Псков – один из древнейших русских городов, неразрывно связанных с главнейшими событиями отечественной истории. До сих пор неизвестно, в каком году была заложена Псковская крепость, но самые первые строения могли здесь появиться ещё в X веке.
Очерк истории Псковской епархии накануне октябрьского переворота и в период гонений (Псковский синодик. 2005)
Опубликовано 31 октября 2014 г.
На протяжении более трех столетий название кафедры несколько раз менялось: в 1589 - 1615 гг. епархию возглавляли епископы Псковские и Изборские, в 1616 - 1681 гг. - архиепископы Псковские и Изборские, в 1681 - 1717 гг. - митрополиты Псковские и Изборские, в 1718 - 1798 гг. - епископы Псковские и Нарвские, в 1798 - 1836 гг. - архиепископы Псковские, Лифляндские и Курляндские. В 1836 г. было учреждено Рижское викариатство, преобразованное в 1849 г. в самостоятельную кафедру. С 1849 по 1858 гг. Рижский архиепископ одновременно управлял Псковской епархией. Архиереи, занимавшие Псковскую кафедру с 1858 г., получили название «Псковских и Порховских».
Всего Псковской епархией управляло со времени ее основания до 1914 г. 12 епископов, 18 архиепископов и 3 митрополита 1.
Псковские архиереи внесли большой вклад в развитие церковной и культурной жизни России. Первым епископом на вновь образовавшейся кафедре в апреле 1589 г. стал Мисаил. Второй епископ - Геннадий (1595 - 1609) участвовал в Земском соборе при избрании на царство Бориса Годунова и установил ежегодный крестный ход из Псково-Печерского монастыря в Псков в память избавления от нашествия Стефана Батория. Архиепископ Псковский и Изборский Иоасаф (1627 - 1634) впоследствии стал Святейшим Патриархом Всероссийским. Архиепископ Арсений (1627 - 1634) участвовал в суде над Патриархом Никоном. Епископ Феофан (Прокопович) (1718 - 1725) был сподвижником Петра I, видным государственным деятелем, писателем. При управлении архиепископа Псковского и Нарвского Стефана (Калиновского) (1739 - 1745) было построено каменное здание Духовной семинарии в Пскове, основанной в 1725 - 1733 гг.
Краткий обзор Псковской епархии до революции
Псковская епархия была учреждена вместе с установлением Патриаршества в Русском государстве - в 1589 г. До этого времени она входила в состав Новгородской епархии. В 1589 г. к ней принадлежали Псковский, Островский, Опочецкий, Пусторжевский и Гдовский уезды. Великие Луки, Холм и Порхов оставались в Новгородской епархии, а Торопец - в Смоленской.
На протяжении более трех столетий название кафедры несколько раз менялось: в 1589 - 1615 гг. епархию возглавляли епископы Псковские и Изборские, в 1616 - 1681 гг. - архиепископы Псковские и Изборские, в 1681 - 1717 гг. - митрополиты Псковские и Изборские, в 1718 - 1798 гг. - епископы Псковские и Нарвские, в 1798 - 1836 гг. - архиепископы Псковские, Лифляндские и Курляндские. В 1836 г. было учреждено Рижское викариатство, преобразованное в 1849 г. в самостоятельную кафедру. С 1849 по 1858 гг. Рижский архиепископ одновременно управлял Псковской епархией. Архиереи, занимавшие Псковскую кафедру с 1858 г., получили название «Псковских и Порховских».
Всего Псковской епархией управляло со времени ее основания до 1914 г. 12 епископов, 18 архиепископов и 3 митрополита 1.
Псковские архиереи внесли большой вклад в развитие церковной и культурной жизни России. Первым епископом на вновь образовавшейся кафедре в апреле 1589 г. стал Мисаил. Второй епископ - Геннадий (1595 - 1609) участвовал в Земском соборе при избрании на царство Бориса Годунова и установил ежегодный крестный ход из Псково-Печерского монастыря в Псков в память избавления от нашествия Стефана Батория. Архиепископ Псковский и Изборский Иоасаф (1627 - 1634) впоследствии стал Святейшим Патриархом Всероссийским. Архиепископ Арсений (1627 - 1634) участвовал в суде над Патриархом Никоном. Епископ Феофан (Прокопович) (1718 - 1725) был сподвижником Петра I, видным государственным деятелем, писателем. При управлении архиепископа Псковского и Нарвского Стефана (Калиновского) (1739 - 1745) было построено каменное здание Духовной семинарии в Пскове, основанной в 1725 - 1733 гг.
Высокообразованный епископ Псковский и Порховский Симон (Тодорский) (1745 - 1753) еще до восшествия на Псковскую кафедру был учителем наследника престола Петра III и его супруги Екатерины (будущей Екатерины Великой). Он собрал прекрасную библиотеку, занимался научными исследованиями. Архиепископ Псковский и Нарвский Евгений (Болховитинов) (1816 - 1822), впоследствии митрополит Киевский, ученый, богослов, в результате многолетней работы написал «Историю княжества Псковского», «Летопись древнего славяно-русского княжеского города Изборска», «Словарь светских писателей» и многие другие труды. Епископы Феогност (Лебедев) (1862 - 1869), Павел (Доброхотов) (1869 - 1882), Нафанаил (Соборов) (1882 - 1885) внесли большой вклад в развитие духовных училищ и церковноприходских школ. Под председательством епископа Гермогена (Добронравова) в 1886 г. было создано просветительское Кирилло-Мефодиевское Братство. При епископе Антонине (Державине) (1893 - 1902) стали устраиваться благочиннические библиотеки, библиотеки при церквах и читальные залы, проводились публичные вне-богослужебные чтения на богословские, философские, исторические и литературные темы2.
В 1903 - 1910 гг. Псковскую кафедру возглавлял один из выдающихся деятелей Русской Православной Церкви, бывший ректор Московской Духовной академии, доктор церковной истории, председатель учебного комитета Святейшего Синода, член Государственного Совета архиепископ Арсений (Стадницкий) (1862 - 1936). Это был 19-й по счету архиепископ на Псковской кафедре и 34-й управляющий епархией в предреволюционный период. В 1905 г. им была открыта псаломщическая школа, получившая название Арсениевская, организован в 1908 г. Церковно-археологический Комитет, музей церковных древностей. С его именем связаны и многие другие полезные начинания3.
В 1903 - 1910 гг. Псковскую кафедру возглавлял один из выдающихся деятелей Русской Православной Церкви, бывший ректор Московской Духовной академии, доктор церковной истории, председатель учебного комитета Святейшего Синода, член Государственного Совета архиепископ Арсений (Стадницкий) (1862 - 1936). Это был 19-й по счету архиепископ на Псковской кафедре и 34-й управляющий епархией в предреволюционный период. В 1905 г. им была открыта псаломщическая школа, получившая название Арсениевская, организован в 1908 г. Церковно-археологический Комитет, музей церковных древностей. С его именем связаны и многие другие полезные начинания3.
В период правления Псковской епархией архиепископа Алексия (Молчанова) (1910 - 1912) был создан епархиальный Комитет трезвости, объединивший мелкие общества, основанные в конце XIX - начале XX веков. Епископ Алексий возобновил и возглавил пастырские собрания псковского духовенства, усилил антисектантскую деятельность.
Уже в 1911 г. Братство Кирилла Мефодия открыло в разных уездах губернии десять противосектантских библиотек. Число миссионерских кружков в епархии увеличилось с 14 до 21 4.
При епископе Евсевии (Гроздове) (1912 - 1919) в Великих Луках в 1915 г. было построено новое здание Духовного училища с интернатом для учащихся.
В начале XX в. границы территории Псковской епархии совпадали с административными границами Псковской губернии. Епископ Псковский и Порховский являлся самостоятельным епархиальным архиереем, подчиненным Святейшему Синоду. Под руководством архиерея управление Псковской епархией осуществляла Духовная Консистория, созданная в соответствии с Духовным Регламентом 1721 г. сначала как дикастерия. С 9 июля 1744 г. члены Консистории утверждались Синодом по представлению архиерея из числа наиболее авторитетных священнослужителей. Так, например, по данным "Памятной книжки Псковской губернии на 1913 - 1914 год", в состав членов Духовной Консистории входили настоятели: кафедрального Свято-Троицкого собора прот. Михаил Ипполитович Лавровский, Ново-Вознесенской церкви прот. Василий Диомидович Смиречанский, Николаевской (со Усохи) церкви прот. Павел Тимофеевич Кустов, священник Феодор Васильевич Колобов, сверхштатный член, прот. Старо-Вознесенского женского монас¬тыря Александр Семенович Иеропольский. Должности секретаря, столоначальников, казначея и смотрителя здания, архивариуса и регистратора занимали чиновники в ранге коллежского асессора.
