другую - псковские соборы. В грамоте, которую скрепляла соборная печать, записывались результаты опроса ставленника и его духовного отца. Окончательное решение принимал владыка. В лучшем случае он поставлял претендента в духовный чин.

В 1556 г. новгородский архиепископ Пимин обращается к псковскому духовенству со словами: "Да вы ж соборные священници присылаете к нам ставленников с своими грамотами за соборную печать... А пишите к нам что те ставленники к вам приходят со отци своими духовными и те их отець духовные вам сказывают: хто ж про своего сына духовного, что он юности делает житие его, и к коеи церкви становитися, или на кою улицу, или в которои пригородок, или в которои уезде, и в которую волость".232 В 50-е гг. XVI в. при Пимине наблюдается та же самая процедура с составлением грамот, но уже никаких намеков на деятельность наместника нет. Соборы вновь взяли эти функции в свои руки.

В обеих грамотах обращает на себя внимание то, что владыки просят указывать в документе, в какую церковь ставится данный претендент? Это обстоятельство имеет прямое отношение к проблеме перехода священнослужителей от одной церкви к другой.

Право выбора и приема священника на службу в храм издавна принадлежала приходам. Порядные грамоты между попом и прихожанами фиксировали условия службы священника в данной церкви.233 Уход священнослужителей был связан либо с его желанием (поиск более доходного места); либо с волей прихожан (неудовлетворeнность его службой). Старосты шести псковских соборов жаловались архиепископу Макарию в том же 1528 г.: "что дей они по моему (Макария - К. Т.) Наказу поучают детеи своих духовных, а они дей не слушают, да с мирскими людьми и Игуменов и Священноиноков и Священников от Церквей без моего ведома отсылают", на что Макарий "приказал Наместнику своему того беречь накрепко, чтоб без моего ведома от Церквей Игуменов и Священноиноков и Диаконов не отсылали, а иных не поряжали".234

Таким образом, переход попов от одной церкви к другой совершался без ведома владыки, а подчас и местных соборов. В грамоте митрополита Фотия (1422-1425) сказано: "...попы, без нужа великие оставив церковь, и к иной переходять: ино тое не предано есть божествеными Отци; но к которой церкви пресвитер поставлен бысть и написан отъ епископа, и тамо должен есть и до живота служити тому Божью престолу, и нужу претерпевая, аще кого не епископ изведет, или люди града того, по воли епископа".235 Архиереи ратовали за то, чтобы поставление совершалось в конкретную церковь. И никто, кроме местного святителя не имел бы права освобождать попа от его обязанностей. На практике это требование нарушалось как в XV-м, так и в XVI-м веке. Тем самым наносился удар по владычному праву давать отпускные грамоты, собирать ставленые и отпускные пошлины. Поэтому, когда владыка стремился закрепить ставленника за определенным местом, организовать проверку ставленых и отпускных грамот, им двигали, прежде всего, материальные интересы.

Изъятие из под контроля владыки и соборов вопросов приема и увольнения приходских попов, инициатива и заинтересованность прихожан в этом вопросе способствовали увеличению числа безместных попов. Не каждому из них было под силу ездить всякий раз в Новгород за отпускными и ставлеными грамотами, переходя из одного места в другое. Тем более, что расходы на поставление постоянно росли.

Для того чтобы получить грамоту от наместника или соборного духовенства поставляемое лицо должно было идти на определенные расходы: писцу, написавшему текст грамоты; печатнику, запечатавшему ее; наместнику или соборским старостам, от имени которых грамоты направлялись в Новгород. Оформление подобной документации увеличивало и без того громадные затраты на дорогу и на ставленнические пошлины владыке. В государственной грамоте царя Ивана Васильевича в Псков (1555), адресованной псковскому духовенству, устанавливалась определенная сумма подобных расходов: "А которой Игумен, или Поп, или Диакон перейдет от Церкви к Церкве, или кто ново в Попы, или в Диаконы захочет стати, и те Игумены и Попы и Диаконы являются Архиепископлю Наместнику и дают ему перехожево и явки по гривне Ноугороцкой, а болши того у них не емлет ничего".236 Эта статья представляла собой попытку остановить злоупотребления владычного наместника.

Злоупотребления иерархов своими святительскими правами всегда вызывали бурю недовольства и возмущения рядового духовенства. Владимирский собор, состоявшийся в 1274 г., осудил симонию и лихоимство во всех его проявлениях.237 Было определено, что при поставлении в соборный клир взимается не более 7 гривен, при условии, что это не обременительно для рукополагаемого. Но в жизни эти условия постоянно нарушались.

Решениям Владимирского собора созвучны положения митрополичьей грамоты Фотия (23 сентября 1416 г.), направленной к жителям Пскова с поучением против стригольников.238 Новгородские и псковские стригольники в основу своего учения положили тезис о том, что все поставляемые и поставляющие являются еретиками, так как рукоположение осуществляется за плату ("по мзде"). Тем самым стригольники отказывали иерархам православной церкви (патриарху, митрополиту, архиепископу) в праве поставления; не признавали священства игуменов, попов, дьяконов. Вместо материальных стимулов в основу святительского акта ими был положен моральный принцип. Сторонники стригольнического движения поставляли себя сами, т.е. избирали из своей среды для отправления культа людей честных и достойных. Епископ Стефан писал по этому поводу в Псков (ок. 1386): "...тако и ныне стригольницы, ни священиа имущи, ни учительскаго сана, сами ся поставляют учители народа".239

Попытки самопоставления в Пскове не перевелись и в начале XV в. Псковское духовенство, обращаясь к митрополиту Фотию с вопросами, пишет в 1410 - 1417 гг.: "некто сам на себе въсхыти сан священьства и крещаеть: достоить ли их пакы крещати, или ни?".240 Для митрополита этот вопрос о правомочности крещения от ложного священника показался странным. В Пскове же подобные явления имели место, если священники обратились за ответом к самому митрополиту.

В августе 1503 г. в Москве был созван собор, на котором вновь был поднят вопрос о невзимании со священнослужителей мзды за хиротонию. Одно из соборных постановлений гласило: "от поставления святителем Архиепискупов и Епискупов, архимандритов и игуменов, и попов и диаконов и от всего священнического чину не имати ничего никому, ни поминков нам не имати от ставления никому ничего; також от ставленных грамот, печатнику от печати и дияком от подписи, не имати ничего, и всем нашим пошлинником, моим митрополичим и нашим архиепискуплим и епискуплим, пошлин от ставления не имати ничего; також святителем, мне Митрополиту и нам Архиепискупом и Епискупом, у архимандритов и у игуменов, и у попов, и у диаконов, от священных мест и от церквей не имати ничего, но коегождо чина священническаго без мзды и без всякого дара поставляти и на его место отпущати...".241 Среди тех, кто присутствовал на этом соборе и поставил свою подпись под итоговым документом, был архиепископ Великого Новгорода и Пскова Геннадий (Гонозов). По своем возвращении в Новгород именно это владыка был уличен в собирании пошлин со ставленников, в результате чего он был вынужден покинуть свое святительское место.242

Не были лишены желания поживиться за счет поставления и другие новгородские святители, такие, например, как Иона. Хорошо известен факт приглашения этим архиепископом в 1470 г. в Новгород отлученных псковичами вдовых попов: "а владыка Иона во Псков прислал, чтобы ко мне оу Великои Новъгород священници или диакони удовыа на оуправлениа ехали. И теми часы к немоу священници или диакони удовии начаша ездети; а он оу них нача имати мздоу, в коего по рублю, в коего полтора, а их всех посполу без востягновениа нача благословляти, пети и своити им грамоты дроугыа и ста нова ис мзды за печатми давати, а не по святых отець и святых апостол правилом, како ся сам...обещал... о всякои церковнои вещи, о священниках вдовствующих".243

Впервые с проблемой вдовых попов мы сталкиваемся в грамоте митрополита Киприана в Псков (12 мая 1395 г.), где сказано: "Слышал есмь и то, что попы некоторые молодыи да овдовели, и ни поповьство оставили, да поженилися". Псковичи своим светским судом отстранили таких попов от службы, на что Киприан решительно заявил: "и того вам так же не годится судити, чтобы есте их не заимали ничим: ведает то святитель, кто их ставить, тот и поставить и извежеть, и судить и казнить и учить; а вам не годится в та дела въступатися. А кого церковь Божья и святитель огласить, и вам по тому оглашению годится так же держати его".244

Итак, жители города судят вдовых попов, самовольно отстраняют их от своих обязанностей. Это открытое покушение светского общества на святительские права владыки. Спустя некоторое время проблема вдовствующих священников вновь встала на повестку дня. В 1469 г. "священники, пять соборов и посадники псковъския, и вси мужи псковичи отлучися от службы святых священных таин вдовых попов по правилом святых отец".245 Участниками этого события стали псковское духовенство и жители города во главе с посадниками. Эта акция осуществлялась в рамках мощного движения псковского общества за создание местного церковного управления. Реформа местного самоуправления потерпела неудачу, тогда же новгородский владыка Иона за плату разрешил вдовым священникам служить в псковских храмах.246 Жители города смирились, но ненадолго. Под 1494 г. в летописи имеется новое сообщение: "Того же лета оставиша оудовых попов от службы".247 Вопрос о праве вдовых попов священнодействовать приобрел в Пскове особую остроту, так как в его основе лежал глубокий социальный конфликт. Псковское общество присвоило себе право отлучать этих овдовевших священников от службы.

Таким образом, на исходе XIV в. и в течение всего XV в. отношения между псковским обществом и новгородским архиереем развивались в направлении ограничения его святительских прав. Под давлением псковского общества происходил постепенный переход части святительских функций владыки и его администрации в руки местного духовенства и гражданского общества. К середине XV в. святительская власть главы епархии по отношению к псковской церкви значительно ослабла и приобрела формальный характер. За владыкой сохранялось право периодических посещений Псковской земли и возможность получения некоторых доходных статей. С включением Пскова в состав объединeнных русских земель многие святительские права были возвращены владыке и назначаемому им наместнику. В действиях соборного духовенства меньше стало чувствоваться свободы действий, нежели во времена феодально-вечевой республики.

1.4. Владычные подъезды

Владычными подъездами принято называть периодические посещения владыкой подвластной ему территории, в ходе которых на практике реализовались его функции как главы епархии, судьи, святителя и пастыря.

Впервые о подъезде новгородского владыки в Псков сказано в псковской летописи под 1331 г.: "И тогда же владыка Василеи был во Пскове на свои подъезд".248 Новгородский архиепископ Василий посетил подвластную ему землю, видимо, сразу же после своего поставления в сан в Волынской земле, куда так неудачно съездили псковские послы.

Спустя несколько лет, в 1333 г. новгородский владыка Василий крестил в Пскове сына бывшего тверского, а теперь псковского князя Александра Михайловича.249 Этот акт, вероятно, был приурочен к очередному приезду архиерея в Псков. Но уже следующее посещение Василием Псковской земли в 1337 г. закончилось для него неудачно. Та же летопись сообщает: "Езди владыка Василей в Псков, на подъезд, и Псковичи суда ему не даша, и владыка поеде от них, прокляв их".250 В посещениях Василия заметна определенная периодичность, которая становится правилом в последующие годы: посещения Пскова владыкой происходили через три года на четвертый.251 Существовала ли эта традиция раньше или она началась с подъездов Василия, сказать трудно, так как известия о посещениях владыками Псковской земли до 1331 г. единичны. Новгородская летопись под 1188 г. сообщает только о поездке в Псков Григория (Гаврилы).252

Вплоть до включения Пскова в состав Русского централизованного государства сообщения о владычных подъездах время от времени встречаются на страницах псковских и новгородских летописей. На протяжении всего этого периода характер подъездов меняется. Со стороны новгородского владыки, особенно в XV в., было заметно стремление к формализации подъездной процедуры и к сведению последней к материальной стороне дела. Время пребывания архиереев в Пскове, "по древнему обыкновению" ограничивалось месяцем и приходилось на осень или зиму. Но они редко отбывали его до конца. После посещения Псковской земли архиепископом новгородским Феофилом (1476) псковский летописец сделал следующую запись: "а был во Пскове всь свои месяць, всю 4 недели; ни за много время ини владыки во Пскове так всего месяца в свои приездъ не живали".253 Его замечания справедливы, особенно для XV в. Так, владыка Евфимий II в 1457 г. находился в Пскове с 4 по 27 января, т.е. 24 дня.254 Новгородский архиерей Симеон в 1419 г. был в Пскове 3 недели.255 Подъезд владыки Ионы в 1466 г. начался 6 октября, а закончился 24 октября, т.е. продолжался всего 19 дней. Летописец допустил здесь ошибку, записав: "был во Пскове без дву днеи 4 недели", так как сам же подробно описал все события, связанные с пребыванием архиепископа в Пскове: "Тои же осени приехаше во Псков преосвященныи архиепископ Великого Новагорода владыка Иона, в день неделны, октября 6 день... . Тоя же осени, месяца октября в 19 день, как еще владыка был во Пскове... погоре всь Псков... а загорелося влягоми, и в тоу нощь да до обеда выгоре всь град, в соуботу к недели, октября месяца въ 20 день... а владыка в то время выеха на Снятноую гору, и бысть во Пскове по пожароу 5 днеи и по том благословил всех моуж и пскович, и подъезд свои на священниках побрал, и поеха изо Пскова с честью, а псковичи того же месяца 24, в четверг, проводиша его до роубежа...".256 Собрав со священников подъездные пошлины, Иона так же как и другие новгородские архиереи, поспешил уехать домой.Сокращение количества дней пребывания в Пскове связано со стремлением новгородского архиепископа свести свои посещения, в основном, к сбору подъездных пошлин и владычных оброков. А в 1411 г. владыка Иоанн вообще решил заменить свое посещение поездкой в Псков должностного лица. Псковский летописец записал: "О подъездах владычных. В лето 6919. Прислал владыка Иван протопопу Тимофея во Псков, на мяслянои недели, на попех подъезда просить..." . Поступок новгородского архиерея вызвал недовольство псковичей: "...и Псков не повелел давати, отвешали тако: коли бог дасть боудеть сам владыка во Пьскове, тогда и подъезд его чист, как посло изпервых по старине".257 Право подъезда признавалось только за самим владыкою, так как эти посещения были сопряжены с выполнением определeнных святительских обязанностей: поставление в сан, освящение церквей, раздача антиминсов, благословение и поучение жителей города, служба в Троицком соборе.Часть святительских функций была уже изъята к началу XV в. из ведения владыки. Он потерял исключительное право на поставление лиц духовного звания. Вновь построенные церкви на территории Псковской земли освящал клир Св. Троицы. В 1402-1404 гг. псковичи получили антиминсы непосредственно от митрополита Киприана. Между московским митрополитом и псковичами установились прочные связи. Раздача антиминсов и сбор с них пошлин перешли в руки Троицкого клира. Как складывалась ситуация дальше неизвестно. В 50-е гг. XVI в. "Троицкий протопоп и попы изо Пскова" брали антиминсы опять в Новгороде.258

За новгородским владыкой осталось только благословение и поучение, да служба в Св. Троице. В 1419 г. Симеон, приехав в Псков, "месяц суди, и поучи их" (жителей Пскова - К.Т.).259 Текст поучения новгородского архиепископа Симеона сохранился в списках Никоновской летописи.260 Оно касалось, в основном, неприкосновенности церковных владений и пошлин. Выступая на вече, архиереи не только обращались с поучениями, но и благословляли жителей города, как например, Феофил в 1472 г.: " Псков своих детеи благословил", или в 1476 г.: "быв во Пскове и благословив своих детеи всь Псков".261

В 1401 г. новгородский архиерей Иоанн, приехав в Псков "и благослови детеи своих всь Псков и вдаде неколико серобра, и зделаша его серобром на Радчине всходе костер".262 Это событие было замечательным; не часто владыки жаловали город и его жителей своими подарками и пожертвованиями. Чаще всего щедрость новгородского архиерея была связана с его политическими интересами. В данном случае владыка выступил посредником в восстановлении дружеских отношений между Новгородом и Псковом, получил месячный суд, удостоился высокой чести. В 1476 г. во время своего пребывания в Пскове Феофил: "часы повеле своим мастером самозвонныа поставити на Снетогорском дворе, а тыа часы преже сего сам же владыка своим боярином Овтоманом в дом живоначальныа Троица прислал, и они такы стояли просто и до него".263

Как же получилось, что владычный подарок пролежал несколько лет без употребления и вместо Св. Троицы был отправлен на подворье Снетогорского загородного монастыря? Этот подарок был прислан в Псков новгородским владыкой Ионой в 1470 г., в то время, как псковичи пытались создать собственное церковное управление. При поддержке митрополита владыка Иона добился уничтожения уставной грамоты псковского духовенства. Он прислал тогда в Псков "своего человека с благословением... на имя Овтомана" увещевать вышедших из повиновения псковичей: "вас все священство и всь Псков своих благословляю сыновеи, и коли т(ыи) святительскыа вещи положите на мне, то и сами оуведите какову о том наипаче вашея крепости духовную крепость о всяком церковном оуправлении и о священниках поддержю".264 А потом последовала знакомая уже нам поездка вдовых попов в Новгород и владычная торговля ставлеными грамотами. В обиде на Иону псковичи отказались вешать на соборном храме часы, которые "таки стояли просто" до приезда новгородского архиепископа Феофила.

Зато подарок другого архиерея вплоть до начала CC в. пролежал в ризнице кафедрального собора. Это был посох Евфимия, новгородского архиепископа, деревянный, покрытый бархатом. На возглавии этого святительского атрибута находилась надпись: "6944 сряжен бысть посох замышлением преосвященного Владыки Евфимия, архиепископа великого Новгорода".265 История появления этого предмета в Пскове неизвестна.

В 1435 г. после длительных и безуспешных попыток жителей Пскова восстановить отношения с Великим Новгород, в город приехал владыка Евфимий II. Хотя он прибыл "не в свои подъездъ, ни в свою чероду, но наровою", псковичи его приняли "и бише ему ему челом о зборовании, и он зборовати не ворчеся, а соуду своего оу Пскова просить и на попех своего подъезда. И псковичи емоу не почаша соудити, а стали за зборование...". Владыка соборовать отказался, а потребовал восстановить право направлять своего наместника и печатника в Псков, настаивал дать ему суд и подъездные пошлины. В свою очередь псковичи ответили отказом. Разгневанный владыка уехал из Пскова, но вскоре по просьбе псковичей вернулся назад. Но и после своего возвращения, получив суд и поставив наместника, Евфимий II отказался соборовать: "а о зборовании положил до митрополита", т.е. отложил до совета с митрополитом.266

Соборование или торжественное произношение синодика и храмовой книги, наряду с пением литургии, отправляемой владыкой с троицким причтом, о котором так пеклись жители Пскова, входило в состав торжественного богослужения, ознаменовавшего очередной приезд главы епархии. По мнению Никитского, торжественное богослужение под названием "соборование" возникло из церковной церемонии, когда "синодики читались обыкновенно в епископиях в воскресенье первой недели великого поста, при чем служба совершаемая по литургии Иоанна Златоустаго, отправлялась соборне: оттого она и называлась соборованием, а первое воскресение великого поста - неделию соборования". А так как в Пскове не было владычной кафедры, соборование совпадало с приездом новгородского владыки.267

Впервые о соборовании летописец записал под 1419 г.: "Владыка Семеон приеха в Псков, октября в 16, и пребыв во Пскове 3 недели, отъеха не зборовав, а пскович детеи своих всех благословив".268 Несмотря на негативное отношение Евфимия II к процедуре соборования, в 1435 г., в последующие годы все подъезды непременно были связаны с совершением этого торжественного акта. Так, в 1453 г. тот же владыка Евфимий II "...в 3 день своего приезда сверши сбор в святеи Троици, на память сбор святого Иоана Предотечи, и сенадикт чтоша, и подъезд свои взем, и выеха изо Пскова, и проводиша с великою честью, а он сверши яко же и прежнии архиепископи его братья".269 Он же, но уже в 1457 г. "в тои день и литоургию съверъши в святеи Троици и соборова, месяца генваря 27, на памят Возвращение мощеи иже во святых отца нашего Иоана Златоустаго".270 В 1465 г. новгородский архиепископ Иона "въеха в град Псков и моуж псковичь всех благословил, и сборовал оу святеи Троици, и сенедикт чтоша, и пеша благоверным князем и всем православным христианом великиа многа лета, а злыа прокляше".271

Истоки появления этой процедуры в Пскове следует искать в начале XV в. Между 1402-1404 гг. поп Харитон с "товарищами", возвратясь в Псков из Москвы привезли кроме антиминсов синодик. В грамоте, посланной митрополитом Киприаном с посольством в Псков, написано: "А что есми слышали, чего нет, у вас церковного правила праваго, то есмы, списав, подавали им устав божественная службы Златоустовы и Великого Василья, такоже самая служба Златоустова... , такоже и синодик правый, истинный, который чтуть в Царигороде, в Софьи Святой, в патриархии; да приложили есмы к тому, как православных царий поминати, такоже и князей великих, и мертвых и живых, якоже мы зде в митропольи поминаем...".272

Все известные нам по письменным источникам подъезды можно разделить на три группы:

1. Подъезды, где не упоминается о соборовании: 1333, 1357, 1352, 1360, 1384, 1389, 1400, 1413.
2. Подъезды, где упоминается соборование, но владыки не соборовали: 1419, 1435.
3. Подъезды с соборованием: 1449, 1453, 1457, 1466, 1469, 1473, 1477, 1486, 1495, 1499, 1528.

Таким образом, торжественное богослужение в форме соборования родилось в начале XV в., с трудом пробивало себе дорогу из-за противодействия новгородских владык, утвердилось в середине XV в. и прекратило свое существование с падением Псковской феодальной республики. После 1528 г. мы не находим упоминания о соборовании владык в Пскове.273 Несомненно, в основе этого религиозного действия лежал политический смысл.

Введение соборования сопровождалось изменением титула новгородского владыки. Впервые в записи псковской летописи под 1449 г. в сообщении об очередном подъезде сказано: "Приеха господин преосвященныи архиепископ Великого Новагорода и Пскова владыки Еоуфимии в дом святыа Троица во Псковъ...274 Все последующие сообщения о подъездах, о владыках сопровождается этим титулом, где название города Пскова встало в ряду с Великим Новгородом. Именно к этому времени относится введение первой именной владычной печати, где стоит следующая запись: "Еуфимии архиепископа Великого Новагорода и Пскова".275 Соборование как составная часть подъездной процедуры, включение Пскова в титулатуру новгородского архиепископа, именование Св. Троицы "домом" - все вместе взятое означало крупный успех псковской политики в области идеологии: признание Новгородом существования в составе новгородской епархии самостоятельной, равноправной, обособленной церковной организации - псковской церкви.

В 1447 г., как сообщает Синодальный список Псковской Второй летописи, псковичи: "послаша в Новгород посадника Зиновиа Михайловича и Стефана Юрьевича и Ондрона Тимофеевича и иных бояръ, и взяша с новгород и мир по старине, и целоваша крест на обе стороне".276 Именно к этой встрече послов после длительного периода "розмирья" следует отнести признание новгородским владыкой самостоятельного значения Псковской церкви в составе Новгородской епархии, символом которого стала торжественная служба - соборование в Св. Троице. На следующий год "послаша псковичи на Нарову реку возле ногородцов взяти мир с Немци посадника Федора Патрикеевича, Стефана Юрьевича, Афанасия Юрьевича, и Левоньтиа Макарьинича, и Тимофея Власьевича, инех бояр много; и докончаша мир посадники новгородскии и псковскии с князем местером и съ юрьевци на 25 лет, и целоваша крест".277 Текст этого договора сохранился. Он начинается словами: "По благословению архиепископа Великого Новгорода и Пскова владыки Евфимия... "278 В 1449 г. приехал Евфимий в Псков на свой очередной подъезд "съборова в святеи Троици; и отъеха со многою честию", вероятно, оставив на память свой святительский посох. Что касается даты "1436", то это год изготовления посоха - "сряжен бысть", причем в надписи содержится устаревший титул новгородского святителя.

Соборование как политический акт, становится центральным звеном подъездной процедуры, которая детально регламентируется. Выше уже говорилось о том, что право подъезда признавалось лишь за самим владыкой. Второе непременное условие, обеспечивающее владыке право на посещение - подъезд в срок. С важной целью приезжал владыка Василий в Псков в 1352 г. - поддержать жителей охваченного эпидемией города, а летописец замечает: "не в свои лета, ни в свою чероду".279 Псковичи строго следили за соблюдением этого правила. Нарушение сроков подъездов допускались лишь в тех случаях, когда налицо была определенная заинтересованность псковичей, как например, в 1435 г.

Владыка приезжал, обычно, в сопровождении своей свиты, состоящей из клира Св. Софии и софийских бояр. В 1352 г. в Пскове Василий, новгородский архиепископ "обоиде всь град с кресты и с всем священным събором и с всем крилосом своим...".280 Своего двора у владыки не было. Псковичи давали ему постой, вероятно, в одном из городских монастырей, либо монастырских подворий. Сведений об этом очень мало. Лишь при владыке Макарии в 1535 г. был поставлен особый двор: "Того же лета поставил владыка Макареи двор в Пскове к площади межи Великои оулицы и Петровской стороне, Застенье".281

Со временем, в течении XV в. окончательно сложилась процедура месячного пребывания владыки в Пскове:

1. Торжественная встреча гражданскими должностными лицами, церковнослужителями и местным населением.
2. Соборование в Св. Троице.
3. Пиры в честь владыки в городе и по концам.
4. Благословение и поучение жителей города на вече.
5. Другие святительские дела (например, учреждение соборов и др).
6. Получение кормовых и подъездных пошлин, оброков с владычных земель и вод.
7. Торжественные проводы до рубежа.

Типичным примером подъездной процедуры может служить визит Евфимия в 1449 г.: "Приеха преосвященныи архиепископ Великого Новагорода и Пскова владыка Еоуфимеи в дом святыа Троица, в град Псков, при князе псковском Васильи Васильевиче, при посаднике степенном Федоре Патрикеевиче; и священноиноки и священники и диаконы выидоша против его с кресты, а князь псковскыи и посадники выехаша противоу, и оустретоша его против далнаго Пантелеимона,282 и приаша его с великою честью: приеха месяца декабря 27, на память святого апостола архидиакона Стефана, в тои же день и литоургию сверши у святыа Троици. А на 3 день своего приезда сбороваше в домоу святыа Троица, и сенедикт чтоша: злыа прокляше, которые хотят дому святеи Софии и домоу святеи Троици и Великому Новугороду и Псковоу зла, а благоверным князем, лежащим в домоу святем Софии и дому святеи Троици, тем пеша вечноую память, тако же и инем добрям людем, которыа положиша своа главы и кровь свою прольаша за домы божиа, за православное христианство, тако же и тем пеше вечноую память; а живущим окресть святеи Софии в Великом Новегороде, тако же и окрест святыа Троица во Пскове, а тем пеша многа лета. И князи псковскыи, посадники псковскыи, тако же и въ всех концах, господина же владыку много чтише и дарише и проводиша его и (из) своеи земли и до рубежа с великою честью".283

Таким образом, со стороны псковичей наблюдается стремление политизировать подъездную процедуру, придать ей ярко выраженный идеологический характер. Одновременно с этим со стороны новгородского владыки заметны попытки удержать в своих руках доходные статьи в Псковской земле, увеличить их содержание.

Любопытные сведения о владычных подъездных пошлинах в конце XV - первой половине XVI вв. содержатся в грамоте царя Ивана Васильевича псковскому духовенству от 27 июля 1555 г.284 Предыстория появления этой грамоты такова. 30 июня 1551 г. по челобитной старост шести псковских соборов, всех посадских, пригородских и сельских игуменом, попов и дьяконов была дана царева жалованная грамота, в которой была определена для архиепископа и псковского духовенства сумма подъездных пошлин: "за свой и за людской и за конный кормъ и за всякий мелкий расход на тот месяц по двести рублев Московскою, а подъезд ему свой у них имати было со всякого Игумена и с Попа и Диакона по полтине по новгородской".285 Челобитная псковских священников была вызвана желанием снизить высокие подъездные пошлины. Сумма пошлин была сокращена, но ненадолго.

В 1552 г. в Новгороде сменился владыка. На смену умершему Серапиону пришел Пимин. Нового архиерея не устраивали столь низкие подъездные пошлины и он обратился к царю с челобитной о восстановлении прежней суммы. В основу своей просьбы Пимин положил грамоту Геннадия, архиепископа новгородского (1484-1505) список с которой он представил государю.

На личности Геннадия (Гонозова) и его отношении с Псковом следует остановиться подробнее. Синодальный список Псковской Второй летописи сообщает под 1485 г.: "Тоя же зимы о свадбах приеде в Великии Новъгород от князя великаго и от митрополита Геронтиа поставлен пресвященныи архиепископ владыка Генадии, преже бывыи архимандритъ оу Чюда архаггела Михаила, на престол святого великого Софея паствити люди божиа". По своем прибытии в Новгород новый владыка не обошeл вниманием и Псков: "а на масленои недели присла во Псков свою грамоту благословеную, и даде в дар псковичем туреи рог окован златом да икону локотницю на злате".286 Несмотря на богатые подарки, между Псковом и новгородским святителем установились довольно сложные отношения из-за попыток Геннадия упорядочить взимание подъездных пошлин.

Осенью 1485 г. владыка Геннадий "присла в Псков боярина Безсона и с ним игумена Еуфимия; иже преже был в Пскове ларником". Воспоминания о деятельности Евфимия были нелестными, ведь он "в тои власти много зла народу оучини, и смяте всем Псковом, и оу посадников и оу ябедников и оу правых людеи того ради Есипа ларника много посекоша дворов, и самого много казнивше выведоша на посечение; он же оубежа и пострижеся". Но суть дела была в другом: "И мысляше того владыка Генадии вместити архимандритом, в себе место правителем Пскову; и того ради посла его с своим боярином...". Кроме оформления архимандритии в Пскове, Геннадий "веляше описати по всеи земли Псковскои церкви и монастыре, и колико престолов и попов и всех в число написати". Таким образом, Геннадий задумал провести реформу управления церковью в Пскове и сделать перепись всех храмов и священнослужителей, чтобы точнее определить общую сумму пошлин и обеспечить контроль за их поступлением в свою казну. Вот эти попытки и возмутили жителей города, они ответили владыке решительным отказом: "и псковичи не вдашася в волю его".287

Что побудило новгородского архиепископа обратиться к этой реформе? Вероятно, сокращение с каждым новым приездом суммы собираемых подъездных пошлин. На неудовлетворительное положение со сбором пошлин обратил внимание ещe Феофил. Новгородский владыка в своей грамоте (1477) писал к псковскому духовенству: "а вы, священници, которые не заплатили подъезда моего, и вы ему (наместнику - К.Т.) платите подъезд наш в дом святей Софии и мне, чисто, по старине, без всякого забвениа, и корм давайте по старине; а которые священници не заплатят подъезда моего, и яз тем литургисати не велю. И то, старосты соборские и священници соборские положено на ваших душах".288 Стало быть, уже в 70-е гг. XV в. были случаи уклонения попов от уплаты подъездных пошлин. Контроль за их поступлением был затруднeн, так как ни наместник, ни соборские старосты не знали общего числа попов и дьяконов. Возможно, были злоупотребления со стороны соборских старост и наместника, через которых деньги и продукты поступали к владыке. Введение на место наместника архимандрита, зависимого от владыки, должно было, по замыслу Геннадия, поставить сбор пошлин под строгий контроль новгородского архиепископа.

В 1486 г., едва утихла "брань о смердах" в Псков "по псковскому челобитью" приехал сам "владыка Генадии, и с ним бояр много. А князь Ярослав, и посадники, и бояре, и священноиноки, и священники, и диаконы идоша противу его со кресты и сретоша пред враты градными, за старым Възнесением,289 и того дни литургию съврши в святеи Троици; и пришед на вече, народ благословив". Первое посещение Пскова новым владыкой после его вступления в должность архиепископа было для него удачным: "И пребысть в Пскове 3 недели; и на Федорове недели в среду, пришед на вече, народ благослови, и многа словеса оучителная простер, вдасть грамоту и отъеха прочь и з бояры".290 Грамота, которую дал Геннадий, детально регламентировала подъездные пошлины и еe, видимо, упоминает в 1555 г. владыка Пимин.

Содержание владычной грамоты Геннадия, не дошедшей до наших дней, частично можно восстановить по царской жалованной грамоте 1555 г. Если раньше подъездные пошлины собирались с церквей и соборов, то Геннадий ввeл персональную подъездную пошлину: "с плеши (т.е. с головы - К.Т.) по полтине да по пятнадцати денег в Московское число".291 Далее грамота детально расписывала содержание кормовой пошлины: "да корму на всяк день по полутора ста колачей да по пятидесят хлебов денежных, да по сороку гривен за мясную вологу, да за рыбу всякую по сороку денег, да по две бочки меду Рускаго, а не люб мед, ино за две бочки полтина, да рублевая гривенка перцу, да рублевая жь гривенка пшена сорочинскаго, да по безмену меду Рускаго: а коли у Архиепископа пир, ино по две гривенки перцу, по две гривенки пшена сорочинскаго, по два безмена меду, пуд соли, масло коровье и конопляное, яйца, сыры, просо, крупы житные, уксус, лук, крошиво поваром, а солоду на квас сколько надобе, да за свечи за вошаные полтретьятцать денег, да по две свечи вошаных больших витых, да по сту свечь сальных, да по пятинадцати зобней овса, да попятинадцати возов сена, да попятинадцати возов дров, по возу лучины, а соломы под коней сколько надобе".292 В 1551 г., когда попробовали перевести эти натуральные сборы на деньги, то получилась довольно значительная сумма: "по тысяче рублев, да по сту рублев и по три рубли и по двести Московскою".293

Для того, чтобы обеспечить сбор этих подъездных пошлин, нужна была перепись священнослужителей. С полной уверенностью можно утверждать, что такая перепись была проведена, так как с этого времени прочно утвердилась поплешная подъездная пошлина. Была учреждена особая должность казначея, занимавшегося сбором пошлин в Пскове, появилась соответствующая документация. Именно это должностное лицо и эти документы упоминаются в "Описи царского архива" (1575-1584), по которой в ящике под N 113 значилось: "А в нем книги Псковские старца Симана казначея, что брал подъезд во Пскове и в Псковских пригородех; а другии книги, как Генадей Архиепискуп из Новагорода во Псков выехал".294 К сожалению, эти книги до сих пор исследователям неизвестны. .291 Далее грамота детально расписывала содержание кормовой пошлины:

Для того, чтобы обеспечить сбор этих подъездных пошлин, нужна была перепись священнослужителей. С полной уверенностью можно утверждать, что такая перепись была проведена, так как с этого времени прочно утвердилась поплешная подъездная пошлина. Была учреждена особая должность казначея, занимавшегося сбором пошлин в Пс1551 г. Эти мероприятия Геннадия привели к ухудшению отношений между владыкой и Псковом.

Новгородский архиепископ Геннадий приезжал в Псков ещe два раза. В 1495 г. он пробыл положенный ему месяц, соборовал в Св. Троице, а потом уехал.295 Но во время очередного визита в 1499 г. между новгородским владыкой и псковичами вспыхнул новый конфликт: "приехал владыка Генадеи во Псков, месяца маия в 30 день, и хотел слоужити на изборе (т.е. соборе - К.Т.), и посадник Яков Офонасьевич со иными посадниками и со псковичи здоумав, да владыки соборовати не дали: ты де и хощеш молити бога за князя великого Василья, ино наши посадники о том поехали к великому князю Ивану Васильевичу, и не имея томоу веры, что быти князю Василью великим князем новгородцким и псковским; как приидуть наши посадники и з бояре и ты слоужи; да того много томилося со владыкою, да владыки велели зборовати Генадью".296 Владыка все же соборовал в Св. Троице и через четыре недели взяв подъездные пошлины, поехал обратно в Новгород. В этом эпизоде особенно ярко проявился политический характер соборования, который был окончательно утрачен после 1510 г.

Новгородский архиепископ Пимин в 1555 г. обратился к Ивану Васильевичу с жалобой на то, что грамота псковскому духовенству от 1555 г. "не подельно" сократила "у Архиепископля и у людского и у конского корму и у всякого мелкого расходу, а у подъезду триста рублев да шесть десят рублев да три рубли Московская".297 Поэтому он попросил восстановить сумму подъездных пошлин на основании Геннадиевой грамоты, сократив эту сумму лишь на "восемьдесят восемь рублев перед Архиепископлею".298 Сумма пошлин была увеличена. В целом размер подъездных пошлин изменялся следующим образом:

Таблица 2

1486 г. Поплешная пошлина полтина + 15 денег (115 денег)
1551 г. Полтина новгородская (108 денег) полтина + 15 денег новгородских (123 деньги)
1555 г. Кормовая пошлина 488 рублей московских 200 рублей московских 400 рублей московских

Таким образом, стремление новгородского архиепископа к увеличению и детальной регламентации подъездных пошлин столкнулось с интересами псковичей, стремящихся к их сокращению. После включения Пскова в состав Русского централизованного государства была проведена перепись попов и престолов, введена поплешная пошлина и увеличен сбор кормов. Регулярные посещения новгородскими владыками Пскова были заменены сбором пошлин должностными лицами.

Другой доходной статьей новгородского архиерея были дани и оброки с владычного землевладения. Оно берет свое начало со времени образования епископской кафедры в Новгороде. Новгородский архиепископ Симеон в 1419 г. в своeм поучении, обращенном к жителям Пскова сказал: "елики изначала епископии потягло, по правильному завещанию, в дом Божий Святыя Софии...".299 Митрополит Феодосий, обращаясь к псковичам по поводу покушения на владычную землю, тоже апеллировал к старине (1463-1465): "у вас, в Пъскове, из старины придано церкви Божия Премудрости, земли и воды, урокы, и дани, и хлеб, и пошлины, что было изначала, при преже бывших его братии, архиепископех Великого Новагорода и Пъскова".300

Новгородский архиепископ Нифонт, задумав создать в Псковской земле монастырь, выбрал для него место за чертою города, на противоположном берегу реки Великой, которое, несомненно, принадлежало епископской кафедре. В "Повести о Нифонте" об этом рассказывается следующим образом: "И по сем блаженныи Нифонт в богохранимом граде Пскове созда церковь во имя боголепнаго Преображения Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, между двою реку - Великия реки и Малыя Мирожи, во славу Божию; и созда монастырь превелик зело и честен, и украси и вельми, и села вдаде многы на славословие Божие".301 Села, данные Нифонтом на содержание монастыря, входили в состав первоначального земельного фонда, которым располагал владыка в Пскове.

Источники содержат слишком мало сведений о том, где располагались владычные угодья во времена Псковской феодальной республики, каковы были их размеры. Поэтому трудно проследить тенденции в развитии владычного землевладения на протяжении всего периода подчинения псковской церкви новгородскому владыке. В общих чертах известна только история земельных и водных угодий в районе реки Желчи.

Восточной побережье Чудского озера с приходом в Прибалтику немецких феодалов становится местом ожесточенных территориальных споров с псковичами. Жители псковской земли издавна населяли эту территорию, основали здесь свои земледельческие и рыболовецкий поселения. Земля здесь была малоплодородной, зато побережье озера и рек, впадающих в него, были богаты рыбой. Вдоль побережья вела дорога к Нарове, рубежу Псковской земли.

В мае 1341 г. немцы выжгли "волости псковские". Зимой 1342 г. псковичи предприняли ответный поход. Летописец пишет, что псковичи поехали "сел немецких воевати" по озеру, покрытому льдом. Вдруг узнают, что пока они ходят по чужой земле, немцы "воюют село псковское Ремдоу".302 Дружина Володьши Строиловича спешно вернулась на свою землю защищать псковские селения.303 В этом сообщении мы впервые встречаем название псковского села, которое позже стало владычным.

Особенно ожесточенная борьба за территорию в районе реки Желчи, исадов Островцы и Подолешие началась в XV в. В 1453 г. в Псков приехал со своим очередным визитом новгородский архиепископ Евфимий. За четыре года до этого он впервые соборовал в Св. Троице. Владыка "в 3 день своего приезда сверши сбор в святеи Троици, на память сбор святого Иоана Предотечи, и сенедикт чтоша, и подъезд свои взем, и выеха изо Пскова, и проводиша его с великою честью, а он сверши яко же и прежнии архиепископы его братья". Летописец делее записал: "Тогда владыка Еоуфимии у Пскова взя Ремдоу, ремедскую водоу в свою владычькину".304 Факт передачи водных и земельных угодий новгородскому архиерею имел определенный политический смысл, который не замедлил сказаться в изменившейся обстановке.

Тогда, в 1449 г. "по благословению архиепископа Великого Новгорода и Пскова владыки Евфимия", при содействии новгородского князя Александра Васильевича был подписан мирный договор Новгорода и Пскова с Ливонским орденом.305 "А что бяше отняли юриевцы старин много, - читаем в летописи, - и милостию святыа троица и молитвою благоверных князеи, они погании възвратися с стоудом и срамом вся старины псковскыа ко Пскову".306 Но уже в 1459 г. возобновились взаимные претензии по поводу "обидного места". Новый конфликт и крупные военные столкновения начались в 1463 г. Псковичи попросили помощи у великого князя Московского. "А новгородци тогда не пособиша псковичем ни словом ни делом противоу Немець, - с обидой замечает летописец, - а псковичи тогда много им челом бише, а они челобитья псковского не приаша".307

Через два года военные действия с немцами были прекращены и вновь подписан мирный договор. Под 1465 г. в летописи была сделана следующая запись: "Того же лета бысть рагоза псковичам с Новымгородом про владычню землю и водоу, что псковичи отняли у Новгорода".308 Подобные действия были вызваны тем, что псковичи обвинили новгородцев в измене крестному целованию, в нарушении условий взаимопомощи, в заключении сепаратного соглашения с немцами о совместных действиях против своего младшего брата: "а сами перемирье оу собе в Великом Новегороде прикончавше со псковскыми послы за немець, а толко того перемирье Немци не оуздерьжят, на чем прикончав, ино новгородчем со псковичи без изменно за тое перемирье с псковичи на Немець на конь оусести и воевати Немець поити. И новгородци всего того не брегя и что есть перемирья, и съединишася с Немци, что новогородчом съ единого с Немци на псковичь стати, и оу псковичь вся старины отняли, или на пскович и воевати поити новгородцом, а с Немци во одиначстве, на тои новгородци Немцом челом добили, а псковичи свою братью молодшюю гражяци".309

В ответ на действия новгородцев обиженные псковичи лишили владыку всех его псковских владений. Тогдашний архиепископ Великого Новгорода и Пскова Иона отправил "бояр своих" с жалобой на Псков в Москву к митрополиту Феодосию. Ои имени последнего в Псков была отправлена грамота с увещеваниями: "чим будеть отъ вас изобижена церковь Божия Премудрости и что есте от нея отъимали, земли и воды, дань и оброки, хлеб и пошлины, и вы бы все отдали в домъ святыя церкве Божия Премудрости и отцу своему Ионе архиепископу, по старине, занеже то все в дар Богови освященно есть".310

В результате этого давления со стороны митрополита "псковичи, полошя оупованиа на бога и дом святыа Троица, и послаша послы своя в Великий Новъгород посадника Олексея Васильевича и Василья посадника Олексеевича и бояр псковскых, а ркоучи так своеи братьи стареишеи: се вам воды и земля владычня и вси оброкы по старине, а что есми по два лета с тои земли хлеб имали и воды ловили, а тем кормили князя великого силоу, зане же есте на Немеч нам не помогали на своим перемирьи".311 Отношения между Новгородом и Псковом были восстановлены "на старой грамоте на мирнои, по старине", обе стороны договорились "во едином братстве быти", "владыце во Псков ездити по старине по свою послину", "и всем бысть радосно о мире" - с воодушевлением заканчивал рассказывать эту историю псковский летописец.312312

Выявить тенденции к росту или сокращению владычного землевладения в Псковской земле очень трудно, так как сведений по этому вопросу очень мало. Единичный факт передачи Ремды в руки владыки не позволяет делать вывод о стремлении новгородского архиерея к пополнению своих земельных фондов, хотя оно и могло иметь место. Скорее всего следует говорить о желании владыки сохранить в прежнем объеме свое землевладение в Псковской земле. Из 65 лет XV века 33 года между Новгородом и Псковом были порваны всякие отношения. Соответственно из рук новгородского владыки уходили доходные статьи, в том числе и с землевладения. Именно это обстоятельство заставило главу новгородской епархии пойти на уступки псковичам в их требованиях, чтобы возвратить часть своих доходных статей. В XV в. все чаще стали обнаруживаться попытки жителей Пскова сократить или даже вовсе изъять из архиерейского владения земли для обеспечения внутренних материальных и политических интересов.

В условиях острой политической борьбы Пскова за свое самостоятельное существование, в процессе складывания псковской церковной организации существенно меняется характер и процедура подъездов. С введением в 1449 г. соборования подъезды приобретают ярко выраженный политический характер. После 1510 г. владычные подъезды окончательно утрачивают этот характер. Со стороны новгородских владык, наоборот наблюдается стремление формализовать подъездную процедуру, свести ее лишь к сбору подъездных пошлин, оброков и даней с владычного землевладения. Особенно наглядно эта тенденция проявляется после включения Новгорода в состав Русского централизованного государства и в XVI в. Владычные подъезды ограничиваются чисто фискальными функциями. С учреждением в 1589 г. собственной псковской епархии владычные подъезды вовcе прекращают свое существование.

Глава II. Церковь и духовенство Псковской феодальной республики
2.1. Владычный наместник

Первая попытка учреждения должности владычного наместника приходится на 40-е гг. XIV в. Болотовский договор между Новгородом и Псковом, по словам новгородского летописца, провозглашал: "а от владыце судить вашему Плесковитину"313. Реформа владычного управления была вызвана стремлением владычного архиерея укрепить свою власть в Псковской земле и обеспечить неприкосновенность владычного суда от притязаний находящихся в стадии становления местных органов власти.

От кратковременного периода существования Болотовского договора (1342-1348) до наших дней дошло имя первого "плесковитина", выполнявшего от имени владыки судебные функции. Таковым был известный псковский боярин Яков Домашинич. Именно в должности владычного наместника он назван в псковском рукописном Евангелии, содержащим следующую запись: "се аз раб Божий Иаков сын Домашин Сумовича наместник Владычень, староста святаго Ивана написах евангелие святому Ивану в своем старощении, при игумении Улите Черкасиновей, при попе Мануиле Петриловиче. А писал Явило, послушающим евангелие сего на спасение, а чтущим здоровие и спасение, а кде боудетъ помал ся, чтите, исправливаюче, Бога деля благословите а (не) кльнете. Аминь!"314. Имя этого боярина, сторонника пролитовской ориентации, неоднократно встречается в псковских летописях: в 1341 г. он в качестве посла ездил в Витебск к Ольгерду просить литовцев о военной помощи, в 1343 г. - в Изборск для проверки трагического известия о гибели псковского отряда315. Как долго Яков Домашинич находился в этой должности, нам неизвестно.

Результаты реформы владычного управления в Псковской земле с отказом от условий Болотовского договора в 1348 г. были ликвидированы. Но в 50-80-е гг. XIV в. между Псковом и новгородским архиереем были восстановлены прежние отношения: вновь стали практиковаться поездки для суда в Новгород, где судопроизводство осуществляли представители владычной администрации, в частности, новгородский владычный наместник. Наконец, в результате заключения мирного договора между Новгородом и Псковом в 1397 г. в Псковской земле была введена должность владычного наместника. Именно этим обстоятельством следует объяснить полное отсутствие каких-либо сведений о владычных наместниках во второй половине XIV в. и появление периодических упоминаний их имeн на страницах псковских письменных источников в XV - начале XVI вв:.

1. В 1401 г. "послаша псковичи к князю Витовту Григория Федосовича и Гаврила наместника, и взяша мир вечный"316.
2. В 1406 г. "был посол псковскии в Литве Кюпреан наместник Лодыжкинич"317.
3. Под 1427 г. в летописи сообщение о поездке в Литву к Витовту посольства в составе "посадника Селивестра Левонтеевича, да наместника владычня Парфеа"318.
4. В 1454 г. во время пожара "загореся от Боловине лавичи от Прокопьева двора, владычня наместника"319.
5. В 1470 г. в Новгороде были ограблены и посажены под стражу люди псковских послов к новгородскому архиепископу "Ивана Фоминича владычного наместника да Кира Шеметова"320.
6. Тот же наместник в 1474 г. вместе с посадником Яковом Ивановичем ездили в Ригу послами321.
7. В перемирной грамоте 1509 г. Пскова с Юрьевом среди других псковских послов назван наместник владыки Василий Игнатьевич Галкин322.
8. Социальный анализ имeн владычных наместников, известных нам по письменным источникам, показал, что среди них большинство лиц принадлежало к боярскому роду.
9. Таковыми являлись Яков Домашинич, Иван Фоминич, Киприан Лодыжкинич, Василий Игнатьевич Галкин. Социальное происхождение трeх других человек, занимавших эту должность: Гавриила, Парфения и Прокопия - установить сложно.

Из приведeнного выше списка владычных наместников в Пскове только имя последнего - Василия Игнатьевича Галкина, по близости в произношении фамилии, можно связать с конкретным боярским родом Иголкиных. Игнатий Фeдорович Иголкин упоминается в псковской летописи в качестве посла в составе псковского посольства, отправленного в 1474 г. к великому князю Московскому323. Человек под этим именем известен по частновладельческим актам, изданным Л.М.Марасиновой. Так, в данной сябров Великопольской земли знаменитому псковскому старцу Евфросину (1459-1465 гг.) в качестве послуха был назван уже известный нам Игнатий Иголкин. Он же в 70-80-е гг. XV в. приобрeл землю в Колбежицах, о чeм был составлен соответствующий документ324. Род Иголкиных продолжил своe существование и в XVI в., несмотря на массовые переселения в 1510 г.325 В данном случае к членам большой боярской семьи Иголкиных предположительно можно отнести ещe одного представителя - Василия Игнатьевича Галкина (Иголкина), который накануне включения Пскова в состав Русского централизованного государства исполнял обязанности владычного наместника. Родственные связи других лиц из владычной администрации в Пскове за отсутствием источниковой базы определить невозможно.

Немногочисленные свидетельства о владычных наместниках XIV-XV вв. показывают, что это были, в основном, светские люди. Порядок замещения этой должностной единицы представителями местного гражданского общества уходит своими корнями в 40-е гг. XIV в. Известный нам Яков Домашинич выполнял одновременно функции владычного наместника и старосты церкви Рождества Иоанна Предтечи одноименного женского монастыря, известного в истории тем, что в его стенах нашли последний приют тeтка Довмонта Евфросинья (Евпраксия) и его жена Мария (Марфа)326. Можно полагать, что выдвижение в качестве кандидата на должность владычного наместника лиц, исполнявших одновременно обязанности церковных старост, практиковалось и в XV в.

Вероятно, выборы кандидатов на эту должность происходили на вече, а затем избранная кандидатура утверждалась новгородским архиепископом, как это было в 1477 г. "А оставляю вам, сынове, в свое место, на свой святительский суд, и на все свои пошлины, - пишет в своей грамоте владыка Феофил, - наместника своего (а вашего псковитина - К.Т.): и вы к нему на суд приходите и на всякую росправу, и честь над ним держите, по нашему благословению"327.

Судебная функция считалась самой главной среди других, приданных владычному наместнику. Болотовский договор напрямую связал деятельность наместника с владычным судом: "а от владыце судить вашему Плесковитину"328. Об этом же шла речь в летописной заметки о конфликте псковичей с новгородским архиепископом Евфимием II (1435) и в грамоте владыки Феофила (1477).

Судебным правам владычного наместника посвящены две статьи Псковской Судной грамоты. В первой статье этого документа определяются границы княжеского суда: "Се суд княжеи. Оже клеть покрадут за зомком или сани под полстью или воз под титягою или лодью под полубы, или в яме или скота украдают или сена сверху стога имать, то все суд княжои, а продажи 9 денег. А разбои, наход, грабеж 70 гривен, а княжая продажа - 19 денег, да 4 денги". Далее в той же статье оговаривается неприкосновенность княжеского суда от вмешательства посадников и владычного наместника: "Князю, и посаднику, и владычню наместнику судьи на суд не судит, ни судиям ни наместнику княжа суда не судите"329.

Вероятно, эта статья входила когда-то в состав уставной грамоты Александра Михайловича Тверского Пскову, которая разграничивала сферу действия княжеского суда и посадничьего, определяла порядок получения князем судебных пошлин. Упоминание владычного наместника в ней вторичного характера. Эта вставка, нарушившая логический ход мысли, была включена в текст уже существующей статьи позже, когда в Пскове возник институт владычного наместника. Скорее всего, перед нами результат редакционной работы конца XIV в., когда на основе устаревшей к тому времени т.н. Александровой грамоты была составлена первая редакция Псковской Судной грамоты (1397).

Вторая статья этого законодательного памятника (109 [107]) определяет, в первую очередь, круг лиц, подсудных владычному суду. В него входили представители белого и чeрного духовенства, церковного причта: "А попы и дияконы и проскурница и черньца и черница судить наместнику владычню". В той же статье оговаривается возможность сместного суда: "Аже поп, или диакон или противу черньца, или черницы же, а будет обаи не простые, люди церковные, ино не судить князю, ни посаднику, ни судьям не судить, занеже суд владычня наместника. А будет один человек простои истец, мирянин, а не церковныи человек с церковным, - то судить князю и посаднику с владычным наместником вопчи, такоже и судиам"330. Замечательно то, что в этих статьях не говорится о "месячном суде" новгородского архиепископа. Вся полнота судебной власти находится в раках его наместника. Есть все основания предполагать, что включение этих статей является результатом второго редактирования текста Псковской Судной грамоты (1409-1424). В это время псковичи особенно настойчиво добивались перехода судебных функций в руки владычного наместника и достигли в этом отношении значительных успехов.