При епископе Евсевии (Гроздове) (1912 - 1919) в Великих Луках в 1915 г. было построено новое здание Духовного училища с интернатом для учащихся.
В начале XX в. границы территории Псковской епархии совпадали с административными границами Псковской губернии. Епископ Псковский и Порховский являлся самостоятельным епархиальным архиереем, подчиненным Святейшему Синоду. Под руководством архиерея управление Псковской епархией осуществляла Духовная Консистория, созданная в соответствии с Духовным Регламентом 1721 г. сначала как дикастерия. С 9 июля 1744 г. члены Консистории утверждались Синодом по представлению архиерея из числа наиболее авторитетных священнослужителей. Так, например, по данным "Памятной книжки Псковской губернии на 1913 - 1914 год", в состав членов Духовной Консистории входили настоятели: кафедрального Свято-Троицкого собора прот. Михаил Ипполитович Лавровский, Ново-Вознесенской церкви прот. Василий Диомидович Смиречанский, Николаевской (со Усохи) церкви прот. Павел Тимофеевич Кустов, священник Феодор Васильевич Колобов, сверхштатный член, прот. Старо-Вознесенского женского монас¬тыря Александр Семенович Иеропольский. Должности секретаря, столоначальников, казначея и смотрителя здания, архивариуса и регистратора занимали чиновники в ранге коллежского асессора.
Епархия делилась на 38 благочиннических округов. В каждом из 8 уездов было по 4 - 6 округов. Общее число погостов и городских церквей достигало 554. Действовало 969 часовен5. По данным вышеназванной «Памятной книжки», в церквах служило 29 протоиереев, в т. ч. - 12 в Пскове, 466 священников, 158 диаконов, 424 псаломщика. Всего в епархии насчитывалось 1070 священно и церковнослужителей. (См. табл. № 1, № 2).
Перечень благотворительных учреждений на территории Псковской епархии
Город Псков:
Псковское местное Управление Российского Общества Красного Креста.
Алексиевская Община сестер милосердия Российского общества Красного Креста.
Епархиальная Ильинская Община сестер милосердия.
Женское благотворительное общество Святой Марии.
Попечительное общество о Псковском Доме Трудолюбия.
Братство во имя св. благоверного Великого князя Александра Невского.
Городская богадельня с сиротским отделением.
Общество вспомоществования нуждающимся ученикам Псковского землемерного училища.
Общество вспомоществования нуждающимся ученикам в Реальном училище.
Общество вспомоществования Псковской Мариинской женской гимназии.
Общество вспомоществования нуждающимся воспитанникам частной гимназии Л. А. Александровой.
Общество вспомоществования учащимся в мужской губернской гимназии.
Общество попечения об острозаразных больных детях г. Пскова.
Епархиальное попечительство о бедных духовного звания.
Псковское местное Управление Российского Общества Красного Креста.
Алексиевская Община сестер милосердия Российского общества Красного Креста.
Епархиальная Ильинская Община сестер милосердия.
Женское благотворительное общество Святой Марии.
Попечительное общество о Псковском Доме Трудолюбия.
Братство во имя св. благоверного Великого князя Александра Невского.
Городская богадельня с сиротским отделением.
Общество вспомоществования нуждающимся ученикам Псковского землемерного училища.
Общество вспомоществования нуждающимся ученикам в Реальном училище.
Общество вспомоществования Псковской Мариинской женской гимназии.
Общество вспомоществования нуждающимся воспитанникам частной гимназии Л. А. Александровой.
Общество вспомоществования учащимся в мужской губернской гимназии.
Общество попечения об острозаразных больных детях г. Пскова.
Епархиальное попечительство о бедных духовного звания.
Город Остров:
Казанское общество трезвости.
Казанское общество трезвости.
Кружок трудовой помощи.
Местное общество вспомоществования нуждающимся ученицам Александровской женской гимназии.
Местное общество вспомоществования нуждающимся ученицам Александровской женской гимназии.
Город Новоржев:
Благотворительное общество при земской управе. Общество вспомоществования нуждающимся учащимся женской прогимназии и городского училища.
Благотворительное общество при земской управе. Общество вспомоществования нуждающимся учащимся женской прогимназии и городского училища.
Город Великие Луки:
Община сестер милосердия.
Комитет Российского Общества Красного Креста. Попечительное общество о доме трудолюбия. Приют «Ясли».
Община сестер милосердия.
Комитет Российского Общества Красного Креста. Попечительное общество о доме трудолюбия. Приют «Ясли».
Город Торопец:
Детский приют св. Ольги.
Попечительное Общество при Доме Трудолюбия.
Детский приют св. Ольги.
Попечительное Общество при Доме Трудолюбия.
Странноприимный дом Нефедьева.
Общество вспомоществования нуждающимся воспитанникам Торопецкого Реального училища.
Город Холм:
Холмское общество трудовой помощи.
Холмское общество трудовой помощи.
Попечительный комитет богадельни Бабарыкина.
Город Порхов
Благотворительное общество помощи бедным ученикам г. Порхова.
Правление попечительского общества о Доме Трудолюбия.
Благотворительное общество помощи бедным ученикам г. Порхова.
Правление попечительского общества о Доме Трудолюбия.
Важное место в приходской жизни Псковской епархии занимала благотворительная деятельность. В Пскове действовали епархиальное попечительство о бедных духовного звания, располагавшееся в здании Духовной Консистории, епархиальная Ильинская община сестер милосердия, 39 богаделен и 4 больницы. В «Памятной книжке Псковской губернии на 1895 г.» сообщается, что богадельни были учреждены при погостах Черском, Виделебье, Мелетове, Полонске, в которых общее число призреваемых мужчин и женщин составляло 43 человека, действовала богадельня на 12 человек в п. Ясно Порховского уезда8. Участвовала Псковская епархия и в организации празднования 100-летия со дня рождения А. С. Пушкина в 1899 г. в Святых Горах и Михайловском.
Псковское духовенство проявляло особую заботу о трезвом образе жизни народа. «Псковские епархиальные ведомости» (№ 20, 1895 г.) сообщали, что в погосте Бежаницы местный священник о. Василий Триумфов, по примеру протоиерея Иоанна Кронштадтского, организовал первое в губернии общество трезвости. При нем была открыта чайная на средства известных в крае помещиков: В. Д. Философова, Д. А. Философова, полковника Крыжановского, барона Розена, генерала Бибикова, которые стали почетными членами общества трезвости. В журнале отмечалось, что о. Василий каждое воскресенье проводит в чайной внебогослужебные беседы религиозно-нравственного содержания. «Здесь же находятся книжки и брошюрки... по отделу сельского хозяйства, которые грамотные обыкновенно читают в чайной, а некоторые берут и на дом.... С материальной стороны чайная тоже важна, потому что чайные продукты в ней доброкачественные и дешевле, чем в частных торговых заведениях».
В середине 90-х годов было учреждено общество трезвости в честь святителя Николая Чудотворца при Знаменской церкви погоста Торопатца Холмского уезда. В 1900 г. его председателем был священник Александр Лучанский.
В Холмском уезде священник Николай Колиберский учредил общество трезвости при Троицкой церкви погоста Данькова в честь святителя Феодосия Черниговского.
Псковское духовенство проявляло особую заботу о трезвом образе жизни народа. «Псковские епархиальные ведомости» (№ 20, 1895 г.) сообщали, что в погосте Бежаницы местный священник о. Василий Триумфов, по примеру протоиерея Иоанна Кронштадтского, организовал первое в губернии общество трезвости. При нем была открыта чайная на средства известных в крае помещиков: В. Д. Философова, Д. А. Философова, полковника Крыжановского, барона Розена, генерала Бибикова, которые стали почетными членами общества трезвости. В журнале отмечалось, что о. Василий каждое воскресенье проводит в чайной внебогослужебные беседы религиозно-нравственного содержания. «Здесь же находятся книжки и брошюрки... по отделу сельского хозяйства, которые грамотные обыкновенно читают в чайной, а некоторые берут и на дом.... С материальной стороны чайная тоже важна, потому что чайные продукты в ней доброкачественные и дешевле, чем в частных торговых заведениях».
В середине 90-х годов было учреждено общество трезвости в честь святителя Николая Чудотворца при Знаменской церкви погоста Торопатца Холмского уезда. В 1900 г. его председателем был священник Александр Лучанский.
В Холмском уезде священник Николай Колиберский учредил общество трезвости при Троицкой церкви погоста Данькова в честь святителя Феодосия Черниговского.
7 октября 1901 г. при Благовещенском соборе города Порхова было открыто общество трезвости и воздержания от сквернословия - тоже во имя святителя Феодосия Черниговского. Его Почетным членом стал протоиерей Иоанн Кронштадтский9.
В декабре 1912 г. петербургский журнал «Трезвая жизнь» рассказывал, что в Острове отметило свое 10-летие Казанское общество трезвости, инициатором создания которого и руководителем являлся протоиерей Спасо-Казанского монастыря Владимир Панов. Общество открыло свою библиотеку для населения, устраивало беседы и чтения. С целью пропаганды трезвого образа жизни проводились и специальные уроки в Казанской школе, где о. Владимир Панов был законоучителем. В городе и уезде действовало 4 отделения общества, число трезвенников достигло 700 человек10.
При Никольской церкви Порховского уезда было образовано общество из 70 человек, члены которого отказывались от спиртного, табака, сквернословия и азартных игр. Псковские архиереи благословляли такие начинания11.
После создания епископом Алексием (Молчановым) Епархиального комитета трезвости специальной комиссией съезда благочинных был выработан примерный Устав общества трезвости, в задачи которого входила борьба с пьянством, искоренение тайной продажи вина, устройство народных антиалкогольных чтений12.
Указом Святейшего синода от 20 июня 1914 г. духовенству предписывалось организовать в каждом приходе попечительский совет из прихожан при непременном участии священника и церковного старосты. Как правило, в создававшиеся советы входили земские начальники и уездные земские гласные. Наиболее интенсивно образование советов пошло после начала Первой мировой войны 1 августа 1914 г. Уже в октябре существовало 379 попечительских советов13.
«Псковские епархиальные ведомости» (№ 3, 1915) сообщали, что к концу 1914 г. из 403 самостоятельных церквей епархии попечительные советы образованы при 400 церквах. Ими собрано пожертвований 3361 руб. 16 коп., 892 четверти ржи, 37 мер картофеля, 2 пуда 15 фунтов шерсти. Советами выдано пособий 549 семействам (мужчины из которых были призваны в действующую армию) около 1900 руб., 37 четвертей ржи, 9 четвертей картофеля, доставлялись дрова, сено, 125 дерев строевого леса. «Особенно плодотворна, - отмечалось в журнале, - деятельность попечительского Совета при церкви железнодорожной станции Ново-Сокольники, под председательством о. Евгения Троицкого, которым в течение октября-декабря 1914 г. собрано 867 руб. 25 коп., большое количество холста для изготовления белья для воинов. 450 рублей Совет препроводил на содержание 10 кроватей для больных и раненых воинов при железнодорожном госпитале14.
Большую помощь в годы войны приходские священники оказывали уездным Временным комитетам Российского общества Красного Креста. Так, 11 декабря 1914 г. Опочецкий комитет отправил со своим уполномоченным - священником погоста Жадро о. Иоанном Загорским от имени русского населения г. Опочки и Опочецкого уезда второй транзит пожертвований весом более 339 пудов примерно на 4200 руб. в район боевых действий, в т. ч. полушубки, табак, махорку, более 142 пудов сала, сахар, сухари, пряники, баранки, конверты, бумагу, карандаши и др.15
Многие представители духовенства содействовали развитию крестьянских хозяйств, и являлись активными участниками кооперативного движения. В 1912 - 1913 гг. в составе 80 правлений кредитных и ссудо-сберегательных товариществ Псковской губернии священнослужители составляли более 7%. В Хлавицком кредитном товариществе Холмского уезда священник Николай Сперанский являлся председателем правления. В Великолукском уезде у истоков Липецкого кредитного товарищества, открытого в феврале 1915 г., стояли священник Николай Князев и диакон Василий Серебреницкий. До приезда в Липец о. Василий Серебреницкий, будучи диаконом Ново-Покровского погоста Торопецкого уезда, являлся председателем правления Герасимовского кредитного товарищества. Опытный кооператор, он образцово организовал работу вновь созданного товарищества. По результатам ревизии, проведенной в марте 1917 г., инспектор мелкого кредита в своем докладе отмечал: «Молодое товарищество крепнет и развивается: растет баланс, увеличивается число членов. Население относится с большим доверием к товариществу, и вклады притекают в большом количестве. Управление товарищества в большинстве состоит из крестьян, работающих под руководством председателя Правления диакона Серебреницкого, который с большим интересом и любовью относится к своим обязанностям. Счетоводство и делопроизводство то¬варищества ведется хорошо»16. В состав правления Пажеревицкого общества сельского хозяйства Порховского уезда входил священник Александр Ткаченко, а священник Александр Белявский (погост Миролюбы Великолукского уезда) был активным деятелем Миролюбского сельскохо¬зяйственного общества17.
В конце 1916 г. Святейший Синод официально разрешил священнослужителям участвовать в потребительских обществах. Накануне Февральской революции во всех уездах Псковской губернии (без Псковского и Островского) имелось 259 сельских приходов, в которых действовало 117 учреждений потребкооперации. В Опочецком уезде священник Иоанн Никольский организовал Велейское потребительское общество; священник Александр Головин - Полянское; в Холмском - священник Павел Орлов - Ратновское; в Псков¬ском - священник Владимир Беллавин - Лисейское18.
Особое место в жизни епархии, как и во всей Русской Православной Церкви, занимали монастыри. Люди находили в них утешение в дни испытаний, искали помощь и духовное руководство. По преданию, первый монастырь возник на Псковской земле при святой равноапостольной княгине Ольге - в Выбутах была построена церковь, а в с. Петровском - монастырь. Позднее в разные периоды истории появилось несколько десятков монастырей, среди которых мужские: Спасо-Мирожский, Псково-Печерский, Снетогорский, Великолукский Троице-Сергиев, Святогорский, Спасо-Елеазаровский, Иоанно-Богословский Крыпецкий, Предтеченский Торопецкий, Никандрова пустынь; женские: Старо-Вознесенский, Иоанно-Предтеченский, Ильинский в Пскове, Марии Магдалины в Порхове, Вознесенский в Великих Луках, Спасо-Казанский в Острове и др.
Открывались пригородные обители и пустыни в Гдове, Изборске, Велье, Себеже, Опочке; а также сельские: Любятовская, Феофилова Успенская пустынь в 65 верстах от Порхова, Зарезницкая под Изборском и др.
В Русской Православной Церкви почитаются святые, вышедшие из Псковских монастырей: преподобномученики Авраамий и Василий Мирожские, Иоасаф Снетогорский, преподобные Ефросин и Серапион Спасо-Елеазаровские, Савва и Корнилий Крыпецкие, Онуфрий Мальский, Досифей Верхнеостровский, Никандр пустынножитель, Иона, Марк, Лазарь, Корнилий, Васса, Симеон Псково-Печерские и многие другие.