Первая четверть XV в. характеризуется также существенным ограничением полномочий владычного суда. К середине 20-х гг. XV в., по мнению Колосовой, в сферу компетенции "господы" перешeл суд о земле, принадлежащий до этого владычному суду новгородского архиерея331. От имени прихода в гражданском суде по вопросам церковного землевладения выступали церковные старосты. Статья 70 Псковской Судной грамоты гласит: "А за церковную землю и на суд помочю не ходят, итти на суд старостам за церковную землю"332. По вопросам монастырского землевладения на суде "господы" присутствовали игумены монастырей. Примером может служить земельный спор 1483 г., в ходе которого кроме светских должностных лиц принимали участие настоятели Снетогорского и Козьмодемьянского (с Гремячей горы) монастырей, а также староста церкви Св. Георгия. Судебное разбирательство о землевладении духовных феодалов осуществляли представители псковской "господы": князь Ярослав Васильевич, степенные посадники и соцкие333. После событий 1435 г. владычный суд в Пскове окончательно лишился дел, связанных с наследством и долговыми обязательствами.

Переход владычного суда в руки наместника привeл к резкому обострению вопроса о печати и печатных пошлинах. В 1419 г. новгородский архиерей выступил в Пскове на вече перед жителями города, призвал их не вторгаться в доходы Софийского дома, в числе которых он назвал печатные пошлины334.

С историей оформления института владычных наместников в Пскове непосредственно связана история такого типа сфрагистического материала, как печати владычных наместников. Исследователи однозначно различают четыре типа печатей владычных наместников, получивших распространение в Псковской земле:
Печати владычных наместников обычного типа с изображением Богоматери "Знамение" на одной стороне и креста - на другой.
Анонимные печати владычных наместников, которые содержат вместо Богоматери изображение ветхозаветной Троицы и надпись на обратной стороне: "Печать архиепископа новгородского".

Именные печати владычных наместников, отличающиеся от предыдущего типа наличием имени новгородского архиепископа с развернутой титулатурой, например: "Евфимии архиепископ Великого Новгорода и Пскова". Данный тип печати кроме имени Евфимия II (1434-1459) содержит имена Ионы (1460-1471), Феофила (1472-1479) и соответствует последним десятилетиям независимого существования Новгородской феодальной республики.
С еe падением получил распространение четвeртый, последний тип печатей владычных наместников. Текст на этих печатях представлен в сокращeнном виде: написанные вязью имена новгородских архиереев Геннадия (1485-1509), Серапиона (1506-1509), но без обозначения их титула335.

С чем была связана смена одного типа печатей другим и в какой последовательности она осуществлялась? В.Л.Янин считал, что печати обычного типа с изображением Богоматери "Знамение" и креста употреблялись в Пскове до 1348 г., анонимные печати появились в конце XIV-XV вв. Между ними как переходный тип печати он поместил т.н. "троицкие" печати, содержащие изображение Богоматери "Знамение" и надпись - "печать троицкая", "печать св. Троица" по сторонам креста или на его месте336. И.О.Колосова сделала по этому поводу существенное уточнение: печати владычных наместников обычного типа "были сменены в Пскове непосредственно анонимными печатями с изображением Троицы ветхозаветной, по-видимому, в нач. XV в."337 Мнение исследователей о появлении анонимных печатей владычных наместников в конце XIV - начале XV веков справедливо.

Печати владычных наместников обычного типа были широко распространены в Новгородской земле (с конца XIII - до начала XV вв.) и Псковской (в первой половине XIV в.)338. Их появление Янин связывал с реформой владычного управления в 30-е гг. XIV в., сделавшей "владычного наместника более активным лицом архиепископской администрации"339. Распространение в Псковской земле буллы владычного наместника с изображением Богоматери "Знамение" в полный рост, как символа владычного управления, знаменовало собой подчинение псковской церкви и духовенства юрисдикции владычного суда, осуществлявшегося в Новгороде владычным наместником.

После учреждения в Пскове должности владычного наместника в конце XIV - начале XV в. на смену бытовавшего ранее типа печати пришeл новый: с изображением ветхозаветной Троицы и анонимным текстом. Символика и содержание надписи анонимных печатей владычных наместников отражали существенные изменения в распределении судебных функций: разделение их между двумя лицами, новгородским владыкой и наместником из псковичей. Владычный наместник судил от имени новгородского архиерея.

Появление именных печатей владычных наместников и развeрнутой титулатуры следует отнести к середине XV в., времени официального признания особого статуса псковской церкви в составе новгородской епархии.

Гораздо труднее обстоит дело с т.н. "троицкими" печатями. До недавнего времени они считались печатями псковских владычных наместников340. И.О.Колосова, на основе детального анализа псковского сфрагистического материала, внесла существенные дополнения: "Троицкие печати были буллами Псковской республики и привешивались к важным документам с санкции правительственного совета и в присутствии посадников"341. Появление троицких печатей исследовательница относит к концу XIV или началу XV в. Они "не сменяют печати владычных наместников обычного типа, а какое-то время существуют с ними", "отказ владычного управления от бытовавшего в XIV в. типа булл и переход к анонимным печатям с изображением Троицы был связан как раз с узурпацией псковскими посадниками типа булл наместников новгородского архиепископа"342.

Кроме исполнения судебных функций владычный наместник ведал некоторыми финансовыми вопросами, такими как сбор подъездных и кормовых пошлин. В грамоте новгородского архиепископа Феофила в Псков на этот счeт сказано: "а вы, священницы, которые не заплатили подъезда моего, и вы ему (т.е. владычному наместнику - К.Т.) платите подъезд наш, в дом святеи Софии и мне, чисто, по старине, без всякого зобвения, и корм давайте по старине: а которые священницы не заплатят подъезда моего, и яз тем литургисати не велю"343. Возможно, в обязанности наместника входил также сбор оброков и даней с владычного землевладения, но данных в письменных источниках по этому вопросу нет.

Во всех сохранившихся до наших дней свидетельствах о владычных наместниках речь идeт ещe об одной стороне их деятельности - дипломатической. Благодаря участию в представительных псковских посольствах, направляемых в Новгород, Юрьев, Ригу, Москву, их имена попали на страницы псковских летописей.

Несмотря на то, что с начала XV в. должности владычного наместника придается важное значение, она не играла большой роли как в церковных, так и в гражданских делах. В соседние земли наместники ездили, исключительно, как сопровождающие посадника лица, для придания псковскому посольству особого веса. Ни одна владычная грамота, обращeнная к гражданским должностным лицам, населению Пскова и к псковскому духовенству, не называет наместника. Ни в одном из летописных сообщений о конфликтах псковичей с новгородским владыкой не говорится о роли и позиции наместника. Нам неизвестно ни одного дела из церковной жизни Пскова, в котором бы он принимал участие.

Чем это объясняется? Должность наместника находилась в двойной зависимости как от жителей города по способу избрания, так и от новгородского владыки по характеру подчинения. Такое сложное положение мешало развитию этого института, связывало инициативу наместника, не давало ему возможности встать во главе всей псковской иерархии, взять в свои руки управление псковским духовенством. Рядом с этим должностным лицом успешно развивалась соборная организация псковского духовенства, которая постепенно прибрала к своим рукам управление псковской церковью.

Подобное положение владычного наместника не устраивало новгородских архиереев. В 1435 г. Евфимий II попытался заменить псковского ставленника своим человеком, новгородцем по происхождению, чтобы разорвать крепкие узы связывающие владычного наместника с местным гражданским обществом. Он захотел "наместника и печатника и своею рукою сажати новгородца, а не пскович". Но судебная практика владычного ставленника привела к острому конфликту псковичей с епархиальной властью и разрывом отношений на длительный отрезок времени (до 1447 г.)344.

В 1438 г. в Псков по дороге на Флорентийский собор приехал митрополит Исидор. Он был, вероятно, хорошо осведомлeн о сути конфликта псковичей с новгородским архиереем, находясь до этого в Новгороде. Исидор, выслушав жалобы обратной стороны, задумал провести в Пскове судебно-административную реформу: "и службу соврьшил у святыа Троица того дни, на память святого Николе; и был во Пскове 7 недель, и постави архимандрита во Пскове Геласея, и отнят соуд и печать и воды и оброк владычень и вся пошлины владычня, и дасть в тоу послину владычню все своему наместнику архимандриту Геласию"345. Судя по этой летописной заметке московский митрополит вывел церковь Псковской феодальной республики из подчинения новгородской епархиальной власти, но на создание собственно псковской епархии не пошeл, а подчинил псковское духовенство митрополичьей власти, оставив за собою право назначения в Псков своим наместником представителей чeрного духовенства. В руки нового административного лица - псковского архимандрита, перешли все доходные статьи новгородского владыки. Геласия на посту митрополичьего наместника в 1441 г. сменил Григорий346. Возможно, реформа Исидора в Псковской земле и удалась, если бы не реакция русского общества на решения Флорентийского собора. В 1447 г. псковичи вновь обратили свои взоры в сторону Новгорода, "били челом" владыке Евфимию и всему Великому Новгороду, взяли мир "по старине и крестному целованию"347.

Новая попытка реформы владычного управления в Псковской земле была связана с именем новгородского архиепископа Геннадия. В 1486 г. он попытался вместо наместника, зависимого от псковского общества, поставить своим заместителем архимандрита, всецело ему подчинeнного: "Тоя же осени владыка Генадии присла Псковъ боярина Безсона и с ним игумена Еуфимия: И мысляше того владыка Генадии вместити архимандритом в себе место правителем Пскову:". Но слишком неудачной оказалась кандидатура, предложенная новгородским архиепископом на пост владычного наместника. Евфимий, в миру Есип, бывший псковский ларник, бежал в своe время от преследования в Новгород. Реформа владычного управления не удалась "и псковичи не вдашася в волю его"348.

Только после ликвидации Псковской феодальной республики в положении владычного наместника произошли существенные изменения. Выборы псковским обществом на вече кандидата на должность владычного наместника были заменены назначением этого должностного лица архиепископом.

До наших дней, благодаря публикации митр. Евгения Болховитинова, дошeл список с жалованной грамоты новгородского архиепископа Макария. Грамота была дана в 1528 г. по челобитью псковского духовенства, подтверждена владыкой Феодосием в 1542 г.349, частично использовалась в царской грамоте Ивана Васильевича350. Она касалась судебной и административной деятельности наместника.

Владычный суд по-прежнему находится в руках наместника. Первый комплекс дел, который он разбирает, относится к суду о поклажах, займах, бое и грабеже. Наместник проверяет наличие записей и кабал, по ним выносит окончательное решение. Если же священник обвиняется в более тяжких преступлениях, то он готовит список допроса обеих сторон, отдаeт их на поруки, определяет срок поездки в Новгород к архиепископу. "А кто на котором Игумене и на Попе и на Диаконе взыщет бою и грабежу в том просити поля и целования без довода, и наш Наместник тем Игуменом и Попом и Диаконом у поля и у целования ставитися не велит, а велит обоих исцов присылает ко мне к Архиепископу к докладу:"351 Таким образом, дела о бое и грабеже с участием лиц духовного звания изымались из единоличного суда наместника и переносились к архиепископу в Великий Новгород. Поездки на суд к владыке частично восстанавливались.

Второй крупный комплекс дел, упоминаемый в грамоте, касается споров между духовенством и крестьянами. При этом наместник должен был играть роль посредника, который фиксировал претензии крестьян при их уходе: "который крестьянин похочет из-за них вытти вон, и они ставят их перед нашим Наместником, и наш Наместник их опытает тех крестьян, есть ли им до своих Государей каково дело или нет". Появление этих статей было вызвано жалобой священнослужителей архиерею: "Да били мне челом шти Соборские Старосты и Игумены и Священноиноки и Священники и Дьяконы, что живут за ними крестьяне по деревням, да вышедши дей те крестьяне из-за них, да на них ищут боев и грабежов и поклажов". Процедура наместничьего суда описывается в грамоте Макария довольно подробно. Если у крестьян будут претензии к священнослужителям, то наместник "их судить и управу чинит". "А который крестьянин не скажет дела и наш Наместник то запишет". Позже, если возникает дело, то "наш Наместник тем крестьянам на них суда не дает". Наконец, если духовное лицо со своей стороны не предупредит наместника об уходе своего крестьянина, а после возникает спор, то "наш Наместник даст им суд Земской по обычаю"352. Неизвестно, была ли распространена в повседневной жизни подобная форма судопроизводства, но обращение к ней владыки Макария свидетельствует об обострении социальных противоречий.

О сместном суде речь шла ещe в Псковской Судной грамоте: "А будет один человек простои истец, мирянин, а не церковныи человек с церковным, - то судить князю и посаднику с владычным наместником вопчи, такоже и судиам"353. В грамоте 1528 г. владычный наместник вместе с княжескими судьями рассматривает дела духовенства с черными людьми и пошлину делят пополам. При этом отмечаются злоупотребления со стороны наместников, которые стремились брать пошлину в двойном размере, что вызывало недовольство населения.

Таким образом, судебные функции владычного наместника в XVI в. заметно окрепли, расширились. Было восстановлено значение суда новгородского архиепископа как последней инстанции. В обязанности наместника входила проверка ставленых, отпускных грамот, контроль за переходом попов. Должность владычного наместника, выйдя из под контроля светского общества, приобрела более весомое значение, но оказалась в подчинении у новгородского владыки.

2.2. Соборы и соборное духовенство

История оформления псковской церковной организации как одного из институтов феодального общества, шла параллельно с борьбой жителей Пскова за политическую и церковную независимость. Окончательное оформление Псковской церкви в составе новгородской епархии приходится на середину XV в. В еe основании лежало соборное устройство. Что же такое соборы - профессиональные объединения или административные учреждения? Вопрос этот сложный, он требует особого разъяснения.

Первым и самым главным псковским собором считался храм Св. Троицы. Впервые в таком качестве эта церковь была названа под 1341 г. в летописи: ":крести сына своего Андрея в святеи Троице в соборной церкви, и посадиша его псковичи на княжение оу святеи Троици во Пскове надеющися помочи от князя Олигорда"354. Вероятно, время появления первого собора относится к 30-м гг. XIV в., когда псковичи поднялись на борьбу за свою политическую независимость от Новгорода. Они приняли бежавшего из Твери опального князя, даже попытались склонить митрополита к созданию псковской епархии, но это предприятие закончилось неудачей. В 1337 г. жители Пскова отказали новгородскому владыке в суде. Связь появления первого собора с этими событиями очевидна.

Собор Св. Троицы был, вероятно, первым церковным учреждением, вокруг которого объединилось всe духовенство Новгорода. Можно ли считать достоверным указание Строевского списка Псковской Третьей летописи о попе Фоме, как о поповском старосте, которого псковичи в 1343 г. предполагали отправить гонцом в Новгород, неизвестно355. Обозначение старосты словом "поповский" в псковских источниках позднего времени не встречается. Обычно их называли соборскими старостами, подчеркивая принадлежность священнослужителей к псковской соборной организации. Вероятно, это обозначение является анахронизмом, который свидетельствует о первоначальном профессиональном характере объединения попов в Пскове. Так или иначе, наместника литовского князя Юрия Витовтовича в 1348 г. провожали "все поповство, и положиша в святеи Троице"356.

В 1309 г. псковский посад был обнесeн крепостной стеной357. Защищeнная часть города интенсивно заселялась. Число храмов в этом городском районе выросло. В 1354 г. "церковь святыа Софьа и чад еа святых мученицъ поставиша коупци, деревяну, новую"358. Именно этой деревянной церкви было суждено в будущем стать вторым псковским собором. В 1357 г. вокруг неe на профессиональной основе объединились священнослужители, видимо, той части города, которая была обнесена стеной 1309 г. и выросшего за еe стенами нового посада. Инициаторами этого акта стали попы, которые избрали эту церковь местом своего сбора для решения вопросов организации совместной службы. Летописец по этому поводу сообщил: "дроугыи збор во Пскове оучинише попове ко святеи Софеи, и вседневноую слоужбу држати и совршати в славу богоу и в честь святыи божиа, в долготу днии и векы"359.

Соборный храм отличался от остальных церквей тем, что в нем велось ежедневное богослужение, в других же двери открывались лишь в воскресные и праздничные дни. Но для одного причта, даже такого как был в Св. Троице, было не под силу исполнять каждодневную службу. Так, в 1402 г. в патрональном храме Пскова Св. Троице служили два попа Семeн, Яков Вороничинин и дьякон Харитон360. В других церквах служителей было и того меньше. Поэтому одновременно с созданием соборов получил распространение обычай отправления службы в соборном храме священниками других церквей поочерeдно.

Митрополит Филипп, давая в 1471 г. Пскову благословенную грамоту на создание шестого собора, писал: "а держат тую святую церковь соборную, святый Вход Божий в Иерусалим, те их священници сто и два, с пристоянием, честно, с святым пением и чтением, по тому же уставу, как у них держат божественая и священная правила в тех прежних пяти съборах святых церквей зборных, а поют по неделям:"361 Совместная служба в соборном храме легла в основу первоначального объединения священнослужителей. Поочерeдная служба являлась своеобразной формой распределения доходов между попами. При объединении каждый из них вносил паевой взнос - "вкупу", подобно монахам Снетогорского монастыря. На основе этих первоначальных вкладов была образована соборная казна.

В 60-е гг. XIV в. изменилось направление политики Пскова: началось сближение с Новгородом, восстановились отношения с новгородским владыкой. Но процесс отступления был недолгим. В 70-80-х гг. в псковском обществе начало зреть недовольство зависимостью от Новгорода.

В.И.Охотникова, изучая литературную историю "Повесть о Довмонте" пришла к выводу, что этот памятник был составлен во второй четверти XIV в. и имел непосредственную связь с процессом становления церковной и политической самостоятельности Пскова362. В 70-е гг. XIV в. проснулся интерес к личности Довмонта. В 1373-1374 гг. на территории т.н. Застенья был построен храм во имя этого святого: "поставлена бысть церковь камена святого Тимофея, Доманта князя"363. И.К.Лабутина считает: "Одновременно (и первоначально) под обозначением "Домантова стена" понимали крепостные сооружения, составлявшие второй пояс каменных укреплений, примыкавших к Крому"364. Часть средневекового Пскова, защищeнная этими крепостными стенами, стала превращаться в административный, религиозный и культурный центр всей Псковской земли.

В 1415 г. по благословению попа Ивана Хахилова была построена каменная церковь Св. Софии. При этом она была перенесена на другое место - в Довмонтов город365. Вероятно, включение церкви Св. Софии в состав храмов Довмонтова города должно было, с одной стороны, поднять престиж второго по счeту собора, а с другой стороны, поставить его в подчинение Троицкому собору. Таким образом, начинает складываться иерархическая структура псковской соборной организации. С этих пор все вновь образованные соборы будут стремиться к объединению на базе одной из церквей Довмонтова города.

Спустя два года, в 1417 г. "попове невкупнии собравшеся биша чолом Пскову, и оустроиша третеи собор оу святого Николы над греблею", т.е. в церкви, которая была поставлена в стенах Довмонтова города в 1383 г.366

В конце XIV - в начале XV века начался новый этап борьбы Пскова за политическую и церковную независимость, что дало мощный стимул для развития соборной организации Псковской церкви. Псковские соборы стали приобретать характер административных учреждений. Именно в этом качестве они выступали во взаимоотношениях с митрополитами Киприаном и Фотием.

Первое развeрнутое обращение к псковскому духовенству с перечислением соборов находим в грамоте Киприана (1402-1404): "Благословение Киприана, митрополита киевского и всея Руси, во Пскове, детем моим попом, сбору Троецькому и Софийскому и всем попам псковским"367. Со временем оно стало изменяться в соответствии с теми процессами, которые происходили в псковской церковной жизни.

Это послание митрополита Киприана было вызвано приездом из Пскова в Москву местных священнослужителей во главе с дьяконом собора Св. Троицы Харитоном. Целью визита было не только поставление попов в духовный сан, но и решение некоторых вопросов богослужения и освящения церквей. Посланцы получили от митрополита 60 антиминсов для Троицкого клира и несколько богослужебных книг, в том числе синодик. "А что есмь слышали, чего нет у вас церковнаго правила праваго, - писал Киприан в своей грамоте, - то есмы списав, подавали им устав божественыя службы Златоустовы и Великого Василья, такоже самая служба Златоустова: и синодик правый, истинный:"368

Просьба псковских священников дать им книги была не случайной. Ещe в 1395 г. митрополит Киприан прибыл в Новгород с целью восстановления своих судебных прав. Отношения между новгородцами и московским митрополитом были натянутыми. В этой обстановке из Пскова прибыло посольство к митрополиту с подарками и грамотами. Среди посланцев были, вероятно, представители духовенства. Московский иерарх дал псковичам две грамоты. Одна из них отменяла постановления суздальского архиепископа Дионисия369, вторая защищала церковные суды и вотчины от вмешательства светского общества370. Тогда же был составлен третий документ, который издатели обозначили как "поучение новгородскому духовенству о церковных службах"371 на том основании, что она была написана в Новгороде.

В поучении есть некоторые детали, которые позволяют говорить о том, что это были ответы на вопросы псковского, а не новгородского духовенства. В первом своeм вопросе священники из Пскова спрашивали владыку о службах Василия Великого, на что митрополит ответил: "буди же вам ведомо: служба Великаго Василия начинается вторыя недели поста, а в неделю сыропустную Златоустова служба, такожь и в неделю сборования, занеже на сбор синодик чтется, того деля Златоустова служба:"372. Названных книг в Пскове не оказалось, поэтому в Москву было отправлено за ними посольство.

Таким образом, перед нами ещe одно владычное послание в Псков. Среди поставленных перед владыкой вопросов есть один, который касается "зборной церкви", т.е. совместной службы соборных попов. "А кто мя есте въспросили, аже коли дьякон не пригодится, а надобе многым попом пети вместе, чтобы от попов которому молодшему дьяконовати", - на что Киприан ответил, - "несть в поповьстве ни младости, ни старости; того деля неслично тому бытии: поп есть поп, а дьякон - дьякон; а коли не пригодится дьякона, и поп служитъ один"373. Следовательно, кроме вседневной службы в соборе проводились торжественные богослужения, где принимали участие попы из других церквей.

Это единственной упоминание о соборных службах в Пскове, если не считать грамоты Фотия от 12 августа 1419 г. Тогда священники тоже обратились к митрополиту с вопросом о пении канонов: "аще случится два или три, и един поп поет канон, а другый поп поет конон, а третий поп поет третий канон:". Фотий был очень удивлeн: " и не вем, откуду приясте таковый обычай (и) предание, еже есть отинудь неподобно и козлогласованно, сему убо своим гласом поюще свой канон, своему же другым гласом, и бесщинно сие есть"374. Обычай же этот родился в Пскове, когда попы все вместе сходились на службу в свои соборы.

Контакты псковских священнослужителей с митрополитом Киприаном не прошли для них бесследно. Он оказал им поддержку в их борьбе за церковную независимость от новгородского владыки. Присланные книги, разъяснения по поводу соборования легли в основу претензий жителей города и духовенства к своему архиепископу. С 1449 г. соборование было включено в программу владычных подъездов. К троицкому клиру перешло право освящения церквей и раздача антиминсов.

Не менее полезными были установившиеся после смерти Киприана связи псковского соборного духовенства с митрополитом Фотием. Сохранилось его 12 посланий в Псков, которые охватывают период с 1410 по 1431 год, т.е. 20 лет активной борьбы псковичей за признание самостоятельности своей церкви375. Отношения между московским иерархом и жителями города поддерживались на трeх уровнях: со светскими государственными органами, с соборным духовенством и с монахами Снетогорского монастыря. В Москву при удобном случае отправлялись делегации, а обратно они возвращались с митрополичьими грамотами.

Владычные послания Фотия, которые были адресованы псковскому духовенству, свидетельствуют о том, что в руках соборов постепенно сосредоточился суд по вопросам внутрицерковной дисциплины. Как поступать с человеком, - спрашивали псковские священники, - который "от своих рук пустить пса на зверь, или птицами вержеть на птицю: и от того лова ядять везде из пошлины". Фотий им отвечал, что если человек духовного звания "осужени суть", а если мирского, то "проклятию осуждаеться"376. "А что ми пишите, что дьякон растригину жену понял, скимьникову: ино и тех разлучити должно есть; а аще не разлучатся, и епитимьями великами связати тех"377. Таких примеров в этих грамотах было много. Священников псковских соборов интересовали различные вопросы церковной дисциплины, их действия по поводу всевозможных нарушений. Грамоты Фотия служили руководством соборной организации в деле управления псковской церковью.

В процессе становления псковской церковной организации особое значение приобрели соборские старосты. Это вынуждены были признать даже новгородские святители. Евфимий I в своей грамоте от 1426 г. требовал, чтобы старосты соборские со своим соборным духовенством проверяли ставленые и отпускные грамоты у тех священников, которые ездили на поставление в соседние земли378. Приeм священнослужителей в соборы, допуск их к исполнению своих обязанностей сосредотачивается в руках соборной администрации.

В обязанности старост псковских соборов входил также сбор со всего духовенства владычных пошлин. Новгородский святитель Феофил обратился в 1477 г. к священнослужителям Пскова по поводу неисправной выплаты пошлин во владычную казну и добавил: "И то старосты соборские и священници соборскии, положено на ваших душах"379.

Возможно, что соборские старосты вместе с троицким клиром составляли совет, ведавший всеми вопросами церковной жизни. Для решения общих дел все соборные попы сходились на общее собрание, которое по аналогии со светским обществом называлось вечем. "Что с веча пишите к нашему смирению о неведомым божественых таин и о прочих, и о сем благодарю ваше священьство"380, - обратился митрополит Фотий в 1419 г. в своей грамоте к псковскому духовенству. Значение этого коллегиального органа в деле управления псковским духовенством сейчас определить сложно, так как никаких дополнительных свидетельств о нeм не сохранилось. Грамота, которую Фотий в 1419 г. направил в Псков, содержала ответы на следующий перечень вопросов, интересующих местных попов.

Вот их перечень:

1. Каков порядок проскумисания?
2. Как петь попу в своем доме?
3. Каков порядок пения аллилуйя?
4. Можно ли попу, держа другого попа в покаянии, ему же каяться?
5. Если священник зван в дом мирянина на ужин, как совершать вечерие и панагию?
6. Можно ли кланяться кресту, на котором нет имени?
7. Является ли починка креста поруганием или нет?
8. Можно ли мирским людям кадить перед иконами у себя дома?
9. Что делать с церковью, которая обветшала, стоит без кровли, никому не нужна?
10. Можно ли венчать чужих духовных детей?
11. Если случится несчастье, могут ли мирские люди и священники избирать себе другого попа?
12. Как петь каноны, если их много?
13. Когда роженице давать очищение?
14. Когда совершается праздник трeх святителей Василия Великого, Иоанна Златоустого и Григория Богослова?381

Вопросник, представленный митрополиту псковскими соборами, был довольно обширным. Он содержал вопросы о церковном богослужении, различных обстоятельствах повседневной жизни, взаимоотношениях священнослужителей между собой и с мирянами. Очевидно, что вопросы, ответы на которые содержат две другие грамоты Фотия в Псков, тоже были составлены на общем сходе соборного духовенства.

Обращает на себя внимание тот факт, что во владычных грамотах нет упоминаний наместника новгородского святителя. Митрополит Фотий в своeм послании от 4 января (до 1431) во Псков посылал благословение: "детем моим, посаднику и тысячскому и старым посадникам и тысячьскым и бояром, архимандритом, игуменом, и попом и диаконом и всему священническому и иноческому чину и всем христоименитым Господним людем, обретающимся в богоспасаемем граде Пскове и в всех окрестных градех и местех:"382 Не менее подробным было обращение в Псков новгородского архиепископа Евфимия I: "к збору Святей Троице и к збору Святей Софии и к збору Святаго Николы, к детем моим и старостам к зборьским, и к игуменом, к священноинокам и попам и дьяконом"383. Исключение составляла грамота новгородского архиепископа Феофила в Псков от 21 января 1477 года. В ней речь шла о том, что владыка вместо себя оставил наместника "на свой святительский суд, на свой подъезд и на все свои пошлины:"384 Владыка обратился, с одной стороны, к светскому обществу и его должностным лицам: "посадником местным и всем старым посадником псковским, и сыновем посадницим и бояром, и купцом и соцким и всему Пскову", а с другой, - к соборному духовенству "игуменом и священноиноком и старостам соборским и священноиереем, попом и священнодиаконом, всему Божию священству:"385.

Владычные наместники были, в основном, светскими людьми. В состав соборного духовенства они не входили, избирались светским обществом, но подчинялись власти новгородского архиепископа. Неопределeнность положения тормозила развитие этого института, в результате чего наместник не смог встать во главе соборной организации, не смог занять достойное место среди светских должностных лиц, не способствовал укреплению власти новгородского владыки. Псковское боярство стало использовать эту должность в своих материальных интересах. Псковское духовенство пошло по пути развития местного самоуправления.

Таким образом, в первой половине XV в. соборы превратились в административные учреждения, в руках которых сосредоточилась власть и управление в церковных делах. Успехи в развитии соборной организации псковского духовенства значительно ослабили святительскую власть новгородского иерарха, вновь поставили на повестку дня вопрос об образовании псковской епархии.

15 декабря 1464 г. псковичи отправили в Москву к Ивану III своего посла Исаака Шестника благодарить великого князя за помощь, оказанную государевым воеводой во время очередного военного противостояния с немцами. "А в друзеи грамоте, - пишет летописец, - тако, чтобы князь великий жалавал псковичь, повеле бы своему отцу митрополиту Феодосию поставити владыку во Псков, а нашего же честного коего попа или игумена человека пьсковитина"386. Иван Васильевич не спешил с ответом, а отложил решение вопроса до совета с русскими епископами.

Некоторое время спустя псковичи вновь отправили посольство в Москву, более представительное чем прежнее. В его составе были посадники и бояре. Великий князь Иван Васильевич всe же отказал псковичам в собственном епископе ссылаясь на старину: "И князь великии подоумав со отцом митрополитом Феодосием, что не мощно быти во Пскове владыки, зане же искони не бывал, а не стол во Пскове, и подариша посла верблюдом"387. Но не только верность традициям определила отказ великого князя в просьбе псковичам.

Дробление новгородской епархии не вязалась с планами великих князей Московских в деле объединения русских земель. Псковичи, видимо, вкладывали в свои планы определeнный политический смысл. Собственная псковская епархия должна была защитить их от притязаний великокняжкских наместников и уничтожить последние следы зависимости от новгородского владыки. Отношения с новгородским святителем в последнее время были разорваны. Ещe в 1462 г., создавая свой пятый собор, псковичи обошлись без владычного благословения, как это было, например, в 1453 г. Зимой 1463 г. они лишили владыку всех его пошлин и оброков, объяснив это тем, что новгородцы не помогают им в военных действиях с немцами.

Отношения жителей города с великокняжескими наместниками также не были ровными. В 1461 г. великий князь Московский Василий Васильевич прислал в Псков наместником князя Владимира Андреевича, но по словам летописца "не по псковскому прошению ни по старине"388. Псковичи оказали князю торжественный приeм, но как только подвернулся случай (смерть Василия II 22 марта 1462 г.): "псковичи выгнаша из Пскова князя Владимира Андреевича, а иныи невегласы псковичи, злыя люди, а сопхнувше его степени"389. Обиженный княжеский наместник вернулся в Москву, а псковичи пригласили на княжение по своему выбору Ивана Александровича Звенигородского. Неудача псковских политиков в деле создания собственной епархии заставила их возвратить новгородскому владыке его доходные статьи в Псковской земле.

В процессе складывания псковской церковной организации происходила консолидация духовенства как социального слоя. Соборы продолжали оставаться чисто профессиональными объединениями. Со временем доступ в соборы был затруднeн. Приeм попов в соборы и допуск их к службе сосредоточился в руках соборских старост390. Особую роль приобрели "духовные отцы". Новгородский святитель Евфимий в своей грамоте о приходящих попах пишет: "и вы (т.е. соборские старосты - К.Т.) повелите им приняти духовного отца, и он исповедается, по духовному исповеданию, и он да литургисает божественную литургию: или у коего у тех не будеть грамоты отпускной и ставленой, или духовнаго отца, и вы его к собе не приимайте"391. Это ограничение закрывало доступ в соборы стригольникам и их сторонникам, которые отказывались от покаяния своим духовным отцам. Особая роль духовных отцов, как доверенных лиц кандидатов на священнические должности, отмечалось также и в XVI в.392

Соборы объединяли священнослужителей, а не церкви, как считал в своe время А.И.Никитский393. В основе их объединения лежал не только профессиональный принцип, но и материальный. Поп мог не только перейти из одного храма в другой, но и остаться членом своего сообщества. В ходе превращения соборов в замкнутые профессиональные объединения появилась прослойка, так называемых "невкупных попов", на базе которых были созданы четыре последних псковских собора: Св. Николы (1417)394, Св. Спаса на Торгу (1453)395, Похвалы Преч. Богородицы (1462)396, Входа в Иерусалим (1471)397. Границы соборного духовенства с появлением новых соборов были раздвинуты.

По поводу образования шестого собора митрополит Филипп писал в своей грамоте: "а в тот де събор у них уже священноиноков да и священников обретеся сто и два служителей церковных"398. Видимо, ошибочно считать это количество священнослужителей характерным для всех соборов399. Первоначально соборы объединяли попов только городских церквей. Но в 1528 г. новгородский владыка Макарий, обращаясь к псковским священнослужителям, назвал среди них сельских священноиноков, священников и дьяконов400. А в 1544 г. во время очередного визита новгородского архиепископа Феодосия вспыхнул конфликт между городскими и сельскими священниками: "бысть раскол межи игуменов и попов и дьяконов сельскым о псковскых, а старостои з Бродов георгиевскои поп Иван; и бысть тяжа"401. Когда сельские священнослужители вошли в состав соборов, неизвестно. Вероятно, во второй половине XV в. Ибо интервал в девять лет между датами создания трeх последних соборов (1453, 1462, 1471) наводит на мысль, что соборная организация перешагнула границы города и превратилась в организацию всей земли Псковской.

С появлением новых соборов стал меняться порядок их официального оформления. Так, в 1453 г. "попове невкупнии биша челом князю пъсковъскому Василию Василиевичю и посаднику степенному Юрию Тимофеевичю и всем посадником пъсковъским, чтобы быть четвертому собору во Пскове; и князь псковъскии Василеи Василиевичь и вси посадники чолом биша отцу Владыце Еоуфимию, рекуще: благослови, господине, четвертому собору быти во Пскове; он же повеле и благослови попов невкупных четвертыи собор держати, и вседневную службу оу всемилостиваго Спаса на Торгу да оу святаго христова мученика Димитрия в Домантове стене"402.

Впервые собор был создан на базе двух храмов403. Было ли это вызвано увеличением числа попов, стремившихся к объединению или незначительными размерами церквей, вокруг которых складывался новый собор, сказать трудно. Вероятно, и то, и другое.

За благословением на создание шестого собора псковичи обратились к митрополиту Филиппу, в результате чего появилась упоминаемая неоднократно здесь грамота. В ней он писал: "били ему челом от всее псковьскыя земли, с написанием грамот от священноиноков и от всех священников и от дьяконов, от всех пяти зборов, моля и прося и челом бия, чтобы собе устроите, но нашему благословению, в Пьскове шестой събор: в церкви святаго Божия Входа в Иерусалим"404. Своe согласие митрополит изложил в грамоте, адресованной всем людям Псковской земли.

Успехи псковской церкви в середине XV века не могли не сказаться на процедуре оформления новых соборов. Их создание из дела чисто церковного превратилось в дело общегосударственное. Немалая роль в этой процедуре отводилась псковскому светскому обществу, его должностным лицам. В середине XV в. завершился довольно продолжительный период становления соборной организации, началось еe развитие вширь, в процессе которого было создано три последних собора, значительно расширены границы соборного духовенства. Таким образом, в первой половине XV в. псковские соборы приобрели черты административных учреждений. В их руки перешла часть святительских функций; тех, которые были не под силу владычному наместнику, представителю и избраннику светского общества: разрешение вопросов внутрицерковной дисциплины, организации богослужения; проверка ставленых и отпускных грамот, допуск попов к службе. Вместе с тем псковские соборы продолжали сохранять черты профессиональных союзов.

Говоря о консолидации псковского духовенства, следует отметить, что процесс его оформления в социальную группу ещe не был завершен, границы между духовенством и другими социальными слоями и группами псковского общества не были четко обозначены. В средневековом Пскове получил широкое распространение переход в духовное звание из других социальных групп и обратно. Священнослужители не порывали своих связей с теми слоями псковского общества, из которых они вышли. Особенно это касается боярства, в чьих руках находились многие должности соборной администрации. Так, в составе псковского посольства, направленного в Москву в 1476 г. находился боярин "Андрей Иванов сын рождьякона"405. К боярскому сословию, несомненно, принадлежали известные нам по житию Евфросина бывшие священники Иов и Филипп, которые после смерти своих жeн вступили в брак во второй и третий раз, сняли с себя духовное звание, вернулись в мир, но продолжали стоять во главе псковского соборного духовенства406. Проблема вдовых попов особенно остро стояла в Псковской земле, так как еe основу составлял глубокий социальный конфликт, вызванный засильем бояр в соборной администрации. Пропасть, отделявшая высшее соборное духовенство от рядового, с каждым годом росла и достигла во второй половине XV в. особой глубины. Недовольство вылилось в мощное движение за демократизацию соборного устройства и реформу церковного управления.

В 1469 г. "священники, пять соборов, и посадники псковъския и вси мужи псковичи отлучися от службы святых священных таин вдовых попов по правилом святых отец"407. Это событие стало прелюдией более крупного конфликта в среде духовенства. Несколько дней спустя "священноиноки и священники, вся 5 соборов, и все божие священство князя Федора Юрьевича и посадниковъ степенных и всех посадников псковскихъ и все Псковъ благословив на вече, рекоша: таково видите и сами сынове, что по нашим грехом такову на нас господь с небеси свою милость посылаеть к нам, а ждя, сынове, как от вас тако и от нас к себе обращение, а ныне, сынове, попромежи себе хотим по правилом святых отец и святых апостол во всем священьстве крепость поддержяти, а о своем оуправлении, как нам священником по Намаканону жити; а вы нам, сынове поборники боудете нашеи крепости, зане же здесь правителя всеи земли над нами нетоуть, а нам о себе тоя крепости оудержяти не мощно попромежи себе о каковых ни боуди церковных вещех, :а в том, сынове, и на вас хотем таковоу же крепость духовноую поддръжяти". Участники веча согласились с представителями псковского духовенства: "то ведаете вы, все божие священство; а мы вам поборники на всяк благ совет"408.

Попы составили грамоту на основе Номоканона "о своих священныческих крепостех и о церковных вещех" и положили еe в Троицкий архив. Там же на вече, при стечении всего псковского люда "посадили попа Андрея Козу святого Архангела, а дроугово з Завеличья Харитона попа Оуспениа святеи богородици" в "правители всеми пятми сбори и всем священством"409. Совместное решение священников и веча представляло собой открытое покушение на права соборной администрации. Во главе всего псковского духовенства были поставлены священники рядовых церкей, а не соборов. Разногласия между попами не были устранены. Позже, недоброжелатели оклеветали Андрея Козу "и сбеже в Новгород к владыце жити"410.

Реформа управления касалась не только внутреннего устройства псковской церкви, но и затрагивала пределы власти новгородского святителя. Через некоторое время владыка сам явился в Псков со своим очередным визитом. Никаких изменений в процедуре подъезда не последовало. После соборования в Св. Троице Иона пригласил к себе на подворье представителей светской власти и духовенства и "нача въспрасивати о священскои грамоте о крепосной, как посадников псковских, тако и всего божиа священства, кто се тако оучинил, а без моего ведома; а яз тоя сам хочю осудити здесь, а не бы есте тоую выням грамоту подрали"411. Но попытка новгородского архиерея восстановить свои святительские права в пределах Псковской земли закончилась неудачей. Псковичи ему отвечали: "сам, господине, ведаешь, что тобе здесе не много быти, а того дела тобе вскоре не лзе же оуправити, зане же при сем последнем времени о церквах божиих смоущенно силно в церковных вещех в священниках, не мощно нам тобе всего и сказати, тии сами ведають, тако творяще все бестоужество; оно о том таа грамота от всего священства из Намаканона выписав и в ларь положена по вашему жу слову, как еси сам, господин, преже сего был в дому святеи Троици:"412. Владыке нечего было на это возразить и он обратился за помощью к митрополиту Филиппу.

Через год в Псков приехали от великого князя и митрополита послы с митрополичьей грамотой, в которой Филипп писал: "чтобы есте, сынове, тоя оуправление священническое, как священники тако и всь Псков на своего богомолца на архиепископа положили, князь велики, вашъ государь вам своеи вотчине словом повествует, а Филип митрополит всея Роуси вас своих сыновеи, всь Псков, благословляет; зане же тое дело искони предано святителю оуправляти:"413. Следом за московскими послами в Псков приехал боярин владыки Овтоман. Иона предложил псковичам: "и коли т(ыя) святительские вещи положите на мне, то сами оувидети какову о томъ наипаче вашея крепости духовную крепость о всякомъ церковном оуправлении и о священникех поддержю"414.

Реформа 1468-1469 гг. представляла собой попытку демократизации местного церковного управления. Вместо всевластия соборной администрации, тесно связанной с боярством, рядовое духовенство предложило выборы на вече двух должностных лиц, причeм из числа священников простых, а не соборных церквей. Давление со стороны великого князя Московского, митрополита и новгородского архиепископа, а также, вероятно, внутренние разногласия в псковском обществе привели к тому, что грамота, пролежавшая в вечевом архиве год с двумя месяцами, была уничтожена. В начале 1470 г. владыка Иона пригласил к себе вдовых священников: "И теми часы к немоу священници или диакони начаша ездити; а онъ оу них имати мздоу, в коего по рублю, в коего полтора, а их всех посполу без востягновениа нача благословляти, пети и своити им грамоты дроугыи и ста нова истоа мзды за печатми давати, а не по святых отец и святых апостол правилом, како ся сам ко всему Псковоу обещал по Намакононоу правити о всякои церковнои вещи, о священниках вдовствующих"415.

Псковский летописец, благодаря которому события 60-70-х гг. получили подробное описание, дал меткую характеристику новгородскому владыке. Сообщая о смерти Ионы он написал: "сан светлостию не оумолен бываеть, ни всего света богатством, како о души не сътворить измены, тако и о смертной чаши"416.

После 1510 г. псковская соборная организация сохранила своe существование, но еe значение как органа церковного самоуправления стало заметно падать. Несмотря на то, что в еe руках ещe сохранялись некоторые святительские функции, такие как: опрос ставленника, выдача грамот по результатам опроса за соборной печатью; но рядом с этой организацией заметно выросла и окрепла фигура владычного наместника, назначаемого в Псков новгородским архиереем.

2.3. Монастыри и монашество

В.Л.Янин, исследуя роль чeрного духовенства и его политических институтов в государственном управлении Новгорода, пришeл к выводу: "новгородскую архимандритию следует представлять себе в виде особого государственного института, независимого от архиепископа, подчиняющегося вечу и формируемого на вече, опирающегося на кончанское представительство и экономически обеспеченного громадными монастырскими вотчинами". Обращаясь параллельно к истории соседней Псковской феодальной республики, он заметил: "По-видимому, подобная организация черного духовенства существовала и в Пскове, коль скоро Исидор, стремясь вырвать Псков из-под власти новгородского владыки и поставить его в непосредственное подчинение митрополии, основал свое наместничество в Пскове в форме "псковской архимандрии"417.

Действительно, митрополит Исидор во время своего пребывания в Пскове (1438) "постави архимандрита Геласия во Пскове, и отня суд и печать, и воды, и земли, и оброкъ владычень, и вся пошлины владычня, и дасть ту всю пошлину владычню своему наместнику аръхимариту Галасею, а сам поеде прочь"418. В письменных источниках нет прямых свидетельств о существовании в Псковской земле организации черного духовенства, сохранились только косвенные. Таковыми являются три упоминания архимандритов в митрополичьих грамотах XV в. Впервые слово "архимандрит", поставленное во множественном числе в ряду с другими политическими институтами Псковской феодальной республики, находим в послании митрополита Фотия от 22 июня 1427 года: "Благословение Фотиа, митрополита киевьскаго и всея Руси, в Пьсков, збору Святые Троици, и збору Святые Софьи и збору Святаго Николы, и посаднику, и старым посадником, и архимандритом и игуменом и священничьскому чину и всему христоименитому исполнению святаго людьства"419.

Может быть, Фотий ошибочно поместил название этих должностных лиц в достаточно традиционное обращение. Тем более, что в грамоте, присланной новгородским архиепископом годом раньше (1426) и в следующей митрополичьей грамоте, написанной чуть позже (23 сентября 1427 г.) нет и намeка на этих представителей черного духовенства: "Благословение пресвященного архиепископа Великого Новагорода, владыкы Еуфимиа, в дом Святей Живоначалней Троице, в град Пьсков, к збору Святей Троице и к збору Святей Софии и к збору Святаго Николы, к детем моим к старостам к зборьским, и к игуменом, к священноиноком и попом и дьяконом"420. "Благословенье Фотия, митрополита киевьскаго и всее Руси, в Пьсков, сбору Святые Троици, и сбору Святые Софьи, и сбору Святаго Николы, игуменом и попом и священническому всему и иноческому чину, и посаднику Федосью Фефиловичю, и старым посадником и всему Пьскову"421.

Никакой ошибки здесь, вероятно, не было. К тому же, четыре года спустя тот же самый митрополит Фотий в своей новой грамоте от 4 января 1431(:) года в представительном списке лиц псковской администрации среди посадников, тысяцких, бояр, игуменов, попов и дьяконов вновь поместил архимандритов: " Благословение Фотея, митрополита киевскаго и всея Руси, в Псков?детем моим, посаднику и тысячкому и бояром, архимандритом, игуменом, и попом и диаконом и всему священническому и иноческому чину"422.

Едва заметные следы существования организации чeрного духовенства в Псковской земле, которые приходятся на 20-30-е гг. XV в., соответствуют одному из самых продуктивных этапов борьбы псковичей за церковную независимость от новгородского архиерея. Этот этап характеризуется широким наступлением жителей Пскова на святительский суд и права новгородского владыки. Из ведения владычного суда в руки гражданских судебных органов перешeл крупный комплекс дел, связанных с земельными и имущественными спорами, долговыми обязательствами и завещаниями. В условиях совершенствования местного судебно-административного аппарата на повестку дня встали вопросы организации чeрного духовенства и выведения этой категории духовных лиц из под подчинения епархиальному архиерею. Немудрено, что за помощью и поддержкой в деле оформления организации чeрного духовенства псковичи обратились к митрополиту Фотию, с которым у них велась активная переписка и обмен посольствами. Новгородский архиепископ Евфимий I, видимо, отказался признать эти нововведения жителей Пскова, отчего в его послании нет ни слова о псковских архимандритах.

Что представляла из себя организация чeрного духовенства Пскова, возникшая, вероятно, в первой трети XV в., сказать трудно. В псковских письменных источниках эта сторона церковной жизни обойдена вниманием. Ясно одно, что эта организация объединяла игуменов псковских монастырей, во главе еe стоял не один архимандрит, как в Новгороде423, а больше двух. Возможно, подобно псковским соборам, чeрное духовенство объединялось сразу в несколько союзов.

Оттого суть реформы митрополита Исидора в 1438 г. сводилась не к созданию архимандритии, как считают некоторые исследователи424, а к изменению значения уже существующей архимандричьей должности. Должность архимандрита, как представителя чeрного духовенства была поднята до уровня владычного наместника. Правда, архимандритом Исидор поставил своего человека, а не представителя псковского монашества. Тем самым, псковская церковь была поставлена в подчинение московскому митрополиту, к чему стремилось псковское общество на протяжении первых трeх десятилетий XV в., налаживая тесные контакты с московской духовной властью. При этом не только новгородский архиепископ лишился всех своих доходных статей (они в это время и так были потеряны владыкой из-за разорванных отношений между Новгородом и Псковом после конфликта 1435 г.), но и светские должностные лица вместе с владычным наместником, в руках которых находились святительские суд и печать.

Установленная в результате церковного управления должность псковского архимандрита просуществовала пять лет (1438-1442). Поставленного митрополитом на этот пост Геласия в 1441 г. сменил Григорий: "И позва своего наместника Геласия псковъскаго архимандрита, и он поеха изо Пскова на Николин день осеннеи; и по том присла митрополит иного архимандрита во Псков Григорья:"425. Записи псковских летописей того времени свидетельствуют об отдельных сторонах деятельности псковских архимандритов. В 1440 г. Геласий вместе с соборными попами и гражданским населением Пскова встречал чудотворную икону из псковского пригорода Воронич: ":и сретоша икону вся три соборы и архимарит Галасии, и вся священники:"426. Через год, на общем сходе псковичи вместе с князем Александром Федоровичем, архимандритом Григорием, представителями соборного духовенства решили поставить обыденную церковь Похвалы пресвятой Богородицы, что и было исполнено427. Как и следовало ожидать, после отставки Исидора фигура его наместника в Псковской земле бесследно исчезла.

В середине и второй половине XV в. между жителями Пскова и московскими митрополитами не было столь оживлeнной переписки, как во времена Фотия. В тексте сохранившегося послания митрополита Ионы (1461) в приветствии среди представителей псковской администрации и определeнных слоeв общества вновь называются архимандриты: "Благословение Ионы, митрополита киевьскаго (и) всея Руси, :в великого князя сына нашего отчину, посаднику степенному Юрью Тимофеевичю и старым посадником и архимандритом и игуменом, збору святыя живоначалныя Троица и прочим зборомъ:"428. Упоминание архимандритов в послании Ионы свидетельствует, видимо, о том, что псковичи вернулись после реформы Исидора к прежней организационной структуре чeрного духовенства.

Позже к опыту Исидора обратился новгородский архиепископ Геннадий (Гонозов). Выше уже шла речь о попытках реорганизации церковного управления и упорядочения взимания владычных пошлин, предпринятых этим архиепископом в 1485 г. В рамках этих реформ в Псков был направлен в качестве владычного наместника игумен Евфимий, бывший псковский ларник Есип: "И мысляше того владыка Генадии вместити архимандритом, в себе место правителем Пскову:"429. Но попытка реформы церковного управления с опорой на организационную структуру чeрного духовенства Геннадию не удалась.

В приветственных фразах владычных посланий, в сообщениях псковских летописей обращает на себя внимание неустоявшийся порядок перечисления светских и духовных должностных лиц и политических институтов. Название архимандритов то предшествует псковским соборам, то следует за ними. Это свидетельствует, вероятно, о борьбе между организационными структурами белого духовенства и чeрного за главенствующее положение в церковной иерархии, за преимущественное право суда и управления в церковных делах. Результаты реформ Исидора, Геннадия говорят о том, что белое духовенство успешно отстаивало своe место в системе управления псковской церковью. Может быть, именно здесь следует искать причины того, что псковские летописи, работа над которыми велась в Троицком соборе, обходят вниманием организацию чeрного духовенства и еe должностных лиц.

Отголоском этой борьбы в псковской церкви стал т.н. "спор об аллилуйе". В истории псковской церкви, как, впрочем, и общества в целом, было одно замечательное событие, привлекавшее некогда внимание многих исследователей дореволюционной России, в настоящее время, однако забытое - это спор об аллилуйе.

Время спора приходится на владычество Евфимия I (1424-1429). Суть его сводилась, в основном, к решению религиозного вопроса о порядке пения аллилуйи: "ови бо дважды поаху пресвятую песнь божественыа аллигуйа, друзем же трижда, пречистую песнь божественыа аллигуйа поющим". Разногласия в пении произвели "се паче велик раскол в божии церькви": "двоащеи святая аллигуйа ти зазирают со укоризною на троащих святаа аллигуйа, а троащии святая аллигуйа ти також разизают сицевою ж укоризною млъвяще на двоащих святаа аллигуйа"430. Центром этого спора стал Псков, а участниками были: с одной стороны, представитель псковского монашества, основатель Елеазарова монастыря Евфросин, и представитель псковского боярства, глава псковской церковной администрации Иов, с другой. Но этот спор не ограничился рамками Псковской земли. Церковный обычай двоить аллилуйю, появившийся в Пскове в XV в., стал через 200 лет одной из особенностей русского раскола.

Один из участников спора Евфросин (в миру Елеазар) родился в Псковской земле "в веси Виделепьской, разстаяние имуще от града 30 поприщь"431, (ныне д. Виделебье Карамышевского сельсовета Псковского района)432. О родителях Евфросина никаких сведений не сохранилось. Со временем он "вдан бывае родительми своими учитися божественным книгам:"433. Получив образование, Елеазар постригся "в обитель Рожство Пречитыа Богородицы, еже именоуется по месту Снетнаа гора". Спустя некоторое время, как сам пишет Евфросин в своeм уставе: "прииде ми ин помысл, или от бога или от съпротивнаго, един бог весть, изыти от тоя честныа обители и сести особ где, идеж бог оукажеть:"434. Он поселился на реке Толве сначала один, а потом основал монастырь во имя Трех Святителей Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста, названный по его мирскому имени Елеазаровым.

Праздник в честь этих трeх святителей получил распространение в Пскове в начале XV в. Митрополит Фотий в своeм послании от 12 августа 1419 г. объяснил псковичам его значение и призвал: "не обленитеся сий праздник свершати и красити торжествеными похвалами:"435.

Средневековый писатель, автор первой редакции Жития Евфросина, рассказал, что внимание инока привлекло разногласие в православной церкви по поводу пения аллилуйи. Не найдя ответа на вопрос о том, какой из этих двух порядков вернее, он отправился в Константинополь. После своего путешествия в Царьград, Евфросин ввeл в своем монастыре сугубую (двойную) аллилуйю. Именно это событие стало камнем преткновения.

Другой участник спора - Иов. Образ этого человека Житие Евфросина толкует несколько тенденциозно, но не упускает и его достоинств: "Бысть убо некто бяше священник, ему ж имя Иевъ, и живяше во Пскове граде, столпъ же бяше нарицашесь Иеву тому прозвище"436. Он выделялся среди псковского духовенства своим разумом и мудростью, способностью "протлъкование всякого писаниа ветхаго и новаго завета, таж и извыче много повествовати и многу протолкуа силу книжную"437. Люди со всего города, священники и весь церковный клир приходили к нему "вопрошатись от него о всяком писании неразрешенем, и о церковнои устроении, купно же о законных вещех"438. Поэтому и называли его в народе философом, столпом церковным, "учитель православию наставник".