Большую помощь в годы войны приходские священники оказывали уездным Временным комитетам Российского общества Красного Креста. Так, 11 декабря 1914 г. Опочецкий комитет отправил со своим уполномоченным - священником погоста Жадро о. Иоанном Загорским от имени русского населения г. Опочки и Опочецкого уезда второй транзит пожертвований весом более 339 пудов примерно на 4200 руб. в район боевых действий, в т. ч. полушубки, табак, махорку, более 142 пудов сала, сахар, сухари, пряники, баранки, конверты, бумагу, карандаши и др.15
Многие представители духовенства содействовали развитию крестьянских хозяйств, и являлись активными участниками кооперативного движения. В 1912 - 1913 гг. в составе 80 правлений кредитных и ссудо-сберегательных товариществ Псковской губернии священнослужители составляли более 7%. В Хлавицком кредитном товариществе Холмского уезда священник Николай Сперанский являлся председателем правления. В Великолукском уезде у истоков Липецкого кредитного товарищества, открытого в феврале 1915 г., стояли священник Николай Князев и диакон Василий Серебреницкий. До приезда в Липец о. Василий Серебреницкий, будучи диаконом Ново-Покровского погоста Торопецкого уезда, являлся председателем правления Герасимовского кредитного товарищества. Опытный кооператор, он образцово организовал работу вновь созданного товарищества. По результатам ревизии, проведенной в марте 1917 г., инспектор мелкого кредита в своем докладе отмечал: «Молодое товарищество крепнет и развивается: растет баланс, увеличивается число членов. Население относится с большим доверием к товариществу, и вклады притекают в большом количестве. Управление товарищества в большинстве состоит из крестьян, работающих под руководством председателя Правления диакона Серебреницкого, который с большим интересом и любовью относится к своим обязанностям. Счетоводство и делопроизводство то¬варищества ведется хорошо»16. В состав правления Пажеревицкого общества сельского хозяйства Порховского уезда входил священник Александр Ткаченко, а священник Александр Белявский (погост Миролюбы Великолукского уезда) был активным деятелем Миролюбского сельскохо¬зяйственного общества17.
В конце 1916 г. Святейший Синод официально разрешил священнослужителям участвовать в потребительских обществах. Накануне Февральской революции во всех уездах Псковской губернии (без Псковского и Островского) имелось 259 сельских приходов, в которых действовало 117 учреждений потребкооперации. В Опочецком уезде священник Иоанн Никольский организовал Велейское потребительское общество; священник Александр Головин - Полянское; в Холмском - священник Павел Орлов - Ратновское; в Псков¬ском - священник Владимир Беллавин - Лисейское18.
Особое место в жизни епархии, как и во всей Русской Православной Церкви, занимали монастыри. Люди находили в них утешение в дни испытаний, искали помощь и духовное руководство. По преданию, первый монастырь возник на Псковской земле при святой равноапостольной княгине Ольге - в Выбутах была построена церковь, а в с. Петровском - монастырь. Позднее в разные периоды истории появилось несколько десятков монастырей, среди которых мужские: Спасо-Мирожский, Псково-Печерский, Снетогорский, Великолукский Троице-Сергиев, Святогорский, Спасо-Елеазаровский, Иоанно-Богословский Крыпецкий, Предтеченский Торопецкий, Никандрова пустынь; женские: Старо-Вознесенский, Иоанно-Предтеченский, Ильинский в Пскове, Марии Магдалины в Порхове, Вознесенский в Великих Луках, Спасо-Казанский в Острове и др.
Открывались пригородные обители и пустыни в Гдове, Изборске, Велье, Себеже, Опочке; а также сельские: Любятовская, Феофилова Успенская пустынь в 65 верстах от Порхова, Зарезницкая под Изборском и др.
В Русской Православной Церкви почитаются святые, вышедшие из Псковских монастырей: преподобномученики Авраамий и Василий Мирожские, Иоасаф Снетогорский, преподобные Ефросин и Серапион Спасо-Елеазаровские, Савва и Корнилий Крыпецкие, Онуфрий Мальский, Досифей Верхнеостровский, Никандр пустынножитель, Иона, Марк, Лазарь, Корнилий, Васса, Симеон Псково-Печерские и многие другие.
К началу XX века большинство монастырей было упразднено. Снетогорский Рождества Богородицы мужской монастырь, основанный в конце XIII в., в 1804 г. был обращен в загородный архиерейский дом. Монастырская жизнь продолжалась в 14-ти монастырях, в т. ч. в шести Псковоградских. Четыре из них являлись мужскими: Псково-Печерский первоклассный - с конца XV в. (28 рясофорных монахов, 25 послушников и 22 рабочих), Спасо-Елеазаровский второклассный (38 мантийных и рясофорных монахов, 29 рясофорных послушников, 16 послушников), Спасо-Мирожский третьеклассный - с XII в. (9 рясофорных монахов) и Крыпецкий - с конца XV в. (10 рясофорных монахов). Два монастыря были женскими: Иоанно-Предтеченский второклассный - с 1243 г. (27 рясофорных монахинь, 47 рясофорных послушниц, 32 послушницы белицы) и Старо-Вознесенский второклассный - с XV в. (42 рясофорных монахини, 49 рясофорных послушниц, 36 сверхштатных послушниц белиц). В Великих Луках действовало 2 монастыря: Троице-Сергиев мужской третьеклассный - с конца XVI в. (9 мантийных и рясофорных монахов), Вознесенский женский третьеклассный - с 1670 г. (38 мантийных монахинь, 80 рясофорных послушниц, 50 послушниц белиц, 10 призреваемых детей и 5 женщин пожилого возраста). В Опочецком уезде - Святогорский Свято-Успенский мужской второклассный монастырь - с 1569 г. (19 мантийных и рясофорных монахов), в Торопецком - Троице-Небин третьеклассный - с 1592 г. (7 монахов), в Порховском - Никандрова Благовещенская пустынь - с XVI в. - третьеклассный мужской монастырь (103 монаха), Ведриловский Покровский женский третьеклассный монастырь (6 мантийных монахинь, 12 рясофорных послушниц, 8 послушниц белиц), в Островском - Спасо-Казанский женский монастырь (8 мантийных монахинь, 18 рясофорных послушниц, 37 послушниц-белиц), в Холмском - Воронцовский Благовещенский женский монастырь (сведений о числе монашествующих нет).
Ныне входящие в Псковскую область Себежский и Невельский районы в предреволюционное время находились в составе Полоцкой епархии. В них действовало 2 монастыря: Вербиловско-Покровский нештатный женский монастырь, основанный около 1600 г. сначала как мужской, в 1896 г. преобразованный в женский, находился в Себежском уезде при Вербиловском озере; Спасо-Преображенский нештатный мужской монастырь в г. Невеле, учрежденный в 1682 г. на основе упраздненного Троицкого монастыря.
На территории Гдовского уезда, входившего в состав Санкт-Петербургской епархии, в с. Творожково в 60 верстах от Гдова в 1865 г. был основан Свято-Троицкий Творожковский нештатный женский монастырь. При обители существовали богадельня и приют для детей. Кроме того, в Гдовском уезде была Порецкая женская община, при которой действовала церковноприходская школа19.
Псковская епархия имела развитую систему духовного образования, представленную Духовной семинарией, открытой еще в 1733 г. Начало ей положила основанная епископом Псковским и Нарвским Рафаилом (Заборским) 15 октября 1725 г. архиерейская школа, которая сначала получила название Славяно-Российской. После открытия в 1733 г. архиепископом Варлаамом (Леницким) латинского класса, она стала называться Славяно-Латинской. В соответствии с Манифестом Императрицы Анны Ивановны от 17 марта 1730 г. в 1733 г. архиерейская школа была превращена в Духовную семинарию. Уже в 40 - 60-е годы XVIII в. в семинарии обучалось более 200 семинаристов20. По данным архиепископа Евгения (Болховитинова), в 1762 г. в Псковской епархии насчитывалось 205 церквей действующих и 16 праздных21, в которые выпускники семинарии распределялись в качестве священников, диаконов, псаломщиков. По мере создания системы приходских школ (училищ), позднее - церковноприходских, выпускники семинарии поступали на службу в них в качестве законоучителей.
С историей Псковской Духовной семинарии связана жизнь многих светильников Русской Православной Церкви. Святейший Патриарх Московский и всея Руси Тихон (Беллавин) (1865 - 1925) учился в ней в 1878 - 1884 гг., а после окончания в 1888 г. С.-Петербургской Духовной академии являлся преподавателем догматического, нравственного, основного богословия и французского языка в родной семинарии. Здесь 14 декабря 1891 г. он принял монашеский постриг с именем Тихон в честь свт. Тихона Задонского, а 22 декабря был рукоположен в иеромонаха. Определением Святейшего Синода от 12 - 17 марта 1892 г. иеромонах Тихон был назначен инспектором Холмской Духовной семинарии в город Люблин (ныне г. Хелм в Польше)22.