Имя этого церковного деятеля упоминается в качестве корреспондента в грамоте митрополита Фотия в Псков от 24 сентября 1422 (или 1425) года: "Что есте вы, Господни священници и игумены и попы и диаконы, писали ко мне с своим священником попом Иевом:"439. Представители псковского духовенства во главе с попом Иовом жаловались московскому митрополиту в своем послании на притеснения светских властей: "как туто уничижение и понос на чин великаго Божиа священьства, и како судят вас: где вам что взяти, или кто поклеплеть вас, и велять вы облещи собе во всю священническую, и таковою ротою судять вас". В ответ на это Фотий обратился с призывом: " и вы же убо посадники и все христоименитое Господне людьство смотрите о семь, иже отселе да не будеть таковой понос и рота чину великаго Божья священьства"440. Иов не только был упомянут в послании псковского духовенства, но и сам отвез его к московскому митрополиту. В послесловии ответной грамоты сразу же за указанием даты и места ее составления Фотий добавил: "Да и о сем же еще слышал от попа Иева", что три псковских собора, игумены и попы запрещают проведение языческих праздников и участие в них псковичей, что решительно поддержал московский иерарх441. Дошедшая до нас грамота подтверждает особое положение, которое занимал этот священник в псковской церковной иерархии.

Иов обратил внимание на то, что монастырь Евфросина выбивается из общей традиции троить аллилуйю, господствовавшей в Пскове. Он предложил псковским соборам направить в монастырь посольство с целью расспросить Евфросина о причинах, побудивших его принять противный всей Псковской земле порядок442. В составе посольства в монастырь отправились бывший дьякон Филипп и ещe один неизвестный нам священник. С собою они взяли написанное Иовом и псковскими соборами послание. Во время дискуссии, вспыхнувшей в монастыре, обе стороны не смогли убедить друг друга; дело дошло до личных оскорблений. Евфросин назвал уважаемого в Пскове Иова "мотыльным столпом".

Вернувшись в Псков, посланцы рассказали о беседе в монастыре и об обвинении, которое бросил монах Иову. Тот был чрезвычайно обижен и разозлeн, он стал восстанавливать против Евфросина жителей города. Вместе со всеми единомышленниками Иов сумел в течение некоторого времени настроить против Евфросина "всего града все множество безчисленное народа"; как метко замечает автор Жития: "человек един разврати сердца селика народа и помрачи помыслениа их"443. Результаты этой пропаганды были плачевными для Евфросина и его монастыря. Теперь, когда монахи приходили в город "на дело монастырское" "народ же, видевше их, яко из обители еси преподобнаго витают в граде пред очима их, и ту паче распыхновахусь на них и жестокими словесы оуязвляющи чювьственое оуслышание оушесе их, а никакож сановною честью почитахуть их, ниж кто богорадного щедростию ухлебити их потщатесь: Но яко паче осе или яко пчелы сот разсвирепевше, наискахуть нань, объходяще оукаряюще руганиемъ, уязвляюще нелепыми словесы, яко прященым камение:"444.

В отчаянии Евфросин обратился за помощью к архиепископу Великого Новгорода Евфимию I. Письмо Евфросина и ответ владыки пришли к нам со страниц жития. Обращаясь к архиепископу Евфросин молит: "господа ради връховною властию помози ми"445, так как "озлоблен есми здесе бысть от некоего Иева, зовемого столпа, поношаем есмь от него и укаряем тяжкими словесы, яко еретика и врага божиа нарищаше мя быти"446. Но ожидаемой помощи и поддержки от владыки он не получил. Тот ответил: "отче, яко аз немощен есмь таковому орудию уставити мер:"447. Что касается вопроса об аллилуйи, то владыка писал, что если старец слышал о сугубой аллилуйе от самого патриарха, то зачем спрашивать его, владыку, так как он не выше патриарха вселенского. Поэтому Евфимий повелел: "и пребуди дръжащи так до конца, служащи тем господу нашему Иисусу Христу, божественнага двоащи аллигуйа вь славу святыа Троица "448.

Священники, напротив, обратились за советом в Москву к митрополиту. Грамота, адресованная Фотию, была составлена на общем сходе соборного духовенства и содержала вопросы, касающиеся порядка богослужения и внутрецерковной жизни. Сохранилось ответное послание митрополита в Псков от 12 августа 1419 г., где вопрос был положительно решен в пользу троения аллилуйи449.

В данном споре Евфросин проиграл. Но смерть, по мнению автора Жития, решила этот спор в пользу святого. Он умер, "честною смертию изыде лехко и дивно блаженная душа его из боготруднаго ему телеси"450. Иов же через некоторе время после смерти Евфросина заболел тяжелою болезнею - "понеж яко весь проказа бе и все тело его струп ему бысть". Он оставил свет, постригся в Спасо-Мирожском монастыре, а через два года тяжелой болезни умер451.

Такова краткая история спора. Чтобы разобраться в его причинах, надо посмотреть на этот конфликт шире. Это не просто спор о порядке пения аллилуйи, это конфликт между представителями соборного духовенства и чeрного, в основании которого лежали стремление псковского монашества к самостоятельности в церковной жизни и претензии со стороны соборной администрации заведовать всеми церковными делами в Псковской земле. В конечном итоге в этом конфликте верх одержало соборное духовенство.

Но Евфросин был не просто представителем псковского монашества, а той его части, которая выступала против существующего в псковских монастырях порядка. Об этом порядке впервые речь зашла в грамоте суздальского архиепископа Дионисия Снетогорскому монастырю, тому самому, где принял постриг Евфросин.

Суздальский владыка прибыл в Псков в 1382 г. по поручению константинопольского патриарха Нила и по велению своего новгородского коллеги Алексея. Цель своего приезда он определил так: "о исправлении отлучьшихся съборныя апостольскыа Христова церкви" (т.е. стригольников), "и на утверждение священником и честным монастырем и всем христоименитым людем"452. Он внeс изменения в гражданское законодательство, которые были отменены в 1395 г. митрополитом Киприаном453. Во время посещения Пскова Дионисий "умолен бых от преподобного игумена, ту суща еже о Христе братии направити съвратившаяся и наказати ненаказаныя" и дал уставную грамоту Снетогорскому монастырю454.

В своей грамоте суздальский владыка обратил внимание на то, что в "общеживущем" монастыре монахи владели своим имуществом. Поэтому он установил: "ни о чем же о своем пещися или рядити сим попущается", "ничто же своего ни игумену, ни братии но все отдати Богу и Святей Богородице в монастырь"455. Самым тяжким согрешением иноков Снетогорского монастыря Дионисий считал стяжание имущества, в результате которого монахи не богу служат, а "своим похотем работающа"456. "Аще кто купить стяжание кое, еже непричастно монастыреви свое творя, - пишет он далее, - си убо игуменом, или епископом да восприимутся, и многим дерзновением продаваемо, и убогим и немощным и клосным да раздается"457.

Имущественная обособленность способствовала тому, что иноки ели и пили отдельно, каждый в своей келье, нередко напивались допьяна. Дионисий запретил монахам питаться отдельно, самовольно просить продукты у келаря: "а келарю не дати, ни клучьнику не дати никому же ничего же без игуменова слова" , "ести же и пити в трапезе вкупе всем". Не было воздержания у монахов и в отношении одежды: "А одеяние потребное имати у игумена, обычныи, а не немечьскых сукон; а шюбы бараньи носити без пуха, и обувь и до онущь у игумена, а лишних одежь не держати"458.

Монахи вели себя независимо, не подчинялись требованиям игумена, отлучались без разрешения из монастыря. Грамота Дионисия устанавливала: "Послушание же и покорение имети в всем игумену: аще кто въпреки начнеть свары, заперт таковый да будеть в темници, дондеже покается; а непокориваго мниха по первом и втореи и третием наказати, выжнуть его из монастыре, да не вдадуть ему от внесенаго в монастырь ничтоже"459.

Тех, кто неосознанно впадает в эти великие согрешения, "аще начнуть каятисе достойно и обещаются в таж великаа съгрешениа не впадати, аз смиренный архиепископ Дионисий суждальский, с благословением всесвятого патриарха прощаю"460.

В основе общего хозяйства монастыря лежали земельные угодья и деньги, составляющие паевой взнос монахов - вкупу. Общим хозяйством заведывали должностные лица: экономы, ключники, келари. Каждый монах сохранял право собственности на внесeнную им часть и на своe, невнесeнное движимое и недвижимое имущество. При уходе из монастыря вкупа возвращалась владельцу. Находясь в стенах монастыря, монахи не теряли связь с миром: занимались земельными, торговыми и денежными операциями.

Таким образом, суздальский архиепископ впервые попытался провести в жизнь в 1382 г. в Псковской земле реформу монастырской жизни. Суть реформы, у истоков которой стояли митрополит Алексей (1354-1378 гг.), Сергий Радонежский, Стефан Махрищский, сам Дионисий Суздальский, сводилась к распространению нового типа монастырей, основанных на "общем житие" и общежительном уставе461.

Насколько эффективны были мероприятия Дионисия, велико ли число его сторонников в Псковской земле, судить трудно. Но то, что эта реформа вызвала ожесточeнное сопротивление со стороны монахов келиотских монастырей нам хорошо известно. Через 36 лет уставная грамота Дионисия была отменена.

Монахи Снетогорского монастыря, недовольные нововведениями Дионисия, отправили посольство к митрополиту Фотию, "устава прося иноческаго чина" и повезли к нему "уставление, списаное от почившаго владыки Дионисея". Фотий обратил внимание на то, что суздальский владыка ссылался на устав ктитора Снетогорской обители и попросил иноков прислать в Москву этот первоначальный документ. Снетогорские монахи вновь послали к митрополиту делегацию в составе иноков Ефрема и Никифора. В сопровождающем послании они уведомили владыку, что того "устава ктиторова" у них "написанного и не было". "И яз убо тое запрещение и тягость Дионисьеву, - пишет Фотий в своей грамоте, адресованной в Снетогорский монастырь, от 27 июня 1418 г., - отлагаю, того ради, что учинил не по преданию правилному, не в своей области, ни в своей епископии:"462.

Но сам Фотий от составления иноческого устава отказался, ссылаясь на своe неумение и на образованность самих монахов: "понеже, по писанию вашему, коснение языка ми: мною писати не дадите, но паче сами искусни есте:"463. В своeм пространном послании Фотий ограничился тем, что призвал монахов поддержать "крепость в своем житье": "И сего ради, чада моя, всяко испытно ходите, же и молитвою прилежною:"464, чтобы показать мирским жителям достойный подражания "образ жития". Но он не мог не затронуть некоторые нравственные стороны монашеской жизни: "пианьство безмерное и безчиние всякое отъинудь да не будет в вас"465. Игумену он рекомендовал: "исходящего же инока, по велению настоятеля, из монастыре и пакы входящаго в монастырь истезающе, с испытанием мыслей и деания:"466.

Фотий занял достаточно определeнную позицию. Он отменил общежительный устав Дионисия в интересах зажиточных монахов-собственников, поддержал оппозицию в монастыре, выступавшую против распространения в Псковской земле нового типа монастырей.

Снетогорский монастырь возник как ктиторский. Дионисий в своей грамоте пишет: "Приде же в слухи наша и се, яко ктитор сего честнаго монастыре, рекше создатель, создав сий монастырь и братью совокупив, и устав в веде:"467. Имя основателя монастыря неизвестно. В XIII в. это был уже довольно крупный монастырь. В годы княжения Довмонта (1266-1299) во время вражеского набега был убит игумен обители Иасаф и 17 монахов468. К концу XIV - началу XV вв. имя ктитора было уже забыто, а устав потерян. Социальную основу монашеского общежития составляли выходцы из боярских семей, родовой знати, сохранявшие свои родственные с миром связи. Мощный приток боярских элементов в Снетогорский монастырь связан, вероятно, с тремя моровыми эпидемиями (1352, 1360, 1389). Летописец, повествуя о моровом поветрии в Пскове, в 1352 г. писал: "да сего ради мнози идяху в монастыри, моужи и жены, постризахоуся в мнишеский чин:"469.

Монахи-собственники были заинтересованы в том, чтобы их вклады оставались неприкосновенными. Вскоре после отмены Фотием общежительного устава в Снетогорском монастыре вспыхнул острый конфликт по поводу имущества скончавшихся монахов между иноками и боярской верхушкой: "А кто ли почнеть въступатися в таа дела в манастырскаа, - писал в Псков новгородский владыка Симеон, - в общежитие, или князь, или посадник, или судьа который, или мирьской человек почнет чего взыскивати умерьшаго черньца, или племя или род общежителева, а тем того не искати: тому поити в общее житие"470.

Монахи Снетогорского монастыря, недовольные изъятием вкладов родственниками умерших, обратились за помощью к новгородскому архиерею. Во время своего подъезда в Псков (1419 г.) Симеон выслушал жалобы посланных к нему монахов. Ответом стала грамота, адресованная "игумену обители святыя Богородица Снетныя горы и всей лавры святыя Богородица, всеи черньцем"471. Грамота датирована издателями широким хронологическим периодом, который соответствовал годам святительства Симеона (1417-1421). Но дата "1419" более правомерна. Тогда, во время своего посещения Пскова владыка выступал на вече с призывом "в церковное не вступайтеся ни во чтоже", в том числе и в пошлины Софийского дома472.

В своeм послании в Снетогорский монастырь владыка выступил на стороне проводников монастырской реформы и заявил: "А который чернець преставится того монастыря, ино что ни остало того черньца, ино все то святыя Богородица и тоя святыя обители и братейское, а мирьскии людие к тому да не приобщаются"473. Светская знать, недовольная покушением на свою земельную собственность, поддержала обратную сторону: "И тоя черньци да из вашего монастыря вышедши вон, да подъимають мирьскыя люди и мирьскыя судьи на игумена и на старцев вашего манастыря; и тыя мирьскыя судье и миряне да судять вас мирьскым обычаем, якоже лепо есть мирянои; или вкупе присужають, или роту игумену и старцем"474. Владыка Симеон в своeм послании подтвердил положения уставной грамоты суздальского владыки: "а кто ли не почнеть тако жити, а промежи братьи почнет брань воздвигати: мы повелевахом таковых из тоя святыя обители отстроити, а внесенаго ему не дати"475.

Но попытки новгородского архиепископа отстоять результаты монастырской реформы, проведeнной в Псковской земле Дионисием, оказались, видимо, безуспешными. Снетогорский монастырь продолжал оставаться келиотским. Из монастырей близких ему по типу следует, видимо, назвать Иоанно-Предтеченский, Спасо-Мирожский. Отменяя грамоту Дионисия в 1418 г., Фотий, по сути дела узаконил для псковских монастырей прежний порядок, чем вызвал недовольство определeнной части монашества.

Как уже было сказано выше, Евфросин был первоначально постриженником Снетогорского монастыря. Если признать верным указание клирика Василия, автора второй редакции Жития, что Евфросин жил "всех лет живота своего 95:"476. Если считать 1481 г. датой смерти Евфросина, как утверждает Серебрянский на основании изучения рукописных списков Жития477, то годом рождения святого будет - 1386 г., а время его пострижения следует отнести к первой XV в. Следовательно, Евфросин был очевидцем происходивших в то время в монастыре событий.

Что побудило его оставить Снетогорский монастырь, мы не знаем. Сам же Евфросин в своeм уставе писал: ":и видех чин и жите их добродетельное и жестокое, аз же слаб есмь и немощен, и грех ради моих прииде ми ин помысл, или от бога, или от съпротивнаго, един бог весть, изыти от тоя честныя обители и сести особь где, идеж богъ оукажеть, да не соблажняю братию единамысленному слоужащаа богоу. И явих помысл свои духовному отцю; онже, видя мою леность, повеле ми ити и благослови мя. Аз же грешный по сказанию и званию раб божиих, иже многогрешным пачахоусь, приидох на сие место, еже есть над Толвою рекою, и ту седох"478.

Евфросин отправился жить не в безлюдное место, а населeнное и освоенное, куда он был приглашeн местными жителями. Они надеялись, что молитвами старца бог простит им содеянные грехи. Благодаря дошедшему до наших дней тексту данной грамоте мы знаем имена сябров Великопольской земли, принявших монаха: Оните, Коклин, Настаха, Юрий, Иван479. Клирик Василий считал, что Евфросин поселился на Толве в 1425 г.480 Очевидно, он ушeл из Снетогорского монастыря в знак протеста после неудачной попытки новгородского архиерея вернуться к монастырской реформе.

Сначала, как сказано в уставе, Евфросин не захотел собирать братию "молвы ради и многаго мятежа", решил жить в одиночку. Но "нача людем безоумным и маловерным в оум влагати, яко онсии чернець из великиа обители пришед, седе един, и есь оу него много сребра, и, шедше, оубьем его, а сребро собе возмем". Доброжелатели предупредили его об опасности и он решил собрать братию: "аз грешныи оубояхся господня заповеди преслушатися и нахождения злых человекъ и начах приимати братию и жити с ними за едино и ести и пити вкупе за единою трапезою всем:". Монастырь, основанный Евфросином, сразу же был задуман как общеживущий: "от начала святыя сея церкви да боудет монастырь общии:"481.

Свои взгляды на монастырское устройство Евфросин изложил в двух своих документах: иноческом уставе и духовном завещании. Точной даты составления устава нет. Противоречия в заглавии, где одновременно названы новгородский архиепископ Евфимий II (1434-1458) и митрополит Феодосий (1461-1464), говорят о том, что это был документ длительной работы. Упоминание развернутого титула владыки свидетельствует о том, что заглавие написано после 1447 г., но до смерти великого князя Василия II, который скончался в 1462 г. В Житие Евфросина в первой редакции противник старца Иов обвиняет его за введение в монастыре нового устава482. Спор Евфросина с Иовом происходил в годы святительства Евфимия I. Следовательно, в первоначальном виде устав появился во второй половине 20-е гг., а позже получил доработку и утверждение высшей духовной властью - митрополитом Феодосием.

Духовное завещание Евфросина было датировано издателями приблизительно - не позднее 1479 г. на основании свинцовой печати, скреплявшей грамоту. Печать содержала имя архиепископа Великого Новгорода и Пскова Феофила (1472-1480)483.

Евфросин был сторонник общежительного устройства монастыря. Вслед за Дионисием, грамоту которого он положил в основу своего устава, Евфросин полагал, что в монастыре всe имущество должно быть общим: "не держите ни (че) соже особины в общине; аще ли же кто не можеть в тои предании святых отець тако жити, да не входит первое в таковоую обитель". Экономическую основу братского общежития составляла коллективная собственность на землю, возникшая в результате добровольного вклада монахов, пожертвований мирян, покупки земли и обмена: "А который чернець или белець, даст что в обитель святых святитель и преподобного Отца Ануфреа церкви, в область из добрые воли, спасена ради душа своеа, такоже и милостыню, а не вкуп, занеже вкупа несть в монастыре, ино того не искати на игумене и на черьнцехъ, занеже то дано святеи церкви, ни игумену ни братьи:". В этом положении духовного завещания Евфросин ещe раз подчеркнул, что в монастырь принимается только добровольный вклад, данный не игумену и монахам, а церкви; он решительно выступал против распространeнного среди монахов Снетогорского монастыря вкупы. Об этом речь шла и в его уставе: "И того ради смотрите, братие, не было бы в сеи нашеи обители вкупа, ни урока что дати, якож в прочих обителях бывает, еже на большую пакость душевредную им:"484. Вкупа - это тот же вклад, данный в монастырь во время пострижения. Но вкладывающий сохраняет право собственности на своe имущество, с эксплуатации которого он содержит себя в обители: "глаголют дающеи, яко свою силу ям и пию, и того ради не хощет и к церкви ити, ни в келии своеи молитися прилежно. И мы им сице глаголем, - пишет Евфросин в уставе, - аще ты, брате, свою силу яси и пиеши, а котории православнии христиане дают святым церквам или землею, или воду, или ино что от имениа, памят собе сътворяюще, а тем котораа им мзда от бога есь"485. Обычно, монах, давший вкупу, мог забрать еe в любое время и перейти в другую обитель. Яркий пример этого мы находим в Житие Евфросина в эпизоде с Кононом.

Был такой черноризец, по имени Конон. Пришeл он однажды в обитель к Евфросину и попросил принять его. В качестве вклада он принeс с собою "сребра меру: на требование монастырьское". Евфросин не захотел брать деньги: "сребро твое еще с тобою да будет". Но Конон продолжал просить старца принять вклад. Тогда Евфросин сказал: "брате, аще хощеши дати нам сребро свое милости ради божиа, то уже иди въ церьков и положи и пред алтарем, понеж Богу принес еси и тому даси, а не нам". Черноризец вошeл в храм, положил деньги на алтарь. Мудрый старец повелел "иконому сохранити сребро то нерушимо". Опасения его оправдались. Спустя некоторое время Конон решил уйти в другой монастырь и пришeл к святому с требованием вернуть деньги. Старец отвечал ему: "веси уже, брате, як Богу дал еси, и аз того, паче проси и възми сребро свое, мене жь не тружай, яко аз никогда же взял сребро твое от тебе". Конон затаил обиду на преподобного , подстерeг его одного в лесу и пригрозил убить: "се глава твоя, лихоимче калугере, спроста отъята боудет и душу твою с нужею извлеку от тебе, и место сие гроб да боудет ти, и прорци ми оуже, оканые аще не отдаси сребра моего". Тогда Евфросин повелел вернуть серебро черноризцу, который "вшед в иную обитель". Как принято в описании жизни святых, кара постигла Конона, он ослеп и вернулся в Елеазаров монастырь с покаянием за прощением. Молитвами Евфросина он прозрел и оставался до смерти в монастыре, "а сребро свое и прочее имение огласи черноризець святому з братею, на требование монастырское отдаде"486.

Эпизод с Кононом был, не единственным в истории монастыря, что заставило Евфросина записать в своeм уставе: "А данаго в дом несочит назад", "зане же он сам принесл ся своею волею", "також имение свое дал Богу и святие церкви и братии, и уже нес егово, но церковное, и ныне забыв свои обет то худое имениице просит назад", "також и самому изо обетного монастыре исходити, или имение свое нарещи или назад просити и яко ж сеи, також и поборници его, по святых отец преданию, яко преобидници церкви господня судятся"487.

Отдав свою собственность в монастырь, монахи становились равными между собой: "аще которыи брат принесет что в монастырь сеи или от сребра или от иное вещи, да не величается на не принесшаго ничтоже, ни словеси тяжкого не расчет ему, да не отщетится приношения своего, занеж все божие есть"488.

Идя вслед за уставной грамотой Дионисия, Евфросин провозгласил в своeм монастыре общую трапезу, воздержание в одежде, добродетельное и нравственное поведение, строгую дисциплину и подчинение монахов игумену.

Он категорически выступил против использования наeмных игуменов. Этот обычай получил широкое распространение в Псковской земле. В жалованной грамоте новгородского владыки Макария (1528) говорилось, что в Псков приходят из разных мест черные и белые попы, дьяконы "да под местных Игуменов и Диаконов подкупаются, а старые Игумены и Священноиноки и Священники и Диаконы тутошнии жильцы волочатся без мест"489. О таких наeмных игуменов старец записал в уставе: "Аще кто Бога ради хощет жити и о словесных овцах попечение имети, то не ищет наима:, аще ли ж найма ищет, то оуже таковыи не богоу хощеть служити, но сребру". Он рекомендовал братии искать игумена среди своей среды, выбирать "богороднаго, добре разоумнаго и духовна человека и искусна о всем:"490.

Сам Евфросин не был игуменом своего монастыря. При нeм эту должность поочерeдно занимали представители одной семьи, два брата - Игнатий и Харлампий, а по смерти Харлампия сменил его младший брат - Памфил, известный своим посланием об Ивановой ночи. В своeм завещании, написанном ещe при Харлампии, Евфросин записал: "А представится игумен Харлампей, а по его животе а кого Бог избереть и святыи три Святители: по благословению отца нашего Харлампеа; а кого себе братья възлюбять игумена того себе держать"491.

На значение устава, как исторического источника, обратил внимание в своe время ещe Серебрянский. Исследуя текст, он выявил круг источников, которыми пользовался старец Елеазарова монастыря. Кроме грамоты суздальского архиепископа Дионисия (1382 г.) и митрополита Фотия (1418 г.) им были использованы канонические правила, Священное писание, сочинения Св. Отцов и монахов-сподвижников. Серебрянский справедливо считал устав самостоятельным произведением, а не компиляцией чужих мыслей и слов492.

Действительно, значение устава Евфросина велико. Он содержит богатый материал об устройстве псковских монастырей, о порядках, господствующих в них не со слов очевидцев, а благодаря собственному опыту пребывания в Снетогорском монастыре и строительства монастыря нового типа.

Таким образом, движение за создание общежитейных монастырей, охватившее все русские земли, имело в Пскове свою историю. Начало преобразованию монашеской земли было положено одним из вдохновителей и организаторов реформы суздальским архиепископом Дионисием, который во время своего пребывания в Псковской земле в 1382 г. дал общежительный устав Снетогорскому монастырю. Реформаторская деятельность суздальского иерарха вызвала отчаянный протест значительной части монастырской братии, в результате чего уставная грамота Дионисия была отменена митрополитом Фотием (1418). Робкие попытки новгородского архиепископа Симеона обуздать страсти, кипевшие вокруг общежительного устава и поддержать сторонников монастырской реформы, видимо, результатов не дали. Уход Евфросина из Снетогорского монастыря следует рассматривать как протест против решения митрополита Фотия, а временной отрезок с 1382 по 1418 год - как первый этап монастырской реформы в Пскове.

С именем Евфросина связан новый этап в истории введении общежительного устройства монашеских обителей в Псковской земле, который приходится на 2-ю четверть - вторую половину XV в. Он пошeл по пути создания нового монастыря на пустом месте, уединившись со своими сторонниками в заросшем лесном крае. Среди учеников и последователей Евфросина, которые строили иноческие обители нового типа в сельской местности, удаленной от шумного Пскова, следует назвать основателя Иоанно-Богословского Крыпецкого монастыря Савву, Петропавловского Верхнеостровского - Досифея, Покровского Озерского - Иллариона493. Благодяря деятельности Евфросина и его сподвижников, монастырская реформа в Псковской земле имела определенные результаты, хотя говорить о победе нового устава еще не приходится. Основная масса городских монастырей продолжает оставаться особножительными.

Подтверждением выше сказанному служат результаты охранных раскопок на территории Спасо-Мирожского монастыря (1990-1992), того самого где принял постриг и был погребен противник Евфросина и глава псковского соборного духовенства Иов. В ходе археологических работ были открыты и исследованы остатки двух каменных построек. Они представляют собой подклеты хозяйственного назначения двух монашеских келий с одинаковой ориентацией и западным расположением входов. Верхние этажи зданий отапливались и являлись жилыми, отличались небольшими размерами (16 и 13 кв.м.) Обе постройки находились на одной линии, на расстоянии около тридцати метров друг от друга, образуя своеобразную улицу келий, расположенную напротив западного входа в Преображенскую церковь. Время эксплуатации этих монастырских построек приходится на XIV-XV вв., время широкого распространения особножительных монастырей в Пскове. Но прекратили они свое существование в результате какого-то единовременного акта в первой половине XVI в. Скорее всего, ликвидация этих зданий была связяна с монастырской реформой новгородского архиепископа Макария, который в 1528 г. в обязательном порядке ввел в монастырях своей епархии общежительный устав494.

Таким образом новый этап в истории монастырской реформы, третий по счету, связан с деятельностью московской администрации и новгородского архиепископ Макария. Он приходится на период после включения Пскова в состав Русского централизованного государства. В 1519 г. "свершена бысть церковь каменая святыи Никола, на Снятои горы, с трапезою теплая церковь на погребах". Тогда же известный псковский дьяк Мисюрь Мунехин и его подъячий Артюша Псковитин обратили внимание на "убогое место, незнаемо никим же, под немецкои рубежом 40 верстъ ото Пскова, :Печерскои монастырь"495. Расцвет Псково-Печерского монастыря связан с деятельностью этих представителей московской администрации и приходится на время игуменства Корнилия (1529-1570 гг.)496. В его бытность новгородский архиепископ Феодосий в своeм послании (1543 г.) прямо именовал эту обитель "общим" монастырeм497. Деятельность Корнилия отмечена интенсивным каменным строительством на территории монастыря. Среди прочих храмов в 1540 г. возводится церковь "Благовещенская святеи богородицы с трапезою"498. Трапезные церкви, как непременные постройки общежитейных монастырей строятся в то время и в других монастырей; в тех, где получает распространение новый монастырский устав. Среди них следует назвать Пантелеймонов монастырь на Красном дворе, где в 1544 г. появилась деревянная трапезная церковь во имя Феодосия Печерского. Комментируя это, достаточно необычное для Пскова, событие составитель свода 1547 г. добавил: "дотоле не бывало"499. Но даже в XVI в. темпы строительства монастырей нового типа в Псковской земле не были высоки. . Тогда же известный псковский дьяк Мисюрь Мунехин и его подъячий Артюша Псковитин обратили внимание на

2.4. Церковные старосты

Институт церковных старост, представляющий собой непосредственное звено, соединяющее светское общество (приходскую общину) с церковью и духовенством, получил в Псковской земле широкое распространение.

Конфликт 1685-1688 гг. между псковским митрополитом и посадскими людьми выявил ряд особенностей этого церковного института, характерных для XVII в. В 1685 г. псковский митрополит Маркелл обратился с жалобой к государям Ивану и Петру Алексеевичам о том, что "во Пскове и в пригородах с уезды сто шестьдесят церквей, и над теми де церквами архиереи воли не имеют, владеют мужики, а церкви все вотчинные, и теми вотчинами владеют и себя полнят и корыстуются сами, а архиерею непослушны:"500. В ответ на это последовал указ: "все приходские церкви описать и в них строение и украшение, ризы и книги и иную утварь"501. А в 1687 г. в Псков пришла патриаршая грамота с росписью пошлин с приходских дворов, но посадские люди и церковные старосты отказались платить "данные" деньги. Маркелл вновь адресует грамоту с жалобой к государям в Москву502. Тяжба тянулась очень долго. Лишь в 1734 г. церковные земли были отданы в управление архиерею, а старостами вместо посадских людей стали избираться местные прихожане503.

Высказывая в своих челобитных грамотах обиду, митрополит пишет: "а за приходскими де церквами его епархии будет болши тысяча дворов и всяких угодий за теми приходскими церквами многое число"504. Этими землями ведали церковные старосты. В их руках находилась казна. Из этой казны старосты выплачивали ругу нанятому церковному причту. Архиерей жалуется, что старосты "корчемствуют церквами, на всякий год сговариваются со священниками на дешевую ругу, кто менши ругу возмет, тех и приимают, и теми излишними доходы сами корыстуются"505. Он обвиняет их в том, что из-за пьянства попов церкви стоят пустыми, что множится церковный раскол по причине ветхости старых рукописных книг, а новых они не покупают. Кто из посадских людей бывает старостами, те занимаются торговыми промыслами, строят себе каменные палаты. Маркелл ссылается "на древнее обыкновение", "давние лета", когда распространился этот обычай506. Ссылка на "древние" годы делает эти сведения особенно ценными, так как свидетельствует о прочности существовавших в Псковской земле традиций.

Церковное землевладение XVII в. не отличалось от землевладения более раннего времени. Н.Н.Масленникова на материалах ранних псковских писцовых книг выявила до хозяйственного кризиса 70-80-х гг. XVI в. наличие 183 церквей, владевших земельными угодьями, составляющими 65% от общего числа церковного и монастырского землевладения507. Н.С.Суворов в своe время пришeл к выводу, что церковное землевладение в Псковской земле создавалось ещe "в эпоху псковского народовластия"508. Стало быть, истоки этого конфликта уходят корнями в более раннее время, в XIV-XV вв., когда начал складываться этот церковный институт.

Первое упоминание церковных старост в Пскове относится к середине XIV в. В начале XIV в. (1309-1312) сыном попа церкви Св. Воскресения Павла Максимом (мирское имя Станимир) был написан "Апостол". Тарасий Антонич, "Станимиров сын", будучи старостой этой церкви, ":дахь книгы си от стяжаниа своего собе в здравие и братии своеи и подроузию своему племени своему а отцю своему на память и матери своеи и всему племени своему измершимъ а писана: при старощении своемь а при дружемь Евань Климятиници:"509.

Записи на книгах, церковной утвари, колоколах; псковские летописи, актовый материал содержат большое количество имен псковичей, исполняющих обязанности церковных старост. Анализ имен этих старост позволяет определить их социальный состав и общественное положение.

Среди старост встречаются представители псковского боярства. Тарасий Антонович и Иван Климятинич уже были названы выше. Параклитик, написанный в 1369 г. для церкви Св. Георгия в Пскове, сообщает имена старост: Филипп Совкинич и его брат Назарий, которые были представителями большой боярской семьи. Кроме этих двух братьев в псковских летописях названы ещe два - Лука и Никифор. Первый из них в 1399 г. был отправлен послом в Москву: "И псковичи послаша Луку Совъкинича и дружину его ко князю великому Василию Дмитреевичю, и испросиша себе князя Ивана Всеволодича, Александра Тверского внука:"510.

Младший брат Луки - Никифор с подобным поручением поехал в Москву в 1429 г:. "Псковичи послаша послом Никифора Совкинича и дружину его с ним на Москву к великому князю Василию Василиевичу князя просить"511. Старшие их братья, как известно, одновременно исполняли обязанности церковных старост: ":списан(а) быша книгы си: повелением старост Филипом Совькиниць и братом его Назарьем:"512. Церковь Св. Георгия впервые упоминается в псковской летописи под 1320 г:. "Бысть пожар велик во Пскове от святого Георгиа от церкви, погоре все Застенье, а Детинца святаа троица оублюде в виду"513.

Можно назвать и другие имена бояр - церковных старост:

1. Старосты церкви Петра и Павла Сироткина монастыря Дионисий Буяцкович (1386)514, Харитон Пушкиничь (1425)515.
2. Старосты Св. Троицы: Роман Сидорович, Арист Павлович (1402)516, Леонтий Макарьинич, Юрий Тимофеевич (1465-1466)517.
3. Староста придела Св. Благовещения Троицкого собора: Яков Иванович Кротов, Гаврила Микулевич (1463)518.
4. Староста Св. Софии: Андрей Тимошинич (1416)519.

В 1510 г. Псков был включен в состав Русского централизованного государства. Часть боярских семей была "сведена" в Москву. Но традиции продолжают существовать. Сын псковского посадника Ивана Теншина, убитого в 1501 г. во время военных действий520, в 1536 г. был старостою монастырского храма Св. Пятницы в Бродах521.

Места бывших псковских бояр занимают вновь прибывшие бояре и купцы. От имени гостей "введеных" и всех соседей Св. Василия на Горке старостами Алексеем Федотьевым сыном Буиносом и Микулой Остафьевым сыном Колпачниковым вылит в 1533 г. колокол, о чем свидетельствует надпись на нем522. В XVI-XVII вв. функции церковных старост довольно часто выполняли посадские люди. Например, на колоколе кончанской церкви Кузьмы и Демьяна с Запсковья названы имена церковных старост: Василий Яковлев сын Рыбник, Чюхна; Киприян Нефедов сын, иконный мастер (1547)523.

Во времена псковской независимости среди старост немало было "житьих" людей. К таковым можно отнести Ивана Гарба и Марка, старост монастырской церкви Св. Николы с Завеличья (1409)524; Ивана, Павла, Юрия, Родиона, Кирилла, Федора (XIV-XV вв.), которые упоминаются в земельных актах, опубликованных Л.И.Марасиновой525 и многие другие.

Нельзя не отметить здесь представителей купечества. Так, некто Осея был одновременно старостою купеческим и старостою Св. Софии526. Возможно, что перечисленные в перемирных грамотах 1503 и 1509 гг. купеческие старосты тоже являлись одновременно церковными старостами патрональных храмов: Фома Александров, Тимофей Макарьин, Труфан Козел527 и Яков Ермолин528.

Но старостами купеческими могли быть не только купцы, но и бояре. Вместе с названным здесь Осеей купеческим старостой назван Андрей Тимофеевич; их повелением в 1415 г. была поставлена каменная церковь Св. София на новом месте, в Довмонтовой стене529. Через полвека в этой должности мы встречаем Якова Ивановича Кротова: "Пробиша железом храм святых мучениц треи дев Веры и Любве и Надежи: повелением раба божия старосты купецького Якова Ивановича Кротова и всех рядовичь купцов" (1465)530. Имя этого боярина хорошо известно по летописям. Сначала он послом в 1463 г. ездил в Москву531. В этом же году Яков Иванович выполнял функции старосты придела Св. Благовещения в Троицком соборе532. Через два года он на той же должности, но уже в купеческом патрональном храме. Все известия псковских летописей после 1470 г. называют Якова Ивановича Кротова уже посадником533. Известны и другие случаи совмещения двух должностей в одном лице. Церковными старостами были посадник Роман Сидорович534, сотский Юрий535, старосты погоста Иван и Родион536. Вероятно, храмы, вокруг которых объединялись жители города, сельской округи, представители конца, улицы, профессиональной корпорации, имели старостами должностных лиц, стоящих во главе данного сообщества. Во всяком случае, ст. 68 Псковской Судной грамоты определяет: "А посаднику всякому за друга ему не тягатся, опрочь своего орудиа или где церковное старощение дръжит, ино им волно тягатся"537. Если это так, то подобное совмещение должностей усиливает зависимость церкви и духовенства от светских органов власти и управления.

В обычае было избирать двух старост. В тех случаях, когда по источникам известен один староста, можно предполагать наличие другого. Чаще всего имя одного старосты встречается в поземельных актах.

Староста Козмодемьянской церкви в Русских по имени Павел приобрeл ":у Трофима деревню Афонасово у Русках у Смоленского пути под церковью со всем запасом и з жердьем с мельницей под городищем"538. Возможно, что церковь первоначально была построена на частновладельческой земле. Позже, когда появилась возможность, приход землю выкупил. В данном случае один из старост от имени прихожан совершает сделку, для которой свидетели не нужны, так как обе стороны знают о какой земле идет речь: "А на то послух бог и святыи Козма и Демьян". Но границы земли оговариваются: "А межа тои земле кроими у ручеи, в ручьем вверх да у мошок кроими в дуб олшагом через Смоленскои путь в великои камень в горки в речку, да у мелничю, мелница святому Демьяну под городищечком". А в конце этой грамоты помечено: "А та купля в дерень святому Козмыдемьяну"539. Издательница датировала этот документ XIV-XV вв. А обнаружен он был в спорном деле 80-х гг. XVII в. двух церквей Николы с Усохи, Козьмы и Демьяна из Руссок и Нововознесенского монастыря.

В сборнике Марасиновой есть ещe одна купчая грамота того же периода, но ситуация в ней другая. Старосты церкви Св. Георгия в Лисьях Кирилка и Федор, а также все прихожане ("соседи") продают некоему Никону "два места вода в Лисьях и седенье и запас дву местъ в одерень"540. При заключении сделки кроме двух старост присутствуют "соседи" Св. Георгия послухи Гурья Бектуевич, Федор Дроздов, Вданья Дермич.

Во второй половине XV в. очень часто псковские церкви названы в составе сябров - совладельцев совместно приобретeнной земли. В разделе такого участка земли в Каменской губе между сябрами принимают участие: старосты церкви Св. Георгия с Камня (имена не известны), старосты Пятницкого монастыря из Бродов (имена не известны), Игнат Бритневич, Борис Бармакинич, Федор Короткий и Иван со свояками Никитою и Василием541. Каждый из участников соответственно сумме внесенных денег получает земельные полосы: церковь Св. Георгия - 8 полос; Пятницкий монастырь - 7; Игнат Бритневич - 15; Борис Бармакинич - 8; Федор - 3; Иван с родственниками - 13 полос. По количеству полученных полос видно, что самую крупную сумму внeс боярин Игнат Бритневич; церковь Св. Георгия по своим возможностям не уступает Пятницкому монастырю и боярину Борису Бармакиничу. В заключении грамота оговаривает права собственности каждого члена на свою долю: "А в том ободе котории полосы описаны, делати тем сябром по старине, а кому ж свои полосы знать. А в тых полосах не сзарывать меж никому ж". Свидетелем этой сделки был известный псковский посадник Игнатий Логинович. Список этой грамоты находился в спорном деле 1669 г. помещика Неелова с двумя церквами Св. Георгия с Камня, Св. Варлаама с Запсковья и монастырем Св. Пятницы из Бродов. Перед текстом запись о том, что староста Св. Георгия Васка Киприянов положил перед судьями харатейную данную за свинцовой печатью, с которой и взят этот список. Грамота о разделе земли между сябрами лежала до этого момента в церковном архиве и была извлечена оттуда, когда понадобилось защитить свои права на землю. Прошло не одно десятилетие со времени еe составления, но вплоть до 1669 г. эти полоски принадлежали церкви св. Георгия и Пятницкому монастырю, а вот другие участки поменяли своих хозяев. Это подтверждает хорошо известное мнение, что церковное и монастырское землевладение не претерпело существенных изменений по сравнению с частновладельческим542.

Правая грамота псковского князя Ярослава Васильевича и псковских посадников от 11 июня 1483 г. касается споров по поводу шестой части в реке Перерве. Снетогорскому монастырю, который представляет игумен, в судебном деле противостоят сябры: церковь Св. Георгия со старостою соцким Юрием; Артем, Илья и другие, а также Козмодемьянский с Гремячей горы монастырь с игуменом Лаврентием во главе543. Интересная деталь в этом документе - соцкий Юрий, староста Св. Георгия выступает перед "господою", состоящей из псковского князя Ярослава Васильевича, степенных посадников Левонтия Тимофеевича и Стефана Максимовича и соцких, как истец, защищающий церковную землю.

Статья 70 Псковской Судной грамоты оговаривает участие старост в суде: "А за церковную землю и на суд помочю суседи не ходят, итти на суд старостам за церковную землю". Другая статья - 68, касается старост-посадников: "А посаднику всякому за друга ему не тягатся, опрочь своего орудиа или где старощение дръжить, ино ин волно тягатся"544.

Следует отметить, что основу тех церковных вотчин XVII в. закладывали современники Павла из Руссок, старост церкви Кузьмы и Демьяна в Лисьях, соцкого Юрия и неизвестных старост церкви св. Георгия и Пятницкого монастыря. В 1676 г. псковский архиепископ Арсений писал царю: "Из давних, государь лет псковичи земцы и посадники и всяких люди во Пскове и во псковских пригородах и уездах построили монастыри и церкви на моление всем христианам на своих помесных и купленных землях. И по смерти своеи те монастыри и церкви и вотчины приказывали тех же монастырем и церквеи игуменом и строителем и церковным приказчиком впредь владеть и на те монастыри и на церкви и на вотчины дали харатейные письменные крепости за свинцовыми печатми:"545.

Функции старост определились задолго до XVI-XVII вв. и хорошо известны нам по письменным источникам. Они не ограничивались только судебными тяжбами и земельными сделками. Расходная книга церкви Успения Богородицы с Завеличья (1531 г.) - интересный памятник, раскрывающий другие стороны хозяйственной деятельности церковных старост546. Этот источник совсем не использовался исследователями псковской истории, хотя был известен с середины прошлого века. Б.Б.Кафенгауз вспомнил его в связи с упоминанием изорника547.

Этот документ представляет собой незначительную часть приходно-расходной книги, которую вели старосты церкви Успения Богородицы Нестериц Григорьев сын и Микифорка Кузьмин сын в течение года. Они занимались различными вопросами хозяйственной жизни. В церковную казну, которой ведали старосты, поступали деньги от продажи выращенных на церковной земле продуктов: "Взяли 70 денег без 5 четвертцей за 3 зобницы хмелю с получетверткою, а имели за четь по полушести деньги"; "Взяли 100 денег и 2 деньги с четвертцей за горох, за боб, за семя да за охвостье да оучевиц". Они сдавали в аренду лавки, городские дворы и собирали поземные деньги, сделав при этом соответствующую запись: "Взяли 100 денег без 3 денег полавочного от лавиц позему"; "Взяли 60 денег без денги поземных денег, с поземных дворов"548.

В "Расходной книге" учтены деньги, полученные от священников за внесение лиц в синодики для поминания. Это самая значительная статья дохода, сумма которой составляла 140 денег. Из этой суммы выплачивалась руга церковному причту: дали 200 денег пономарю Устьяну за пономарство; по сто денег двум дьякам певчим Спирке и Андрюше; а вот Марку, тоже дьяку певчему - 200 денег; 270 денег получила проскурница и 70 - Сенька сторож. В этом списке отсутствуют попы и дьяконы, но им, вероятно, тоже выплачивалась денежная руга549.

К престольным праздникам старостам приходилось делать большие расходы. На праздник Успения пресвятой Богородицы они дали 36 денег "своим церковникам": священникам, и дьякону, дьякам, 20 денег клиросу, 30 без трех денег в милостыню нищим у тюрьмы и у скудельницы. За березу и траву к праздникам отдали 3 деньги. А на братчинный пир старосты выложили 40 денег и 7 Московских550. На второй престольный праздник Собор Св. Богородицы Нестор и Никифор потратили денег не меньше. Братчинный пир им обошeлся в 50 без 3 денег, 30 денег без 2 раздали нищим на хлеб, 36 денег священникам, 13 денег клирошанам551.

Все заботы по строительству, ремонту, благоустройству храмов тоже лежали на старостах. Так, по велению старосты Тимофея Власьевича в 1465 г. был покрыт железом верх церкви Св. Воскресения. Яков Иванович Кротов по поручению купцов в этом же году тоже занимался ремонтом крыши и купола храма Св. Софии552. По велению Троицких старост посадника Романа Сидоровича и Ариста Павловича был поставлен новый крест553. В расходной книге церкви Успения с Завеличья очень подробно расписаны дела старост по ремонту церкви и хозяйственных построек. Они выплачивали из церковной казны деньги ремесленникам: мастерам, что мостовую перед кладбищем стелили; мастеру, что палату в житнице строил, погреб мостил и т.д.554

В заботы старост входила обязанность следить за состоянием старых книг и покупки новых: "Дали полъосмой деньги Сергею Поплевину, что Евангелие старое поправил да и застежки", "Дали 2 деньги Федору Иконнику, что Евангелие в страстях построил", "Дали 70 денег за книгу за Златоуст за меньшой"555.

Из церковной казны покупались все необходимые для церкви предметы и продукты: воск, гвозди, кувшин, мeд на кутью, вино, берeзу, траву, вербу к праздникам, ремни для колоколов, копья для сторожей, кадку для мeда, молоток, бумагу, тимьян, лопату железную и т. д.

На основании этого документа можно говорить о том, что функции церковных старост были обширны, хозяйственные заботы велики. В результате прикупок, пожалований, вкладов размеры церковного землевладения увеличивались. Земельные участки церквей и монастырей были разбросаны по всей Псковской земле. Эту особенность псковского землевладения отмечала Л.М.Марасинова556.

В расходной книге записано, что приезжали изорники, привозили к житнице хлеб. Старосты дали им 30 денег и 2 деньги "на хлеб и на рыбу и на мясо"557. Перед приездом изорников в житнице были сделаны все необходимые приготовления: вычищен и вымощен погреб, построена рядом палата и сделаны изгороди. В это место, видимо, свозился хлеб со всех земель, принадлежащих церкви. Три воза с продуктами пришли из Островщины из Закулижья (ныне д. Закулижье Новоржевского района)558. На этот раз старосты выдали "провозу" 9 денег.

Таким образом, значение должности церковного старосты в деле организации церковного хозяйства велико. Церковное землевладение становится основой материального благосостояния прихожан во главе со старостой, а не церковного причта. Это ставит церковнослужителей в зависимость от светского общества, ограничивает источники дохода и средств существования.

Все ли церкви в Пскове имели старост? Видимо, все церкви, которые имели приходскую общину. О частновладельческих храмах в Псковской земле сведений нет. Среди городских церквей в источниках упоминаются старосты Св. Троицы, Св. Софии, Св. Воскресения в Довмонтовой стене, Николы с Усохи, Василия с Горки, Козьмы и Демьяна с Примостья, Успения с Завеличья. Среди перечисленных есть соборные храмы, кончанские, уличанские. Сельские церкви представлены церквями Св. Козьмы и Демьяна в Руссках, Св. Петра и Павла на Ветвиннике, Св. Георгия в Лисьях. В довольно ограниченном круге источников встречается столь широкий перечень церквей.

Что касается монастырей, то церковные старосты были при тех монастырских церквях, которые создавались на средства или на земле прихожан. К числу таковых, видимо, следует отнести Петропавловский Сироткин, Никольский Каменноградский, Пятницкий женский в Бродах, Старо-Вознесенский монастыри. Но подобный институт старост отсутствовал в общежитейных монастырях типа Елеазаровского. О старостах церкви Рождества Богородицы Снетогорского монастыря имеется единственное свидетельство 1419 г. в грамоте новгородского святителя Симеона. По поводу вмешательства представителей светского суда в монастырские дела владыка пишет: "А какова будеть котора промежи братьи тоя обители, ино ведаеть промежи ими игумен и съпричетники тоя обители, с старостами святыя Богородица; а миряном то не надобе, и не въступатися, по моему благословению"559.

Итак, институт церковных старост в Псковской земле существовал с XIV по XV век; он получил за это время широкое распространение и детальное развитие. Церковное землевладение было отделено от церковного причта. Все доходы поступали в руки старост, выборных представителей прихожан. Размеры денежной руги зависели от прихода. Всe это ограничивало материальную базу существования рядового духовенства, ставило его в зависимость от светского общества. Особую роль приобрела должность церковного старосты. Нередко случалось совмещение двух должностей в одном лице, государственной, общественной и церковной, что ставило церковь в зависимое положение от светских органов власти. Эти процессы способствовали консолидации священнослужителей, оформлению и развитию соборного устройства псковской церкви.

Заключение

Церковную историю Псковской феодальной республики нельзя рассматривать в отрыве от политической. Борьба за политическое самоопределение и церковную автокефалию - две стороны единого процесса создания независимого государства. Складывание псковской церковной организации шло параллельно основным этапам политической истории Псковской вечевой республики. Насколько успешным был этот процесс?

Взаимоотношения Пскова с новгородским владыкой в XIV-XV вв. характеризуется острой борьбой за церковную независимость. Начало этой борьбы приходится на 30-40-е гг. XIV в., когда Псков достиг определeнных успехов в деле политического самоопределения от Новгородской феодальной республики. Самым значительным достижением псковичей того времени было провозглашение права "вольности в князьях". В 1327 г. они приняли бежавшего из Твери Александра Михайловича, посадили его по своей воле на княжение, заключили с ним договор. Последовавшая за этим попытка оформления собственной епархии потерпела поражение, но неудача не остановила жителей Пскова. Борьба против обременительной зависимости от новгородского архиерея вступила в новую фазу: все усилия были направлены на ограничение святительской власти в Псковской земле и оформление псковской церковной иерархии.

Уставная грамота, данная Александром Тверским, определяла сферы судебной деятельности княжеского суда и посадничего. Становление местных органов суда и управления поставило на повестку дня вопросы разграничения судебных полномочий светских властей и новгородского владыки. Это обстоятельство заставило новгородского архиерея приступить к совершенствованию своего судебно - административного аппарата. В рамках реформ владычного управления новгородский архиепископ задумал утвердить в Псковской земле должность владычного наместника. Решение этого вопроса было затруднено активной борьбой псковичей за политическое самоопределение и церковную независимость от Новгорода и епархиального архиерея.

Оформление должности владычного наместника в Пскове растянулось на полстолетия. Первая попытка была предпринята в 40-е гг. XIV в. в рамках т.н. Болотовского договора (1342 г.). Этот договор был заключен на компромиссной основе. В Псковской земле вводился институт владычных наместников, но псковичи сумели оговорить в договорных обязательствах порядок замещения этой должностной единицы своим соотечественником. Новгород сохранил за собой право направлять в Псков своих князей-наместников, из-за чего жители города отказались в 1348 г. от условий этого договора и вновь обратились за поддержкой к Литве.

Должность владычного наместника в Пскове, после короткого периода практического существования (1342-1348 гг.), была ликвидирована и восстановлена лишь на рубеже XIV и XV вв. Этому событию предшествовал длительный период (60-80-е гг. XIV в.), характеризующийся отступлением псковичей с завоeванных позиций и реставрацией прежних отношений: были восстановлены святительский суд, вызовы и поездки для суда в Новгород.

Учреждение должности владычного наместника в ходе переговоров и заключение мира в 1397 г. произошло на условиях отвергнутого ранее Болотовского договора, т.е. псковичи были вправе избирать на этот пост своего представителя. Таким образом, во главе псковской церкви появилось новое должностное лицо - владычный наместник. В соответствии с этим святительский суд новгородского иерарха в Псковской земле распался на две части: постоянный наместничий и временный владычный (во время его месячного пребывания в Пскове). Наступление псковичей на судебные прерогативы владыки развивалось в двух направлениях: первое из них связано с переходом всей полноты судебной власти в руки наместника, второе - с ограничением сферы действия владычного суда за счет изъятия из его ведения гражданских дел, таких как: суд о земле, о наследстве и долговых обязательствах. Все попытки новгородского архиерея отстоять свои судебные права от притязаний псковского светского общества оказались безуспешными. После вспыхнувшего в 1435 г. острого конфликта между Псковом и новгородским архиепископом святительский суд окончательно перешeл к его наместнику; гражданские дела, находившиеся ранее в ведении владыки были сосредоточены в руках "господы".

Такой же усиленный натиск выдержали в первой половине XIV в. другие святительские права владыки. При содействии московского митрополита Киприана к Троицкому клиру перешло право освящения церквей и раздача антиминсов. Потеря новгородским иерархом исключительного права рукоположения псковских священнослужителей, которые стали ездить на поставление в другие земли, привела к тому, что контроль за растущим числом попов стал для него практически невозможен. Эту функцию взяли на себя псковские соборы. Соборские старосты ведали проверкой ставленных и отпускных грамот, допуском попов к службе. Переход в руки соборной администрации этой части святительских прав заметно укрепил еe положение в псковский церковной иерархии. Святительская власть епархиального архиерея в Псковской земле заметно ослабла и приобрела формальный характер.