С историей Псковской Духовной семинарии связана жизнь многих светильников Русской Православной Церкви. Святейший Патриарх Московский и всея Руси Тихон (Беллавин) (1865 - 1925) учился в ней в 1878 - 1884 гг., а после окончания в 1888 г. С.-Петербургской Духовной академии являлся преподавателем догматического, нравственного, основного богословия и французского языка в родной семинарии. Здесь 14 декабря 1891 г. он принял монашеский постриг с именем Тихон в честь свт. Тихона Задонского, а 22 декабря был рукоположен в иеромонаха. Определением Святейшего Синода от 12 - 17 марта 1892 г. иеромонах Тихон был назначен инспектором Холмской Духовной семинарии в город Люблин (ныне г. Хелм в Польше)22.
В 1904 - 1906 годах иеромонах Алексий (Симанский) (1877 - 1970), впоследствии (1945 - 1970) Святейший Патриарх Московский и всея Руси, был назначен инспектором Псковской Духовной семинарии23. В 1905 г. он временно исполнял обязанности ректора семинарии до прибытия нового ректора, архимандрита Никодима (Кроткова).
В эти же годы (1904 - 1906) преподавателем гомилетики в семинарии был иеромонах Иувеналий (Масловский) (1878 - 1937), будущий священномученик. В течение четырех лет, с 1906 по 1910 годы, он управлял братией Спасо-Елеазаровой пустыни.
Ректором Псковской Духовной семинарии в 1904 г. являлся будущий новомученик архиепископ Борис (Шипулин). Будучи инспектором Курской Духовной семинарии, он был возведен в сан архимандрита и назначен ректором Псковской Духовной семинарии. В этой должности архимандрит Борис состоял в течение года.
Ректором Псковской Духовной семинарии в 1904 г. являлся будущий новомученик архиепископ Борис (Шипулин). Будучи инспектором Курской Духовной семинарии, он был возведен в сан архимандрита и назначен ректором Псковской Духовной семинарии. В этой должности архимандрит Борис состоял в течение года.
Ректором Псковской семинарии в течение двух последующих лет (1905 - 1907) являлся архимандрит Никодим (Кротков) (1868 - 1938), будущий священномученик. Он управлял семинарией в сложное для нее время - время студенческих волнений и беспорядков (1905 - 1906 учебный год дважды прерывался студенческими забастовками). Архимандриту Никодиму пришлось приложить много усилий, чтобы сохранить учебный процесс от бунтовщиков.
Еще одна выдающаяся личность, имеющая отношение к семинарии, - священномученик Герман (Ряшенцев) (1880 - 1937), родной брат епископа Варлаама (Ряшенцева), управлявшего Псковской епархией в 1923 - 1924 гг. Иеромонах Герман преподавал в семинарии Священное Писание в 1906 г., затем служил инспектором семинарии с 1907 по 1910 гг.
С 1914 г. ректором Духовной семинарии (последним перед ее закрытием) был протоиерей Александр Иванович Лепорский. Он же занимал пост председателя епархиального училищного Совета.
В число преподавателей входили известные в губернии и городе специалисты: основы догматического и нравственного богословия преподавал кандидат богословия, протоиерей Александр Сергеевич Ляпустин, литургику - протоиерей Михаил Ипполитович Лавровский (отец известного впоследствии историка, профессора МГУ В. М. Лавровского), французский язык - Альфред Августович Барбье, церковное пение - Михаил Федорович Гривский, немецкий язык - Эрнст Вильгельмович Эйзеншмидт и др. Члена ми правления семинарии состояли протоиерей Георгий Ва¬сильевич Цветаев и священник Иоанн Кириллович Кюппар.
В шести классах (по реформе 1808 - 1814 гг. семинарии преобразованы в шестилетние) Духовной семинарии обучалось более 250 учеников. Из 15 выпускников 1914/15 учебного года четверым лучшим был присвоен 1-й разряд, что давало право на поступление без экзаменов в Духовную академию: Сергию Гроздову, Николаю Дымову, П. Приймяги, Николаю Шетневу. Большую часть семинаристов представляли дети священно и церковнослужителей. Например, в 1915 г. окончили семинарию Александр Невлянинов, Александр, Константин и В. Каменские, Николай Шетнев, Анатолий Ратьковский, Николай Троицкий.
Псковскую Духовную семинарию в разные годы закончили священники: Алексий Алексеев, Валентин Алмазов, Николай Аполинский, Димитрий и Иван Великотные, Иван Вревский, Сергей Васильков, Николай Введенский, Никандр, Александр и Сергей Гривские, Никодим Двинский, Александр Дубровский, Александр Заклинский, Константин Знаменский, Лев Ильинский, Сергей Карзов, Иван Коведяев, Иван, Михаил и Николай Колиберские, Семен и Федор Кудрявцевы, Иван Кюппар, Иван Лавров, Владимир Ладинский, Александр и Петр Любимовы, Петр Муравейский, Михаил Мутовозов, Николай и Петр Мухины, Василий Назарецкий, Порфирий Невдачин, Александр Невлянинов, Вячеслав Новский, Петр Орлов, Павел Панфилов, Леонтий Параменский, Петр Паршин, Василий Серебреницкий Василий Синайский, Василий Смирнов, Николай Сперанский, Василий Суворов, Владимир, Петр и Никандр Троицкие, Михаил и Николай Успенские, Павел Утрецкий, Алексей Харлов, Николай Цвенев, Павел Цветаев, Алексей Черепнин, Петр Чернозерский, Павел Холмский и многие другие. В 20-х - 30-х гг. фамилии этих священников заполнили списки репрессированного духовенства, причем большинство из них - списки расстрелянных.
В Псковской епархии действовало четыре духовных училища: в Пскове, Великих Луках, Порхове и Торопце. Они были открыты на основании реформы духовного образования 1808 г. В них обучалось в 1914 г. около 440 человек. Лучшие выпускники четвертых классов училищ без экзаменов зачислялись в Духовную семинарию. По окончании 1914/15 учебного года такого права удостоились по 15 лучших учеников Псковского и Торопецкого училищ, 11 - Великолукского, 10 - Порховского24. Все училища имели свои собственные здания. Как правило, при них были общежития-интернаты для учащихся и несколько квартир для смотрителей, их помощников, учителей, эконома и др.
В 1892 - 1895 гг. в Пскове в районе Завеличья на углу улиц Набережной и Богадельницкой по проекту городского архитектора А. Н. Векшинского было построено новое здание Духовного училища, состоявшее из четырех двухэтажных корпусов, расположенных по периметру внутреннего двора. Домовая церковь, освященная в честь свв. равноапостольных Кирилла и Мефодия, располагалась в центральной части второго этажа главного здания25.
В 1892 - 1895 гг. в Пскове в районе Завеличья на углу улиц Набережной и Богадельницкой по проекту городского архитектора А. Н. Векшинского было построено новое здание Духовного училища, состоявшее из четырех двухэтажных корпусов, расположенных по периметру внутреннего двора. Домовая церковь, освященная в честь свв. равноапостольных Кирилла и Мефодия, располагалась в центральной части второго этажа главного здания25.
К началу учебного 1914/1915 года в г. Великие Луки было построено новое училищное здание с интернатом. В ноябре 1914 г. состоялось торжество его освящения, которое возгла¬вил епископ Евсевий (Гроздов)26.
Обучение дочерей православного духовенства осуществлялось в Псковском Епархиальном женском училище, основанном в 1887 г.27 До 1894 г. управляла училищем игумения Ювеналия. Затем училищным Советом на эту должность была избрана Прасковья Петровна Зубова (1865 - не ранее 1922 г.), дочь известного юриста, профессора уголовного права, тайного советника, сенатора, члена Государственного Совета Петра Алексеевича Зубова.
В 1900 г. на углу Успенской и Спасской улиц по проекту городского архитектора Федора Павловича Нестурха было возведено новое здание Епархиального женского училища, состоявшее из двух трехэтажных корпусов. Центральную часть постройки занимала домовая церковь в честь Введения во храм Пресвятой Богородицы. В училище обучалось более 270 учениц. С 1889 г. при нем существовала образцовая одноклассная церковноприходская школа для практического ознакомления воспитанниц училища с приемами преподавания в начальной школе. В 1913/14 учебном году в ней занималась 101 ученица, преимущественно мещанского и крестьянского происхождения. Ежедневно одна из воспитанниц 6-го класса училища дежурила в школе. Она присутствовала на уроках, знакомилась с приемами преподавания, наблюдала за ходом самостоятельных работ, руководила детскими играми во время перемен, давала пробные уроки по всем предметам под руководством преподавательницы дидактики. Таким образом из воспитанниц готовили будущих учителей церковноприходских и других начальных школ.