Успехи псковичей в борьбе за политическое самоопределение и церковную независимость в первой половине XV в. требовали идеологического обоснования. В 1449 г. в подъездную процедуру новгородского владыки в Псков было включено соборование - торжественное богослужение в Троицком соборе с чтением синодика и пением вечной памяти псковским и новгородским князьям, отправляемое самим владыкой с причтом Св. Троицы и представителями псковского духовенства. А включение в состав подъездной процедуры этой церемонии, в ходе которой новгородский владыка выступал в качестве главы псковской церкви, знаменовало собой официальное признание еe особого статуса в новгородской епархии как самостоятельной, равноправной и обособленной. В соответствии с этим происходит расширение титулатуры новгородского архиерея, где рядом с названием Великого Новгорода появилось название Пскова. На основании этих изменений возник новый тип печати владычных наместников - именной. Изменение статуса псковской церкви не могло не сказаться на характере подъездной процедуры, которая приобрела ярко выраженную политическую окраску.

Падение Новгородской, а затем и Псковской феодальных республик подвело черту под развитием подъездной процедуры. Содержание владычных посещений, утративших политической характер, было сведено лишь к получению доходов: оброков с владычного землевладения и подъездных пошлин с псковского духовенства. После 1510 г. новгородским иерархом была проведена перепись попов и престолов, введена поплешная пошлина и увеличен сбор кормов. Регулярные посещения владыками Псковской земли были заменены сбором пошлин представителями архиерейской администрации.

В ходе борьбы за политическое самоопределение и церковную независимость в XIV-XV вв. в Пскове оформилась своеобразная церковная организация. Во главе церковной иерархии на рубеже веков встал владычный наместник. Учреждение этого института в Псковской земле было задумано ещe в 30-40-е гг. XIV в. новгородским архиереем в рамках реформ владычного управления, вызванных процессом становления местных органов власти и возникшей в связи с этим, серьезной угрозы владычной юрисдикции.

Должность псковского владычного наместника отличалась своим специфическим положением. Наместник формально подчинялся новгородскому архиерею, от имени которого он осуществлял владычный суд. Но фактически владычник по характеру своего избрания находился в полной зависимости от светского общества (веча и псковской администрации). Он не имел в руках никакой реальной власти. Будучи светским человеком владычный наместник не смог встать во главе соборного духовенства. Последнее пошло по пути развития местного самоуправления.

Новгородских владык не устраивало то место, которое занимали их заместители в псковской церковной иерархии. Все попытки вывести эту должность из подчинения светскому обществу и поднять еe престиж в глазах псковского духовенства, которые предпринимались новгородскими архиепископами Евфимием (1435) и Геннадием (1485), а также московским митрополитом Исидором (1438), закончились неудачно. Только после падения независимости Псковской феодальной республики должность владычного наместника была подчинена диктату верховной епархиальной власти.

Псковская соборная организация белого духовенства начала складываться в тех же 30-40-х гг. XIV в., когда псковичи приняли бежавшего из Твери Александра Михайловича, предприняли первую попытку создания собственной епархии, отказали владыке в суде. Именно тогда вокруг церкви Св. Троицы на профессиональной основе произошло объединение псковских священнослужителей.

Становление соборного устройства в общих чертах совпало со вторым мощным подъeмом политической активности псковского общества в конце XIV в. - первой половине XV в. Псковские соборы при поддержке митрополитов Киприана и Фотия сосредоточили в своих руках всю полноту власти и управления в церковных делах, в результате чего они приобрели характер административных учреждений. Самые важные дела решались на общем сходе представителей соборного духовенства. Во главе соборов стояли соборские старосты, которые вместе с клиром Св. Троицы составляли соборную администрацию. К середине XV в. процесс оформления соборной организации Пскова был, в основном, завершeн. Успехи в развитии псковской церковной иерархии значительно ослабили позиции новгородского архиерея, что заставило его признать особый статус псковской церкви в составе новгородской епархии. Во второй половине XV в. соборная организация стала развиваться вширь: она перешагнула границы города и превратилась в организацию всей Псковской земли. Только за 18 лет второй половины XV в. число псковских соборов выросло вдвое, их состав пополнился за счeт включения священнослужителей сельской округи.

В этих условиях на повестку дня вновь встал вопрос о создании псковской епархии. Посольство к митрополиту в Москву с просьбой об автокефалии (1464) сопровождалось решительным изъятием всех владычных доходных статей. Однако внешнеполитическая ситуация не благоприятствовала псковичам, так как дробление новгородской епархии не вязалось с планами великокняжеской власти, занятой объединением русских земель вокруг Москвы. Псковская земля медленно, но уверенно втягивалась в орбиту московской политики.

Особенностью псковской церковной иерархии было то, что в период наивысшего развития соборы сочетали в себе черты административных учреждений и профессиональных союзов. Как профессиональные объединения они отличались замкнутостью и обособленностью. К середине XV в. доступ "невкупным попам" в уже существующие соборы был закрыт. На базе этого неохваченного профессиональными союзами духовенства были созданы последние соборы: св. Николы (1417), св. Спаса на Торгу (1453), Похвалы Богородицы (1462), Входа в Иерусалим (1471). Основанием для объединения священников в Пскове служил не только принцип принадлежности к духовному званию, но и определeнный денежный или земельный вклад (вкупа) в соборную казну. В соборном храме была организована ежедневная поочерeдная служба, которая стала своеобразной формой взаимопомощи и способом распределения доходов между попами.

Как административные учреждения псковские соборы имели достаточно развитую иерархическую структуру. Во главе этой системы стоял клир Троицкого собора, далее располагались священники соборных храмов. В самом низу этой иерархической пирамиды находилось рядовое духовенство. В результате ослабления святительской власти в руки соборной администрации в течение XV в. перешла часть святительских функций, суд и управление в церковных делах.

Что касается монашества, то прямых свидетельств о наличии в Псковской земле социальной организации чeрного духовенства в письменных источниках нет. Но косвенные данные позволяют предположить, что подобная организация имела место. Время еe структурного оформления приходится на 20-30-е гг. XV в. и соответствует одному из самых активных периодов борьбы псковичей против новгородского владыки. Организационное оформление этой категории духовных лиц преследовало цель вывести чeрное духовенство из подчинения новгородскому архиерею. Принципы объединения и организационную структуру из-за ограниченности фактического материала определить практически невозможно. Вероятно, подобно соборной организации, в Псковской земле существовало сразу несколько объединений игуменов, во главе которых стояли выборные архимандриты.

Московский митрополит Исидор, задумав реформу церковного управления, использовал уже существующую в Псковской земле должность архимандрита, изменив еe назначение. Он поставил во главе псковской церковной иерархии представителя чeрного духовенства, придал этой должности статус своего наместника, обеспечил еe материально за счeт владычных доходов. В соответствии с этим архимандрит стал именоваться "псковским". Следы реорганизации церковного управления в Пскове исчезли с отставкой московского митрополита Исидора.

Слабое освещение этого политического института в письменных источниках наводит на мысль, что для учреждения должности псковского архимандрита в Псковской земле не было условий. В Пскове отсутствовала система крупных кончанских монастырей, на базе которых чeрное духовенство могло объединиться, в его среде имели место противоречия и разногласия по поводу устройства монастырской жизни.

Общерусское движение за создание и распространение монастырей нового типа в Псковской земле имело свою историю. Попытки проведения монастырской реформы в жизнь связаны с именами суздальского архиепископа Дионисия (1382), новгородского архиепископа Симеона (1419) и основателя Елеазаровского монастыря Евфросина (20-70-е гг. XV в.). Распространение общежительных монастырей было затруднено отсутствием поддержки со стороны светского общества, которое имело тесные связи с монахами господствующего в Псковской земле типа особножитейных монастырей. В лагере противников реформаторской деятельности Евфросина оказалось также соборное духовенство.

Характер взаимоотношений чeрного и белого духовенства Псковской феодальной республики из-за узости источниковой базы остаeтся недостаточно ясным. Видимо, для их взаимоотношений была характерна острая борьба за ведущее место в псковской церковной иерархии. Соборное духовенство, лучше организованное, успешно отстаивquot;псковскимquot;псковскимало свои позиции в управлении псковской церковью, надежно сохраняло в своих руках суд и управление в церковных делах.

В начале XIV в. в Псковской земле получил распространение институт церковных старост, непосредственно соединяющий гражданское общество (приходскую общину) со священнослужителями. Социальный состав лиц, занимавших эту должность по выбору от приходов, был достаточно широк; в него входили представители псковского боярства, купечества, "житьих людей". Обычно приход избирал двух старост. Парное исполнение обязанностей способствовало, видимо, контролю за выполнением поручений.

В псковском обществе того времени были нередки случаи совмещения в одном лице двух административных должностей: церковных старост, с одной стороны, посадников, соцких, купеческих старост, старост погостов и т.д., с другой стороны. Вероятно, храмы вокруг которых объединялись жители города, сельской округи, представители концов, улиц, профессиональных союзов имели старостами должностных лиц, стоящих во главе данного сообщества. Подобное совмещение усиливало и без того сильную зависимость церкви и духовенства от светских органов власти и управления.

Церковные старосты ведали хозяйственными, финансовыми, делопроизводственными вопросами, представляли интересы своего прихода в гражданском суде. В их руках находились найм и расчeт священнослужителей, организация братчинных пиров. Значение церковных старост в деле организации церковного хозяйства было несравненно велико.

Все приходские церкви в Пскове имели земельные владения и промысловые угодья, которquot; 9 денег.ые являлись коллективной собственностью прихожан. Церковное землевладение служило основой материального благосостояния прихожан, а не церковного причта. Это обстоятельство ставило церковнослужителей в зависимость от светского общества, ограничивало источники их дохода и средств существования, способствовало консолидации духовенства, оформлению и развитию соборной организации.

 Таким образом, почти двухсотлетняя борьба псковичей с Новгородом и новгородским владыкой не была безуспешной. Жители Псковской земли смогли создать жизнеспособную церковную организацию, которая руководила всей церковной жизнью в условиях постоянных конфликтов со своим мощным соседом. Все те дореволюционные исследователи (Беляев, Никитский, Ключевский и др.), которые занимались изучением псковской церковной жизни средневекового времени, не увидели этих успехов, а в один голос заявляли об упадке нравственности и порядка. И не учли одного, того, что псковичи активно борясь против этих недостатков (которых и в других землях было не меньше), сознательно обращали на них внимание. А псковское общество оказалось достаточно зрелым, чтобы решительно и открыто выступить против них. Эта духовная зрелость и является, пожалуй, главным и значительным результатом борьбы псковичей за церковную независимость от новгородского иерарха.