П. П. Зубова стала духовной дочерью Владыки Арсения и под его влиянием глубоко прониклась идеей монашеского послушания. На ст. Серебрянки, недалеко от Пскова, ею был организован монастырь с целью служения ближнему. В конце 1917 г. она приняла постриг с именем Арсения и закончила свою жизнь в удаленном Мало-Кирилловом скиту28.
Начальное образование в Псковской губернии получило развитие в XIX - начале XX веков благодаря участию в этом благородном деле государства, Святейшего Синода, архиереев, духовенства и земства. Если в 1853 г. в Псковской губернии имелось 22 городские школы и 36 сельских приходских училищ, то в 1898 г. из 550 школ разных ведомств было 215 церковноприходских и 66 школ грамоты, т. е. находившихся в ведении Епархиального совета. В 1909 г. только в 418 сельских церковноприходских школах и школах грамоты обучалось 18496 человек, в т. ч. 13239 мальчиков и 5257 девочек, что составляло более 40 % учащихся всех начальных школ29.
Духовные учебные заведения являлись объектами постоянного внимания правящих архиереев, которые регулярно посещали семинарию, духовные и епархиальное училища, бывали в церковноприходских школах. Например, епископ Евсевий только за 1913/14 учебный год трижды посетил Епархиальное женское училище во время уроков, в храмовый праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы служил Всенощное бдение и литургию, присутствовал на акте награждения отлично окончивших курс и перешедших из класса в класс, а также на летних экзаменах30.
С 26 марта 1895 г. в Псковской епархии действовал открытый епископом Антонином (Державиным) по примеру других епархий Отдел Императорского Православного Палестинского Общества. Он был создан для поддержки Православия в Святой Земле, оказания помощи русским паломникам, ознакомления русского общества посредством издательской деятельности с прошлым и настоящим Палестины. Важной задачей Общества была работа по сбору материальных средств. В число членов Псковского отдела вступили епископ Антонин (Державин), который стал его первым председателем, Псковский вице-губернатор граф Александр Васильевич Адлерберг (товарищ председателя), настоятель Псково-Печерского монастыря архимандрит Мефодий, ректор Духовной семинарии протоиерей Алексий Лебедев, руководительница Епархиального женского училища Параскева Петровна Зубова, протоиереи Иоанн Аполинский и Павел Кустов, священники Александр Павский, Николай Стягов, земский деятель Дмитрий Иванович Иванов и другие.
В губернском центре под председательством архиерея действовал также Псковский Епархиальный Комитет православного миссионерского общества, открытый в 1899 г., Ильинская община сестер милосердия, 39 богаделен, четыре больницы31.
В 1886 г. в Пскове было создано Псковское Братство во имя свв. первоучителей Словенских Кирилла и Мефодия. Круг деятельности Братства был разнообразен; в него входило: религиозно-нравственное просвещение населения через внебогослужебные беседы, безвозмездная раздача брошюр и молитвенных листков, создание народных и миссионерских библиотек, устройство народных хоров, распространение церковно-певческой литературы, денежных пособий церковноприходским школам и Епархиальному женскому училищу. Главным попечителем и руководителем Братства являлся архиерей, делами Братства заведовал Совет. Накануне Первой мировой войны в число почетных членов входили: Псковский губернатор Николай Николаевич Медем, архиепископ Новгородский Арсений (Стадницкий), архиепископ Литовский Тихон (Беллавин) и др. Пожизненными членами Кирилло-Мефодиевского Братства были князь В. А. Васильчиков, настоятели монастырей: Псково-Печерского - архимандрит Никодим, Святогорского - игумен Кирилл, иеромонах Крыпецкого монастыря Иоасаф и др. Председателем Совета Братства являлся протоиерей церкви Николы со Усохи Александр Семенович Иеропольский.
Внебогослужебные беседы велись во многих городах и благочиннических округах епархии: в Пскове по воскресным дням в Троицком соборе кафедральным протоиереем о. Михаилом Лавровским, законоучителями Учительской семинарии о. Алексеем Юпашевским; в Мариинской женской гимназии о. Николаем Колиберским и епархиальным миссионером о. Александром Волговым; в храмах: Покровском от Торга, Богоявленском, Иоанно-Предтеченском женском монастыре, Димитриевской, Ильинской, Георгиевской, Вар-лаамовской и др. церквах. Материалами для чтения служили духовные журналы «Воскресный день», «Воскресный Благовест», «Духовные беседы», «Воскресный собеседник», «Кормчий», «Христианин», «Русский паломник» и др.
В ведении Братства находились епархиальная и церковно-певческая библиотеки, читальня Псковоградского духовенства, Вышгородская, Чистовская и 30 народных библиотек при церквах погостов: Мелетово, Крутовраг, Оклюди-цы, Малы, Кулье, Максимово, Пажеревицы, Заклинье и др.
При погостах Братством было создано 22 миссионерских кружка, деятельность которых направлял епархи¬альный миссионер, а также 11 противосектантских библиотек при погостах Вышгород, Гривы и др.32
С 1894 г. до 1917 г. в Пскове выходила официальная газета епархии «Псковские Епархиальные ведомости». Руководство изданием осуществлял архиерей и Духовная Консистория. Газета состояла из двух отделов. Официальный отдел содержал указы и определения Святейшего Синода, распоряжения епархиального руководства, сообщения Консистории, отчеты, журналы съездов отцов-депутатов Псковского духовно-училищного округа, разрядные списки учащихся духовно-учебных заведений и др. Епархиальная хроника (информация о службах, посещении храмов, монастырей, учебных заведений архиереем), проповеди, поучения,выдержки из творений свв. отцов церкви и духовных писателей, описания, известия, заметки, некрологи, воспоминания и др. публиковались в неофициальном отделе.
Публикации "Псковских Епархиальных ведомостей" представляют собой ценный источник по истории Русской Православной Церкви и Псковской епархии.
В губернском и епархиальном центре действовал Псковский церковный историко-археологический Комитет (ПЦИАК), председателем которого был правящий архиерей. Комитет имел собственное печатное издание.
В 1908 г. в церкви Николы со Усохи открылся музей Комитета. В нем насчитывалось около 400 экспонатов. Наряду с музеем Археологического общества (фонд насчитывал более 2,5 тыс. экспонатов), он составил основу будущего Псковского музея33. Ведущую роль в организации деятельности Комитета и музея играл председатель Совета церковно-археологического комитета протоиерей Ново-Успенской церкви Александр Сергеевич Ляпустин (после революции и гражданской войны - научный сотрудник Псковского музея-заповедника, в 1938 г. осужден и расстрелян).
Псковская епархия накануне Октябрьского переворота 1917 г. и предшествующих лет имела богатую историю и традиции, насыщенную церковную, приходскую и монастырскую жизнь, систему духовно-учебных заведений и религиозных православных учреждений.
Псковское духовенство не ограничивало свою деятельность выполнением только богослужебной и церковно-приходской деятельности. Оно активно участвовало в просветительской, научной (историко-археологической), благотворительной, попечительской работе, в кооперативном строительстве.
Вместе с тем, в государстве и обществе нарастали кризисные явления. Поражения русской армии на фронтах Первой мировой войны усугубляли тяжелое положение страны. Широкое распространение атеизма, особенно среди интеллигенции, отрицательно влияло на общество. Российское государство ожидали великие потрясения.
Начало гонений (1917-1921 гг.)
После отречения от престола царя Николая II власть перешла к Временному правительству. Временное правительство стояло на позиции ограничения роли Церкви в жизни общества. Специальным Постановлением от 20 июня 1917 г. учебные заведения, включая около 37 тыс. церковноприходских школ, находившихся в ведении Святейшего Синода, переходили в ведение Министерства народного просвещения.
В ответ Поместный собор от 23 октября 1917 г. принял Определение, в котором отмечалось, что закон от 20.06.1917 г. «причиняет большой вред Православной Церкви в ее христианско-просветительской деятельности, внезапно отнимая у православных приходов незаменимое средство выполнять свое важное назначение»34.
В ответ Поместный собор от 23 октября 1917 г. принял Определение, в котором отмечалось, что закон от 20.06.1917 г. «причиняет большой вред Православной Церкви в ее христианско-просветительской деятельности, внезапно отнимая у православных приходов незаменимое средство выполнять свое важное назначение»34.
После Октябрьского переворота и победы антихристианских сил между советской властью и Церковью возникострейший конфликт. Правительство большевиков, в отличие от их либеральных и умеренно-социалистических предшественников, занимало по отношению к Церкви враждебную, непримиримую позицию.
Партия большевиков устанавливала власть на местах и монополию своей идеологии крайними мерами. Избрание Поместным собором 5 ноября 1917 г. митрополита Тихона (Беллавина) Патриархом Московским и всея Руси было расценено как угроза со стороны Церкви, ибо в Святейшем Патриархе Тихоне лидеры советской власти видели носителя и преемника идеи монархизма и непримиримого своего врага. Боязнь объединения существовавших тогда реальных политических противников под религиозными знаменами, убежденность в "реакционной сущности Церкви", "незаконном" владении ею земельной и другой собственностью, в приверженности большинства священнослужителей противникам советской власти подгоняли большевиков к наступлению на Церковь и духовенство.
2 декабря 1917 г. было принято Определение Поместного собора о правовом положении Русской Православной Церкви. Она провозглашалась независимой от государственной власти, пользующейся в делах церковного законодательства, управления и суда правами самоопределения и самоуправления. Законы государства, касающиеся Церкви, должны были издаваться не иначе, как по соглашению с церковной властью. Собор предписывал, чтобы главой Российского государства, министрами исповеданий и народного просвещения были только православные. Собор требовал установления уголовного наказания за поношение и поругание Церкви, преподавания Закона Божия в школах для православных детей, обеспечения военнослужащих армейским духовенством, запрещения конфискации церковного имущества, государственного ассигнования нужд Церкви, беспрепятственного получения прав юридического лица церковным установлениям35.
Декрет СНК «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», опубликованный 23 января 1918 г., в основном соответствовал конституционным нормам светских государств, но принципиальное отличие советского закона состояло в запрете Церкви владеть собственностью, пользоваться правом юридического лица. Все имущество Церкви объявлялось "народным" достоянием. Здания и предметы, необходимые для богослужебных целей, отдавались в бесплатное пользование религиозным обществам.
Декрет вызвал массовые протесты верующих.
Первые же мероприятия советской власти - конфискация у Церкви учебных заведений, признание юридически недействительным церковного брака, ликвидация духовников в армии, прекращение государственного субсидирования Церкви, национализация церковного имущества и т. д. - означали объявление антирелигиозной борьбы. В ответ Патриархом Тихоном была провозглашена анафема «творящим насилие над невинными людьми и действующим против Церкви».
После этого начались гонения на Русскую православную Церковь: убийство митрополита Владимира (Богоявленского) в Киеве, епископа Гермогена (Долганова) и представителей духовенства, расстрелы крестных ходов, вскрытие гробниц со святыми мощами, закрытие храмов и монастырей и т. д.
Жестокие репрессии на Церковь начались в июне 1918 г. Они сопровождались шумной богоборческой газетной кампанией, закрытием помещений III сессии Собора, описями церковного имущества, закрытием всех духовно-учебных заведений, прекращением преподавания Закона Божия, началом осквернения мощей и массовыми расстрелами. Покушение эсеров на жизнь В. И. Ленина и убийство ряда большевистских лидеров, подписание в связи с этим 5.09.1918 г. декрета о «красном терроре» еще более усугубили антицерковную политику.
На территории Псковской губернии в первые годы гонений были расстреляны: в августе 1918 г. - священник Свято-Троицкого собора в Порхове Пантелеймон Иванович Богоявленский (1881 - 1918) «за распространение подложных слухов посредством проповедей»36; в сентябре 1918 г. - священник Ильинской церкви в погосте Полонском Псковского уезда Александр Михайлович Любимов (1884 - 1918) и диакон той же церкви Владимир Петрович Двинский (1858- 1918) «как явные контрреволюционеры»37; в октябре 1918 г. - священник церкви Богоявления села Подоклинье Порховского уезда «за принадлежность к контрреволюционному направлению и погромную проповедь в церкви»38; в начале 1919 г. «расстреляны священники Новоржевского уезда Гавриил(Стефанович - О. К.) Преображенский и Василий (Александрович - О. К.) Триумфов»39. Эти священники прославлены Русской Православной Церковью в Соборе святых новомучеников и исповедников Российских в 2003 и 2004 гг. от Псковской епархии.
В ноябре-декабре 1920 г. военным следователем Особого отдела 15-й армии в Великих Луках было сфабриковано так называемое «великолукское дело». Среди 27 обвиняемых первым в списке значился священник Успенской церкви Петр Алексеевич Чернозерский, в доме которого, якобы, собирались члены контрреволюционной организации, созданной с целью свержения «существующего советского правительства». В ходе следствия факт существования организации доказан не был. Ни один из обвиняемых не признал, что он занимался подпольной антисоветской деятельностью. Но, несмотря на это, 2 декабря чрезвычайная тройка Особого отдела армии приговорила священника Петра Чернозерского и еще троих подследственных к расстрелу. В обвинительном заключении о. Петра сказано: «Проведя декреты отделения Церкви от государства и школы от Церкви и лишив содержания за счет государства всех попов, пролетарское правительство не может ни в коем случае иметь в лице священнослужителей своих друзей, а лишь сознавать, что они есть и будут злейшими врагами существующего строя»40.
Приведенные примеры расстрелов священнослужителей в годы гражданской войны на территории Псковской губер¬нии были далеко не единичными. Из дела АА-5021 за 1929 г. архива УФСБ по Псковской области, касающегося священника Озерецкой церкви Торопецкого района Петра Петровича Беллавина выясняется, что в 1918 - 1919 гг. за участие в антисоветском восстании в Озерецко-Баранецкой волости он был арестован вместе с псаломщиком той же церкви Назарецким Алексеем Васильевичем. Священнику Петру Беллавину удалось избежать наказания, а Алексей Йазарецкий был расстрелян41.
По сообщению «Тобольских Епархиальных ведомостей», по неполным данным в течение июня 1918 - января 1919 гг. в целом по стране было «убито митрополитов - 1, архиереев - 18, священников - 102, диаконов - 154, монахов и монахинь - 94. Закрыто 94 церкви и 26 монастырей. Осквернено 14 храмов и 9 часовен. Секвестировано имущество у 718 причтов и 15 монастырей. Подвергнуто тюремному заключению за «контрреволюционность» 4 епископа, 198 священников, 8 архимандритов и 5 игуменов. Запрещено крестных ходов 18, разогнано церковных процессий 41, нарушены церковные богослужения непристойностью в 22 городах и 96 селах»42.
Большим ударом для церковного народа явилась святотатственная кампания вскрытия мощей святых угодников. До осени 1920 г. по постановлению Наркомата юстиции от 14.02.1919 г. органами советской власти было проведено 63 вскрытия. Осматривая мощи в присутствии священнослужителей, специальные комиссии пытались выявить подделки и обман для осуществления атеистической пропаганды. Были вскрыты, в частности, в Троице-Сергиевой Лавре мощи преподобного Сергия Радонежского, в Новгороде - св. князя Мстислава Удалого. 27 февраля 1919 г. произошло вскрытие мощей св. благоверного князя Всеволода-Гавриила в Свято-Троицком кафедральном соборе в присутствии архиепископа Евсевия, ключаря собора протоиерея Василия Чернозерского, эконома священника Леонтия Гавриилова, иеродиакона Агафона, иеромонаха Платона, представителей губисполкома, профсоюзов, медицины, отдела юстиции. 1 марта газета «Псковский набат», сотрудники которой также присутствовали 27 февраля в соборе, сообщила о том, что вскрытие мощей святого князя Всеволода-Гавриила проведено, что мощи действительно находятся в гробу, хотя и серьезно пострадали от пожара, произошедшего в Кремле после взрыва порохового склада в XVII-м столетии, когда в соборе все сгорело. При этом, автор публикации по отношению к «золе, земле, остаткам извести и кусочкам дерева», бережно собранным с места сгоревших останков почитаемого святого, употребил слово «мусор», что оскорбляло чувства православных верующих, как и сам факт вскрытия раки43. Почитание верующими псковского князя было столь велико, что власти не решились удалить мощи святого князя Всеволода-Гавриила из собора.