Т.В. Круглова
krotov.info

Источники и литература

1. Щапов Я.Н. Государство и церковь Древней Руси X-XIII вв. М., 1989.- С.3.
2. Никитский А.И. Очерк внутренней истории Пскова.- Спб. - 1873.
3. Амвросий, еписк. История российской иерархии.- М.. 1807-1816.- Ч.1-6.
4. Ильинский Н. Историческое описание города Пскова и его древних пригородов с самого их основания.- Спб., 1790.
5. Серебрянский Н.И. Очерки по истории псковского монашества // Чтения в Обществе истории и древностей российских.- М., 1908.- Кн. 3.- С.10-11 (далее - ЧОИДР).
6. Евгений, митр. (Болховитинов). Описание Иоанно-Предтеченского монастыря.- Дерпт,1821; Его же. Описание Иоанно-Богословского Крыпецкого монастыря. Описание Рождество-Богородицкого Снетогорского монастыря.- Дерпт,1821; Его же. Описание Псково-Печерского первоклассного монастыря.- Дерпт,1821; Его же. Описание Благовещенско-Никандровой пустыни.- Дерпт,1821; Его же. Описание Святогорского Успенского монастыря.- Дерпт,1821; Его же. Летопись древнего Славяно-Русского Княжества города Изборска // Отечественные записки.- 1825.- N 61.- С.189-250; Его же. История княжества Псковского с присовокуплением плана города Пскова.- Киев, 1831.
7. Евгений, митр. История княжества Псковского.- Ч.2.- Прибавления I-XXIII.- С.55-131.
8. Серебрянский Н.И. Очерки по истории Псковского монашества // ЧОИДР.- 1908.- Кн. 3.- С.16.
9. Костомаров Н.И. Севернорусские народоправства во времена удельно-вечевого уклада.- Спб., 1863.- Т.1-2.
10. Костомаров Н.И. Указ. соч.- Т. 2.- С.275.
11. Костомаров Н.И. Указ. соч.- С.380.
12. Беляев И.Д. Церковь и духовенство в древнем Пскове // Чтения в Московском обществе любителей духовного просвещения.- М., 1863.- Кн. 1.- С.31-54.
13. Беляев И.Д. История города Пскова и Псковской земли // Рассказы из русской истории.- М., 1867.- Кн. 3.- С.33-94.
14. Беляев И.Д. Церковь и духовенство в древнем Пскове.- С.31.
15. Беляев И.Д. Церковь и духовенство в древнем Пскове.- С.47.
16. Беляев И.Д. История города Пскова и Псковской земли.- С.94.
17. Никитский А.И. Очерк внутренней истории церкви в Пскове // Журнал Министерства народного просвещения.- Спб., 1871.- N5.- Ч.155.- С.1-70 (далее - ЖМНП); Его же. Очерк внутренней истории Пскова.- Спб., 1873.- С.187-238, 312-342.
18. Никитский А.И. Очерк внутренней истории Пскова.- С.1-11.
19. Никитский А.И. Очерк внутренней истории церкви в Пскове.- С.18.
20. Никитский А.И. Указ. соч. С.28.
21. Там же.- С.48.
22. Там же.- С.48-61.
23. Никитский А.И. Указ. соч. С.24.
24. Там же.- С.3-5.
25. Там же.- С. 28.
26. Там же.- С.11-12.
27. Ключевский В.О. Древнерусские жития святых как исторический источник.- М., 1872.
28. Ключевский В.О. Псковские споры // Православное обозрение.- М., 1872.- Кн. 7-12.- С. 283-742.
29. Ключевский В.О. Указ. соч. - С.475.
30. Там же.- С. 307.
31. Смиречанский, прот. Историко-статистический сборник сведений о Псковской епархии. Исторический очерк I-XVII вв.- Псков.- 1875.
32. Филарет (Гумилевский). История русской церкви.- М.- Рига, 1847-1848; Его же. Обзор Русской духовной литературы.- Харьков.- Спб., 1859-1861.- Кн. 1-2; Макарий (Булгаков). История русской церкви.- Спб., 1857-1883.- Т.1-12; Знаменский П.П. Руководство к русской церковной истории.- Казань, 1873; Голубинский Е.Е. История русской церкви.- М., 1880-1911.- Т. 1-2.
33. Макарий (Булгаков). История русской церкви.- Спб., 1857- 1883. Т. 1-12.
34. Макарий (Булгаков). Указ. соч.- Т. 4.- Кн. 1.- С.162.
35. Там же.- С.148-162.
36. Казакова Н.А., Лурье Я.С. Антифеодальные еретические движения на Руси в XIV - начале XVI века. - М.-Л., 1955.- С.10.
37. Голубинский Е.Е. История русской церкви.- М., 1880-1911.- Т. 1-2.
38. Голубинский Е.Е. Указ. соч.- Т. 2.- Первая половина.- С. 396-408.
39. Макарий (Булгаков).- Указ. соч.- Т. 5.- Кн. 2.- С.111.
40. Голубинский Е.Е. Указ. соч.- С.525-547.
41. Никольский Н.М. История русской церкви.- М., 1985.
42. Никольский Н.М. Указ. соч.- С.65.
43. Там же.- С.81.
44. Серебрянский Н.И. Очерки по истории псковского монашества // ЧОИДР.- М., 1908.- Кн. 3-4.
45.Серебрянский Н.И. Указ. соч.- С. 466-468.
46.Там же.- С. 470-471.
47. Там же.- С. 477-480.
48. Будовниц И.У. Монастыри на Руси и борьба с ними крестьян в XIV-XV вв. (по "Житиям святых").- М., 1966.
49. Суворов Н.С. Псковское церковное землевладение в XVI-XVII вв. // ЖМНП.- Спб., 1905.- N 12.- С. 225-264; 1906.- N 4.- С. 353-405; N 5.- С. 1-26; N 7.- С. 43-112; N 8.- С. 185-219; 1907.- N 4.- С. 334-352.- N 6.- С. 241-280; N 7.- С. 1-25.
50. Суворов Н.С. Указ. соч.- 1907.- N 4.- С. 334.
51. Там же.- С. 351.
52. Масленникова Н.Н. Присоединение Пскова к Русскому централизованному государству.- Л., 1955.- С. 179.
53. Там же.- С. 167-178.
54. Масленникова Н.Н. Псковская земля // Аграрная история Северо-Запада России XVI века. - М., 1978.- С. 87-112.
55. Там же.- С. 94-100.
56. Там же.- С. 99.
57. Марасинова Л.М. Новые псковские грамоты XIV-XV вв.- М., 1966.
58. Там же.- Указ. соч.- С. 148.
59. Янин В.Л. Из истории высших государственных должностей в Новгороде // Проблемы общественно-политической истории России и славянских стран.- М., 1963.- С. 118.
60. Марасинова Л.М. Указ. соч.- С. 141-150.
61. Хорошев А.С. Церковь в социально-политической системе Новгородской феодальной республики.- М., 1980.
62. Костомаров Н. Лекции по русской истории.- Спб., 1861; Тихомиров И. О первой псковской летописи // ЖМНП., 1883.- N 10.- С. 208-210; Иконников В.С. Опыт русской историографии.- Киев, 1892.- т.1.- Кн. 2; Шахматов А.А. К вопросу о происхождении хронографа.- Спб.,1899; Его же. Несколько заметок об языке псковских памятников XIV-XV вв. // ЖМНП.- 1909.- N 6; Его же. Обозрение русских летописных сводов XIV-XVI вв.- М.-Л.,1938.
63. Насонов А.Н. Из истории псковского летописания // Исторические записки.- Л., 1946.- Т.18.- С. 255-294; Псковские летописи.- М.- Л., 1941-1955.- Вып. 1-2.
64. Насонов А.Н. Из истории псковского летописания.- С. 271.
65.Там же.- С. 292.
66. Там же.- С.272.
67. Там же.- С.293.
68. Grabmuller H. Ju. Die Pskover Chroniken. Untersuchungen zur russichen Regionalchronistik im 13-15. Jahrhundert.- Wiesbaden: Harrasowitz, 1975.
69. Там же.- S. 160-168.
70. Там же.- S. 117-184.
71. Там же.- S.- 185-191.
72. Там же.- .S.- 206-213.
73. Колосова И.О. Псковские посадники XIV-XV вв.: Дисс: канд. сит.наук.- М., 1984.- С. 35-38.
74. Насонов А.Н. Указ. соч.- С. 266-268.
75. Андреев Н.Е. О характере 3-й Псковской леториси // The Religious World of Russian XVlture.-Hague; Paris, 1975. - Vol. 2. P. 117-158.
76. Рогов А.И. Кириллические рукописи в книгохранилищах Польши // Studia Zrodloznawcze. 1969.- T. 14- S. 153-154.
77. Шахматов А.А. К вопросу о происхождении хронографа.- С. 16-23.
78. Малинин В.Н. Старец Елеазарова монастыря Филофей и его послания.- Киев, 1901.- С. 784; Насонов А.Н. Из истории псковского летописания.- С. 269-270.
79. Масленникова Н.Н. Присоединение Пскова к Русскому централизованному государству.- С. 159-162.
80. ПЛ.- 1.- С. 177-178.
81. Серебрянский Н.И. Очерки по истории псковского монашества.- Приложения.- N 1.- С. 523-524.
82. Охотникова В.И. Летописи Псковские // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вторая половина XIV - XVI в..- Вып. 2.- Ч. 2.- С. 29.
83. Отдел рукописей Государственной публичной биьлиотеки им. В.И.Ленина.- Ф.304.- N 370.-Л. 354 об. (далее - ОР ГБЛ).
84. Лабутина И.К. Историческая топография Пскова в XIV-U вв.- М.,1985.- С.189,224.
85. ПЛ 1.- С.86; ПЛ 2.- С. 204, 205, 206, 252.
86. ПЛ 1.- С. 46.
87. Лабутина И.К. Указ. соч.- С. 224.
88. ПЛ 1.- С. 106.
89. ПЛ 2.- С. 228.
90. ПЛ 1.- С. 110.
91. Псковская Судная грамота.- Псков, 1914 (далее ПСГ).
92. Н.В.Калачов, И.Е.Энгельман, М.Ф.Владимирский-Буданов, В.И.Сергеевич, Б.Б.Кафенгауз, Л.В.Черепнин.
93. Н.Н.Мурзакевич, А.И.Никитский, П.Н.Мрочек-Дроздовский, М.А.Дьяконов, А.Я.Лихтерман, М.К.Рожкова, И.Д.Мартысевич, А.А.Зимин.
94. Алексеев Ю.Г. Частный земельный акт средневековой Руси (от "Русской правды" до Псковской Судной грамоты) // Вспомогательные исторические дисциплины.- Л., 1974.- Вып. 6.- С. 125-142 (далее - ВИД). Его же. "Наймит" и "государь" Псковской Судной грамоты // Общество и государство феодальной России.- М., 1975; Его же. Палеографические наблюдения над списками Псковской Судной грамоты // ВИД.- Л., 1976.- Вып. 10.- С. 70-123; Его же. Вопросы истории текста Псковской Судной грамоты // ВИД.- Л., 1979.- Вып. 11.- С. 48-68; Его же. Псковская Судная грамота и еe время: Развитие феодальных отношений на Руси XIV-XV вв.- Л., 1980; Его же. Структура текста Псковской Судной грамоты // ВИД.- Л., 1984.- Вып. 12.- С. 13-28.
95. Алексеев Ю.Г. Вопросы истории текста Псковской Судной грамоты.- С. 51-58.
96. Там же.- С.58-67.
97. Памятники русского права.- М., 1953.- вып. 2.- С.286,300 (далее - ПРП).
98. Рожкова М.К. К вопросу о происхождении и составе Псковской судной грамоты.- М.-Л., 1927; Кафенгауз Б.Б. О происхождении и составе Псковской Судной грамоты.- 1946.- Вып. 8; Его же. Древний Псков: Очерки по истории феодальной республики.- М.. 1969.
99. ПРП.- С.289, 291, 294.
100. Там же.- С. 289, 291, 298-299.
101. Там же.- С 295.
102. Русская историческая библиотека.- Спб., 1880.- Т. 6.- Памятники древнего канонического права (далее - РИБ).
103. Казакова Н.А., Лурье П.С. Антифеодальные еретические движения на Руси.- Приложения.- С. 230-253.
104. Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археграфической экспедициею Императорской Академии Наук.- Спб., 1836.- Т. 1.- N 383.- С. 487-488 (далее - ААЭ).
105. Евгений митр. (Болховитинов). История княжества Псковского. - Ч. 2. -Прибавление.- N 10.- С. 77-78.
106. Дополнения к Актам историческим, собранным и изданным Археографическою комиссию.- Спб., 1846.- Т.2.- N 35.- С. 36-48 (далее - Доп. АИ).
107. ОР ГБЛ.- Ф. 310.- N 1084.- Л. 260 об. - 273.
108. Житие преподобного Евфросина Псковского (первоначальная редакция) // Памятники древней письменности и искусства.- Спб., 1909.- Т. 173.- С. 1-88; Повесть о Евфросине Псковком // Памятники старинной русской литературы.- Спб., 1864.- Вып. 4.- С.67-119.
109. О начале Печерского монастыря.- М.. 1801; Житие преподобного отца нашего Никандра пустынножителя псковского.- М., 1805; Серебрянский Н.И. О редакциях жития преподобного Саввы Крыпецкого.- Спб., 1903; Его же. О редакциях жития преподобного Никандра Псковского.- Спб., 1904; Его же. Очерки по истории Псковского монашества.- М., 1908.
110.ОР ГБЛ.- Ф. 310.- N306.
111. Серебрянский Н.И. Очерки по истории Псковского монашества.- Приложения.- N 1.- С. 508-526.
112. ААЭ.- Т. 1.- N 108.- С.83.
113. Православный собеседник.- Казань, 1861.- N 1.- С.105-110.
114. Там же.- Казань, 1866.- N 6.- Ч. 2.- С. 140-166.
115. Серебрянский Н.И. Указ. соч.- Приложения N 2.- С. 527-532.
116. Повесть о начале Псковского печерского монастыря.- М., 1861; Повесть о начале и основании Печерского монастыря, взятая из древних летописцев.- Псков, 1849; Серебрянский Н.И. Указ. соч.- Приложение.- N 7.- С.545-551.
117. Серебрянский Н.И. Указ. соч.- С.39-60.
118. Охотникова В.И. Повесть о Довмонте.- Л., 1985.
119. Серебрянский Н.И. Указ. соч.- Приложение.- N 13.- С. 573-580; Труды Псковского Археологического общества за 1907-1908гг.- Псков, 1909.- Вып. 5.- С. 105-119 (далее - Труды ПАО); Труды ПАО за 1910-1911гг.- Псков, 1911.- Вып. 7.- С. 71-94; Труды ПАО за 1911-1912гг.- Псков, 1912.- Вып. 8.- С. 277-309; Грамоты Великого Новгорода и Пскова.- М.-Л., 1949; Каштанов С.М., Робинсон А.Н. Две жалованные грамоты 1510 года псковским монастырям // Записки отдела рукописей библиотеки им. В.И.Ленина.- М., 1962.- Вып. 24.- С. 252-262; Валк С.Н. Псковская данная (...) // Вопросы социально-экономической истории и источниковедения периода феодализма в России.- М., 1961.- С. 45-46; Марасинова Л.М. Новые псковские грамоты XIV-XV вв.- М., 1966.
120. ОР ГБЛ.- Ф. 256.- N 54-56.
121. Там же.- Ф. 178.- Картон М. 10974.- N 2-15.
122. Центральный государственный архив древний актов.- Ф. 1209.- Кн. 355, 837, 837 (далее - ЦГАДА); Сборник Московского архива Министерства юстиции.- М., 1913.- Т.5.
123. Записки Отделения Русской и Славянской археологии Императорского археологического общества.- Спб., 1815.- Т.1.- С.1-4.
124. Апухтин В.Р. Псково-Печерский монастырь и его вкладная книга 1558г.- М., 1914.
125. Псковский государственный объединeнный историко-архитектурный и художественный музей-заповедник.- Древлехранилище.- NN 14/49, 90/49, 91/49, 98/49, 349/49 (далее - ПМЗ.- Древлехранилище).
126. Соболевский А.А. Очерки по истории русского языка.- Киев, 1884.- Ч.1.- С. 119-139; Покровский А. Древнее псковско-новгородское письменное наследие. Обозрение пергаменных рукописей Типографской и Патриаршей библиотек в связи с вопросом о времени образования этих хранилищ.- М., 1916; Князев А.С. Псков и его достопримечательности.- Псков, 1890; Васильев И.И. Археологический указатель города Пскова и его окрестностей (с рисунками и планами).- Спб., 1898.
127. Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов.- М.-Л., 1950.- С.342-343. (далее - Н1Л)
128. Там же. - С.343-344.
129. Щапов Я.Н. Государство и церковь Древней Руси C-XIII вв. М.,1989.- С.34.
130. Н1Л.- С.342.
131. Псковские летописи. - М.-Л.,1945.- Вып. 2.- С. 91 (далее - ПЛ2).
132. Там же.- С.92.
133. Грамоты Великого Новгорода и Пскова. - М.-Л.,1949,- С.18-19.
134. Покровский А.А. Древнее псковско-новгородское письменное наследие. Обозрение пергаменных рукописей Типографской и Патриаршей библиотек. - М.,1916.- С. 62-63, 140-141.
135. Псковские летописи. - М.-Л.,1941.- Вып. 1.-С. 15 (далее - ПЛ1); ПЛ2.- С. 99.
136. Митр. Евгений (Болховитинов), в свое время, высказал предположение, что Давыд приходился сыном знаменитому псковскому князю Довмонту. Евгений, митр. (Болхови-тинов). История княжества Псковского.- Киев,1831.- С. 16.
137. ПЛ2.- С. 99.
138. ПСРЛ.- М.,1965.- Т. 9-10.- С. 207.
139. ПЛ2.- С. 91.
140. Борисов Н.С. Церковные деятели средневековой Руси XIII-XVII вв. - М.,1988.- С. 51.
141. ПЛ2.- С. 92.
142. ПСРЛ.- Т. 4.- С. 53.
143. Янин В.Л. Актовые печати Древней Руси X-XV вв.- М.,1970. - Т. 2.- С. 58.
144. Щапов Я.Н. Государство и церковь Древней Руси.- С. 71.
145. Там же.- С. 72.
146. ПСРЛ.- Т. 4.- С. 58-59.
147. Там же.- Т. 9-10.- С. 220.
148. Там же. Т. 4.- С. 58.
149. ПЛ2.- С. 98.
150. ПЛ2.- С. 93.
151. ПСРЛ.- Т. 4.- С. 57.
152. ПЛ2.- С. 93.
153. Там же. С. 96-97.
154. ПСРЛ.- Т. 9-10.- С. 220.
155. ПЛ2.- С. 97-98.
156. Покровский А. Указ. соч.- С. 49.
157. Белецкий С.В. Новые данные о взаимоотношениях Новгорода и Пскова в первой по-ловине XIV столетия (печать "плесковьшкаго наместника).- Доклад на научно-практической конференции "Археология и история Пскова и Псковской земли" 27.02.90г.
158. ПЛ2.- С. 98-99.
159. Там же.- С. 27.
160. Там же.- С. 103.
161. Н1Л.- С. 100.
162. ПЛ2.- С. 103.
163. Н1Л.- С. 367.
164. ПСРЛ.- Т. 4.- С. 63-64.
165. ПЛ2.- С. 28.
166. Н1Л.- С. 368-369.
167. Там же.- С. 369.
168. Там же.- С. 370.
169. Колосова И.О. Псковские посадники XIV-XV вв.- С. 115.
170. ПЛ2.- С. 105-106.
171. ПСРЛ.- Т. 4.- С. 83.
172. Казакова Н.А., Лурье Я.С. Антифеодальные еретические движения на Руси XIV - начала XVI вв..- С. 39.
173. РИБ.- Т. 6.- N 24.- Стб. 205-206.
174. Там же.- N 46.- Стб. 391-400.
175. Там же.- N 28.- Стб. 233-236.
176. Там же.- Стб. 233.
177. ПЛ1.- С. 24; ПЛ2.- С. 106.
178. ПСРЛ.- Т. 4.- С. 96.
179. Там же.- С. 97.
180. Там же.- С. 100.
181. ПЛ2.- С. 107.
182. РИБ.- Т. 6.- N 28.- Стб. 233-235.
183. Борисов Н.В. Социально-политическое содержание литературной деятельности ми-трополита Киприана // Вестник Московского Университета.- Серия 8.- 1975.- N 6.- С. 67.
184. Алексеев Ю.Г. Вопросы истории текста Псковской Судной грамоты.- С. 58-59.
185. РИБ.- Т. 6.- N 27.- С. 231.
186. В "Русской исторической библиотеке" она ошибочно названа: "поучение новгород-скому духовенству о церковных вещах".- РИБ.- Т. 6.- N 29.- Стб. 235-238.
187. Н1Л.- С. 388.
188. Там же.- С. 388.
189. ПЛ2.- С. 31.
190. Там же. - С.109.
191. ПЛ1.- С. 26.
192. ПЛ1.- С. 396.
193. ПЛ2.- С. 31.
194. ПЛ1.- Сс. 38, 51; ПЛ2.- Сс. 42, 49, 112, 124, 140, 168-169, 174, 196.
195. РИБ.- Т. 6.- N 47.- Стб. 402.
196. ПЛ2.- С. 37.
197. ПСРЛ.- Т. 4.- С. 118.
198. ПЛ2.- С. 43,130.
199. ПЛ2.- С. 130.
200. Там же.- С. 130-131.
201. Там же.- С. 130-131.
202. Там же.- С. 131.
203. ПРП.- Т. 2.- С. 338.
204. Там же.- С. 340, 418.
205. Там же.- С. 287-288.
206. РИБ.- Т. 6.- Стб. 700.
207. РИБ.- Т. 6.- N108.- Стб. 742-743.
208. ПЛ2.- С.167.
209. РИБ.- Т. 6.- N 108.- Стб. 742-743.
210. Н1Л.- С. 369.
211. Там же.- С. 370.
212. ПЛ2.- С.105.
213. Там же.- С. 26.
214. Там же.- С. 27.
215. ПЛ1.- С. 30; ПЛ2.- С.114.
216. ПЛ2.- С. 36.
217. ПЛ1.- С. 62; ПЛ2.- С. 150.
218. ПЛ1.- С. 62; ПЛ2.- С. 150.
219. РИБ.- Т. 6.- N 30.- Стб. 239-242.
220. ПЛ2.- С. 110.
221. Соболевский А. Очерки по истории русского языка.- Киев,1884.- Ч. 1.- С. 139.
222. ПЛ2.- С. 110.
223. Н1Л.- С. 398.
224. Антиминсами называют черырехугольный, льняной или шелковый кусок ткани, на ко-тором изображено положение Христа во гроб. По углам его помещены изображения че-тырех евангелистов, а на верхней стороне вшиты части мощей. Антиминсы - "вместопрестолия" освящаются архиереем. Они кладутся на престол под Евангелием, где совершается освящение святых даров. - Новый энциклопедический словарь.- Т. 3.- С. 17.
225. РИБ.- Т. 6.- N 30.- С. 240.
226. В 1551 г. сумма этой пошлины составляла "по Цареву нынешнему уложению, за ан-тимисъ по полуполтине". - Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской импе-раторской Академии Наук.- Спб., 1836,- Т. 1.- N 229,- Стб. 233 (далее - ААЭ).
227. РИБ.- Т. 6.- N 54.- Стб. 473-474.
228. Там же.- Стб. 474.
229. Евгений, митр. (Болховитинов).- Указ. соч.- Прибавление.- Х.- С. 82-83.
230. Там же.- С. 83.
231. Там же.- С. 83-84.
232. ОР РГБ.- Ф.310,- N. 1084. - Л. 269 об. - 270.
233. Акты юридические, или собрание форм старинного делопроизводства, изданные Ар-хеографической комиссиею.- Спб., 1838.- N 185.- С. 199 (далее - АЮ).
234. Евгений, митр. (Болховитинов). Указ. соч.- Прибавление.- Х.- С. 84-85.
235. РИБ.- Т. 6.- N 51.- Стб. 433-434.
236. Евгений, митр. (Болховитинов). Указ. соч.- Прибавление.- ХП.- С. 94-95.
237. Определения владимирского собора 1274 г. // Православный собеседник.- Казань, 1863.- 4.1.- С. 226.
238. РИБ.- Т. 6. - N 42.- Стб. 372.
239. Там же.- N 25.- Стб. 215.
240. Там же.- N 34.- Стб. 286.
241. ААЭ.- Т.1.- N 382.- С. 484-485.
242. Там же.- N 384.- С. 488.
243. ПЛ2.- С. 169.
244. РИБ.- Т. 6.- N 27.- Стб. 231-232.
245. ПЛ2.- С. 73.
246. Там же.- С. 169.
247. Там же.- С. 224.
248. ПЛ2.- С. 92.
249. ПСРЛ.- Т. 4.- С. 53.
250. Там же.- С. 53.
251. Евгений, митр. (Болховитинов). Указ. соч.- Прибавление.- XII.- С. 90.
252. Н1Л.- С. 39.
253. ПЛ2.- С. 207.
254. Там же.- С. 49-50.
255. Там же.- С. 37.
256. Там же.- С. 161-162.
257. Там же.- С. 119.
258. ААЭ.- Т. 1.- N 229.- С. 222.
259. ПСРЛ.- Т. 4.- С. 118.
260. Там же.- Т. 10.- С. 234.
261. ПЛ2.- С. 192,207.
262. Там же.- С. 31.
263. Там же.- С. 207.
264. Там же.- С. 168.
265. Васильев И.И. Историко-статистический очерк города Пскова.- Псков,1878.- С. 13.
266. ПЛ2.- С. 130.
267. Никитский А. Очерк внутренней истории церкви в Пскове.- С. 25.
268. ПЛ2.- С. 37.
269. Там же.- С. 139.
270. Там же.- С. 143.
271. Там же.- С. 169.
272. РИБ.- Т. 6.- N 30.- Стб. 239-240.
273. ПЛ1.- С. 103-104.
274. ПЛ2.- С. 139.
275. Янин В.Л. Сфрагистический комментарий к псковским частным актам // Марасинова Л.М. Новые псковские грамоты XIV-XV вв.- М.,1966.- С. 165.
276. ПЛ2.- С. 139.
277. Там же.- С. 48.
278. ГВНП.- N 73.- С. 119.
279. ПЛ2.- С. 102.
280. Там же.- С. 102.
281. Там же.- С. 102.
282. Пантелеймон (дальний) - монастырь, расположенный в "5 верстах" от города, на правом берегу реки Великой, при впадении в нее речки Черехи (Лабутина И.К. Истори-ческая топография Пскова в XIV-XV вв.- М.,1985.- С. 169).
283. ПЛ2.- С. 138-139.
284. Евгений митр. (Болховитинов). Указ. соч.- Прибавление. XII.- С. 89-100.
285. Там же.- С. 90.
286. ПЛ2.- С. 66.
287. Там же.- С. 68.
288. РИБ.- Т. 6.- N 108.- С. 743-744.
289. Вознесение (Старое Вознесение) - женский монастырь, на Полонище, в южной его части, вблизи внешней стены псковских укреплений (Лабутина И.К. Указ. соч.- С. 170).
290. ПЛ2.- С. 69.
291. Евгений, митр. (Болховитинов).- Указ. соч.- Прибавление XII.- С. 91.
292. Там же.- С. 91.
293. Там же.- С. 92.
294. ААЭ.- Т. 1.- N 289.- С. 343.
295. ПЛ1.- С. 81.
296. Там же.- С. 83.
297. Евгений, митр. (Болховитинов). Указ, соч.- Прибавление. XII.- С. 90.
298. Там же.- С. 93.
299. РИБ.- Т. 6.- N 47.- Стб. 402.
300. Там же.- N 98.- Стб. 700.
301. Памятники старинной русской литературы.- Спб., 1862.- Вып. 4.- С. 7.
302. Ремда- ныне дер. Гдовского района Псковской области (Администаривно-территориальное деление Псковской области.- М., 1988.- Кн. 1.- С. 187-188.
303. ПЛ2.- С. 94-95.
304. Там же.- С. 140.
305. ГВНП.- N 72.- С. 119-136.
306. ПЛ2.- С. 138.
307. Там же.- С. 157.
308. Там же.- С. 160.
309. Там же.- С. 160.
310. РИБ.- Т. 6.- N 98.- Стб. 702.
311. ПЛ2.- С. 160-161.
312. Там же.- С. 161.
313. ПСРЛ.- Т. 4.- С. 58-59.
314. Покровский А. Древнее псковско-новгородское письменное наследие.- С. 49.
315. ПЛ 2.- С. 93, 97-98.
316. Там же.- С. 31.
317. ПЛ 1.- С. 28; ПЛ 2.- С. 112.
318. ПЛ 1.- С. 38; ПЛ 2.- С. 42,124.
319. ПЛ 1.- С. 51; ПЛ 2.- С. 49, 140.
320. ПЛ 2.- С. 168-169, 174.
321. Там же.- С. 196.
322. Книга посольская Метрики Княжества Литовского.- М., 1843.- Т. 2.- С. 163.
323. ПЛ 2.- С. 194.
324. Марасинова Л.М. Новые псковские грамоты XIY-XY вв.- NN 23. 25.- С. 62-64.
325. Там же.- С. 93.
326. Евгений, митр. (Болховитинов). Описание Иоанно-Предтеченского монастыря.- Дерпт, 1821.- С. 4.
327. РИБ.- Т. 6.- N 108.- Стб. 742-743.
328. ПСРЛ.- Т. 4.- С. 58-59.
329. ПРП.- Т. 2.- С. 286.
330. Там же.- С. 300.
331. Колосова И.О. Указ.соч.- С. 191.
332. ПРП.- Т. 2.- С. 295.
333. ГВНП.- N 340.- С. 326-328.
334. РИБ.- Т. 6.- N 47.- Стб. 402; ПСРЛ.- Т. 4.- С. 118.
335. Лихачев Н.П. Печати Пскова // Советская археология.- 1960.- N 3.- С. 225-235; Янин В.Л. Вислые печати Пскова // Советская археология.- 1960.- N 3.- С. 236-261; Его же. Сфрагистический комментарий к псковским частным актам // Марасинова Л.М. Новые псковские грамоты XIY-XY вв.- М., 1966.- С. 163-168; Его же. Актовые печати древней Руси.- М., 1970.- Т. 1-2; Белецкий В.Д. Именная владычная печать XY в. из раскопок 1959 г. в Пскове // Сообщения Гос. Эрмитажа.- Л., 1961.- Вып. 20.- С. 6-7; Шорин П.А. Анонимные печати новгородских архиепископов // Советская археология.- 1964.- N 3.- С. 256-267; Колосова И.О. Указ. соч.- С. 81-91.
336. Янин В.Л. Сфрагистический комментарий к псковским частным актам.- С. 166-169.
337. Колосова И.О. Указ. соч.- С. 85.
338. Шорин П.А. Указ. соч.- С. 256; Янин В.Л. Актовые печати древней Руси.- Т. 2.- С. 53-54, 86-87; Его же. Вислые печати Пскова.- С. 252-254.
339. Янин В.Л. Актовые печати древней Руси.- Т. 2.- С. 51.
340. Колосова И.О. Указ. соч.- С. 84.
341. Там же.- С. 88.
342. Там же.- С. 87.
343. РИБ.- Т. 6.- N 108.- С. 742-743.
344. ПЛ 2.- С. 130-131.
345. Там же.- С. 133-135.
346. Там же.- С. 47, 134.
347. Там же.- С. 48.
348. Там же.- С. 68.
349. Евгений митр. (Болховитинов). Указ. соч. Прибавление.- N 10.- С. 77-87.
350. Там же.- N 12.- С. 95-99.
351. Там же.- N 10.- С. 78-79.
352. Там же.- С. 77-89.
353. ПРП.- Т. 2.- Ст. 109.- С. 300.
354. ПЛ 1.- С. 19.
355. ПЛ 2.- С. 98.
356. Там же.- С. 99.
357. ПЛ 1.- С. 14; ПЛ 2.- С. 22,88.
358. ПЛ 2.- С. 102.
359. ПЛ 1.- С. 22.
360. ПЛ 2.- С. 110.
361. РИБ.- Т. 6.- N 103.- Стб. 734.
362. Охотникова В.И. Указ. соч.- С. 65-67.
363. ПЛ 1.- С. 23; ПЛ 2.- С. 28,105.
364. Лабутина И.К. Указ. соч.- С. 57.
365. Обозначение этой части города, возникшее в более позднее время и "не имеющее опоры ни в летописном, ни в актовом материале средневекового Пскова".- Лабутина И.К. Указ. соч.- С. 58.
366. ПЛ 2.- С. 29,106.
367. РИБ.- Т. 6.- N 30.- Стб. 239.
368. Там же.
369. Там же.- N 28.- Стб. 233-239.
370. Там же.- N 27.- Стб. 231-234.
371. Там же.- N 29.- Стб. 235-238.
372. Там же.- N 29.- Стб. 235.
373. Там же.- Стб. 236-237.
374. Там же.- N 48.- Стб. 412.
375. Там же.- NN 34, 41-44, 46, 48, 51, 53, 55-56, 58.
376. Там же.- N43.- Стб. 380-381.
377. Там же.- N 57.- Стб. 433.
378. Там же.- N 54.- Стб. 473.
379. Там же.- N 108.- Стб. 742-743.
380. Там же.- N 48.- Стб. 403.
381. Там же.- Стб. 403-418.
382. Там же.- N 58.- Стб. 491.
383. Там же.- N 54.- Стб. 473.
384. Там же.- N 108.- Стб. 742-743.
385. Там же.- Стб. 742.
386. ПЛ 1.- С. 69-70.
387. Там же.- С. 71.
388. ПЛ 2.- С. 149.
389. Там же.- С. 62.
390. РИБ.- Т. 6.- N 54.- Стб. 473-474.
391. Там же.- С. 474.
392. ОР ГБЛ.- Ф. 310.- N 1084.- Л. 269-270об.
393. Никитский А.И. Очерк внутренней истории церкви в Пскове.- С. 29.
394. ПЛ 2.- С. 36.
395. ПЛ 1.- С. 51; ПЛ 2.- С. 48,140.
396. ПЛ 2.- С. 150.
397. Там же.- С. 186; РИБ.- Т. 6.- N 103.- Стб. 732-733.
398. РИБ.- Т. 6.- N 103.- Стб. 732.
399. Смиречанский. Историко-статистический сборник сведений о Псковский епархии.- С. 115.
400. РИБ.- Т. 6.- N 103.- Стб. 732; Евгений митр. (Болховитинов). Указ. соч. - Приложение.- N 10.- С. 78.
401. ПЛ 2.- С. 230.
402. ПЛ 1.- С. 51.
403. Пятый по счeту псковский собор был образован на базе трeх храмов: Похвалы преч. Богородицы, Покрова и св. Духа (1462).- ПЛ 2.-С. 150.
404. РИБ.- Т. 6.- N 103.- Стб. 732-733.
405. ПЛ 2.- С. 206.
406. Житие преподобного Евфросина Псковского (первоначальная редакция).- С. 11-14.
407. ПЛ 2.- С. 206.
408. Там же.- С. 165.
409. Там же.
410. Там же.- С. 166.
411. Там же.- С. 166.
412. Там же.
413. Там же.- С. 168.
414. Там же.
415. Там же.- С. 169.
416. Там же.- С. 224.
417. Янин В.Л. Очерки комплексного источниковедения. Средневековый Новгород. Учебн. пособ.- М., 1977.- С. 148.
418. ПЛ 2.- С. 44.
419. РИБ.- Т. 6.- N 55.- Стб. 475.
420. Там же.- N 54.- Стб. 473.
421. Там же.- N 56.- Стб. 481-482.
422. Там же.- N 58.- Стб. 491.
423. Янин В.Л. Указ. соч.- С. 144-146; Хорошев А.С. Церковь в социально-политической системе Новгородской феодальной республики.- С. 199-120.
424. Никитский А.И. Очерк внутренней истории церкви в Пскове.- С. 49; Ключевский В.О. Псковские споры.- С. 302.
425. ПЛ 2.- С. 134.
426. ПЛ 1.- С. 44.
427. Там же.- С. 46.
428. РИБ.- Т. 6.- N 90.- Стб. 674-675.
429. ПЛ 2.- С. 68.
430. Житие преподобного Евфросина Псковского (первоначальная редакция) // Памятники древней письменности и искусства.- Спб., 1909.- Т. 173.- С. 8.
431. Повесть о Евфросине Псковском // Памятники старинной русской письменности.- Спб.. 1864.- Вып. 4.- С. 69.
432. Административно-территориальное деление Псковской области.- Т. 2.- С. 70-71.
433. Повесть о Евфросине Псковском.- С. 69.
434. Серебрянский Н.И. Очерки по истории псковского монашества.- Приложение.- N 1.- С. 508.
435. РИБ.- Т. 6.- N 48.- Стб. 416-418.
436. Житие преподобного Евфросина Псковского.- С. 11.
437. Там же.- С. 11.
438. Там же.
439. РИБ.- Т. 6.- N 51.- Стб. 427.
440. Там же.- Стб. 427-428.
441. Там же.- Стб. 437-438.
442. Житие преподобного Евфросина Псковского.- С. 14.
443. Там же.- С. 34.
444. Там же.- С. 34-35.
445. Там же.- С. 37.
446. Там же.
447. Там же.- С. 44.
448. Там же.- С. 44-45.
449. РИБ.- Т. 6.- N 48.- Стб. 408.
450. Там же.- С. 54.
451. Там же.- С. 64.
452. РИБ.- Т. 6.- N 24.- Стб. 205-206.
453. Там же.- N 28.- Стб. 233-236.
454. Там же.- N 24.- Стб .205-210.
455. Там же.- Стб. 206,209.
456. Там же.- Стб. 207.
457. Там же.- Стб. 206.
458. Там же.
459. Там же.- Стб. 209-210.
460. Там же.- Стб. 208-209.
461. Борисов Н.С. Русская церковь в политической борьбе XIY-XY вв.- С. 87-96.
462. РИБ.- Т. 6.- N 46.- Стб. 391-400.
463. Там же.- Стб. 393.
464. Там же.- Стб. 397-398.
465. Там же.- Стб. 398.
466. Там же.- Стб. 395-396.
467. Там же.- N 24.- Стб. 210.
468. ПЛ 2.- С. 86.
469. Там же.- С. 100.
470. РИБ.- Т. 6.- N 45.- Стб. 392.
471. Там же.- Стб. 389-390.
472. Там же.- N 47.- Стб. 401-402.
473. Там же.- N 45.- Стб. 390.
474. Там же.- Стб. 389.
475. Там же.- Стб. 390.
476. Повесть о Евфросине Псковском.- С. 99.
477. Серебрянский Н.И. Указ. соч.- С. 147.
478. Там же.- Приложение.- N 1.- С. 509.
479. Марасинова Л.М. Новые псковские грамоты.- N 23.- С. 61-62.
480. Повесть о Евфросине Псковском.- С. 69.
481. Серебрянский Н.И. Указ. соч.- Приложение.- N 1.- С. 508-510.
482. Житие преподобного Евфросина Псковского.- С. 13-14.
483. ААЭ.- Т. 1.- С. 83.
484. Серебрянский Н.И. Указ. соч.- Приложение.- N 1.- С. 542.
485. Там же.
486. Житие преподобного Евфросина Псковского.- С. 49-51.
487. Серебрянский Н.И. Указ.соч.- Приложение.- N 1.- С. 523.
488. Там же.- С. 526.
489. Евгений митр.(Болховитинов). Прибавление.- N 10.- С. 83.
490. Серебрянский Н.И. Указ. соч.- Приложение.- N 1.- С. 513-514.
491. ААЭ.- Т. 1.- N 108.- С. 83.
492. Серебрянский Н.И.- Указ. соч.- С. 270-292.
493. Повесть о Евфросине.- С. 74-75.
494. Закурина Т.Ю. Неизвестная каменная постройка XY в. в Мирожском монастыре // Археология и история Пскова и Псковской земли. 1992. Материалы семинара.- Псков, 1992.- С. 8-12; Закурина Т.Ю., Круглова Т.В. Новые данные по истопии Спасо-Мирожского монастыря // Земля Псковская, древняя и современная. Тезисы докладов к научно-практической конференции.- Псков, 1994.- С.52-55.
495. ПЛ 1.- С. 100-101.
496. Серебрянский Н.И. Указ. соч.- С. 43-44.
497. ДАИ.- Т. 1.- С. 36.
498. ПЛ 1.- С. 109
499. Там же.- С. 112.
500. АИ.- Т. 5.- N 122.- С. 200.
501. Там же.- С. 201.
502. Там же.- N 172.- С. 300-303.
503. Полное собрание законов Российской империи.- Спб., 1830.- Т. 1.- N 6303.
504. АИ.- Т. 5.- N 172.- С. 302.
505. Там же.- N 122.- С. 200.
506. Там же.- N 172.- С. 301.
507. Масленникова Н.Н. Псковская земля.- С. 98.
508. Суворов Н.С. Псковское церковное землевладение в XYI и XYII вв. // ЖМНП.- 1907.- N 4.- С. 334.
509. Соболевский А. Очерки по истории русского языка.- Киев, 1884.- Ч. 1.- N 2.- С. 122.
510. ПЛ 1.- С. 26.
511. Там же.- С. 38.
512. Соболевский А. Указ. соч.- С. 127.
513. ПЛ 2.- С. 30,108.
514. Соболевский А. Указ. соч.- С. 130-131.
515. Некрасов А.И. Древний Псков и его художественная жизнь.- М., 1923.- С. 65.
516. ПЛ 2.- С. 110.
517. ПЛ 1.- С. 71.
518. Бетин Л.В. Псковская миниатюра 1463 г. и проблемы истории псковской живописи середины XY в. // Древнерусское искусство. Рукописная книга.- М., 1972.- С. 196.
519. ПЛ 2.- С. 120.
520. ПЛ 1.- С. 86; ПЛ 2.- С. 252.
521. ОР гбл.- Ф. 304.- N 370.- Л. 354об.
522. Князев А. Указатель достопамятностей города Пскова.- М., 1858.- С. 10.
523. Там же.- С. 23-25.
524. Соболевский А. Указ. соч.- С. 138-139.
525. Марасинова Л.М. Указ. соч.- С. 53-57,58-60.
526. ПЛ 2.- С. 120.
527. ГВНП.- N 347.- С. 332.
528. Книга посольская Метрики Великого княжества Литовского.- С. 163.
529. ПЛ 2.- С. 120.
530. ПЛ 1.- С. 71.
531. ПЛ 2.- С. 52,151.
532. Бетин Л.В. Указ. соч.- С. 196.
533. ПЛ 2.- Сс. 168,169,171,174,192,196,199.
534. ПЛ 2.- С. 110.
535. ГВНП.- N 340.- С. 326-328.
536. Марасинова Л.М. Указ. соч.- Сс. 53,59-60.
537. ПРП.- Т. 2.- Ст. 68.- С. 295.
538. Марасинова Л.М. Указ. соч.- С. 58.
539. Там же.- С. 58.
540. Там же.- С. 60.
541. Там же.- С. 58.
542. Суворов Н.С. Указ. соч.- С. 334.
543. ГВНП.- N 340.- С. 326-328.
544. ПРП.- Т. 2.- С. 295.
545. Марасинова Л.М. Указ. соч.- С. 81.
546. Записки Отделения Русской и Славянской археологии Императорского Археологического общества.- Спб., 1851.- Т. 1.- Отд. 3.- С. 1-3.
547. Кафенгауз Б.Б. Древний Псков. очерки по истории феодальной республики.- С. 23-24.
548. Записки Отделения Русской и Славянской археологии.- С. 1-3.
549. Там же.- С. 1-3.
550. Там же.
551. Там же.
552. ПЛ 1.- С. 71.
553. ПЛ 2.- С. 110.
554. Записки Отделения Русской и Славянской археологии.- С. 1-3.
555. Там же.
556. Марасинова Л.М. Указ. соч.- С. 141-142.
557. Записки Отделения Русской и Славянской археологии.- С. 2.
558. Административно- территориальное деление Псковской области.- Кн. 2.- С. 144-145.
559. РИБ.- Т. 6.- N 45.- Стб. 391.