8 июля 1920 г. заведующий Псковским губернским отделом юстиции (в документе, изобиловавшем массой ошибок) сообщил: «на запрос 8-го отдела наркомата юстиции по поводу «мощей», находящихся в пределах Псковской губернии, Отдел юстиции нашел следующее: «В городах Острове, Новоржеве и Опочке и соответствующих уездах, так называемых мощей вовсе не имеется. Что касается Порховского уезда, то в пределах такового имелись мощи в Никандровой пустыне (так в тексте - О. К.), но во время занятия летом 1919 г. белыми пустыни, мощи были увезены в Псков и где они находятся в настоящее время - не известно44. В г. Торопце почти в 20-ти церквах и в пяти церквах по уезду хранятся, по словам жителей, ... частицы предметов, именуемых мощами. Ни одна из этих вещиц не была вскрыта... Из Холмского уезда местный исполком по вопросу о мощах сообщил следующее: в пределах Холмского уезда т. н. мощей не имеется. В Великолукском уезде есть частичка мощей Сергия Радонежского в городе Великие Луки, в Сергиевом монастыре, но вскрытия этой частички не вижу надобности...
В г. Пскове и уезде имеется несколько предметов религиозного поклонения - мощей: в городе - князя Догмата (так в тексте - О. К.) и Всеволода-Гавриила, в уезде в монастыре Крыпцы - мощи Саввы45. Все они являются предметом большого поклонения местного и иного населения».
В информации завгуботделом сделаны следующие выводы: «...прикосновение к мощам вызывает бурю протестов и негодования, а реальных результатов не дает. В виду чего полагаю более целесообразным постепенную агитацию и развитие темного меньшинства путем распространения образования. Пока еще не наступил момент, чтобы можно было безболезненно изъять мощи из среды объектов поклонения. Просвещение и агитация есть вернейшее средство к изгнанию мощей и их защитников - лжеучителей церкви»46.
Таким образом, постепенно власти пошли на временный отказ от кощунственной практики, но урон ею нанесен был немалый. Так, после вскрытия 17 декабря 1920 г. в Серафимо-Дивеевском монастыре мощей преподобного Серафима Саровского, мощи исчезли. Их скрыли в запасниках Ленинградского музея религии и атеизма. Второе обретение и передача мощей церкви состоялись только 11 января 1991 г. Вывоз белогвардейцами мощей преподобного Никандра из Благовещенского монастыря, вероятно, с целью их сохранения, был спровоцирован, можно предположить, кампанией вскрытия мощей, но впоследствии это привело к их утрате. В начале 1929 г. рака преподобного Никандра была вскрыта. Мощей святого в раке не оказалось47.
До 1922 г. в стране было закрыто свыше 600 монастырей, общее число жертв среди духовенства и мирян, стоявших вне гражданской войны, с октября 1917 г. до конца 1921 г., превысило 10 тысяч человек48.
25 сентября 1919 года Святейший Патриарх Тихон обратился к верующим с посланием, в котором заявил, что Церковь не должна примыкать ни к «белым», ни к «красным». Он запретил встречать наступавшие тогда войска Деникина колокольным звоном, что означало полный отказ от какого-либо вмешательства Церкви в политическую жизнь.
Попытки раскола Русской Православной Церкви
После окончания гражданской войны советским руководством была сделана ставка на раскол Церкви изнутри. Для достижения этой цели пытались использовать все возможные средства. Страшное бедствие, постигшее целый ряд регионов России летом 1921 г. голод стало для большеви¬ком первым и "удобным" случаем наступления на Церковь.
Сочувствуя голодающим Поволжья, Украины, Северного Кавказа, Предуралья, Святейший Патриарх Тихон в августе 1921 г. сам обратился к верующим, папе Римскому, архиепископу Кентерберийскому, восточным Патриархам с посланиями, в которых призывал произвести сборы денег и продовольствия для жителей районов, охваченных голодом. Тогда же Патриархом был создан Всероссийский общественный комитет помощи голодающим (Помгол), в который вошли видные общественные деятели. Помощь, поступавшую из-за границы и собранную в храмах, Помгол распределял и доставлял голодающим.
Эта благотворительная акция Церкви была невыгодна советскому правительству, официально объявлена излишней и 27 августа 1921 г. прекращена, а все собранные средства переданы созданной Центральной комиссии помощи голодающим при ВЦИКе.
Эта благотворительная акция Церкви была невыгодна советскому правительству, официально объявлена излишней и 27 августа 1921 г. прекращена, а все собранные средства переданы созданной Центральной комиссии помощи голодающим при ВЦИКе.
В декабре того же года Комиссия обратилась с призывом о помощи к Святейшему Патриарху Тихону, который 19 февраля 1922 г. разрешил церковно-приходским советам и общинам жертвовать драгоценные церковные украшения и предметы, не имеющие богослужебного употребления. Однако в печати к тому времени уже появились заказные статьи с обвинениями церковной власти в безразличии к нуждам народа. 23 февраля 1922 г. ВЦИК издал Декрет об изъятии церковных ценностей в пользу голодающих.
28 февраля Святейший Патриарх Тихон обратился к верующим с новым посланием, в котором заявил о недопустимости изъятия «священных сосудов и прочих богослужебных церковных предметов». Такое изъятие с точки зрения Церкви «является актом святотатства»49. После этого приходские советы также стали выносить решения против изъятия богослужебных предметов. Это привело к столкновению и пролитию крови в целом ряде городов и сел страны, так как Декрет от 23 февраля стал приводиться в исполнение.
Спровоцировавший эту ситуацию председатель СНК В. И. Ленин направил В. М. Молотову строго конфиденциальное письмо для членов Политбюро, в котором потребовал: «Именно теперь и только теперь, когда в голодных местах едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией, не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления. Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать»50.
Кампания приобрела характер грубого вмешательства государственных органов в дела Церкви и надругательства над святынями и религиозными чувствами верующих. Это привело, по свидетельству активного деятеля «Живой церкви» В. Красницкого, к 1414 столкновениям. По данным протоиерея Михаила Польского, общее число погибших при столкновениях и расстрелянных по суду было 2691 человек белого духовенства, 1962 монашествующих, 3447 монахинь и послушниц, всего - 8100 жертв51.
В Псковской губернии изъятие церковных ценностей не было отмечено столь страшными последствиями. Заместитель председателя Псковского губисполкома Г. И. Васинов сообщал во ВЦИК о результатах кампании по изъятию церковных ценностей, что она проходила с середины марта до середины августа 1922 г. Настроения различных групп населения характеризовались следующим образом: "пассивное", а затем, под влиянием агитационной работы парторганов, «все более сочувственное отношение» со стороны крестьян-бедняков и середняков, а также городских рабочих; отрицательное - со стороны кулачества, торговцев, городской обывательской массы и значительной части интеллигенции. «Духовенство... было далеко от единства и фактически разделялось на 2 лагеря, хотя формального раскола тогда еще не было; одна, преобладающая группа духовенства, состоявшая из черносотенных попов и монашествующих во главе с местным епископом... к изъятию относилась враждебно и пыталась путем соответствующей агитации настроить в таком же духе и массы верующих... Другая же, значительно меньшая группа, сочувствующая делу помощи голодающим, высказалась за изъятие». Далее сообщалось, якобы, епископ Геннадий «твердил о том, что принципиально против изъятия он ничего не имеет, но сомневается в том, что изъятые ценности попадут по назначению, тем самым толкая на сопротивление изъятию».
«В общем, - отмечалось в документе, - кампания по изъятию церковных ценностей в Псковской губернии... прошла сравнительно спокойно, а имевшие место не столь значительные осложнения... происходили лишь в начале кампании, а в последующем работа протекала без всяких перебоев, в удовлетворительной обстановке».
Под «не столь значительными осложнениями» подразумевались случаи, когда при изъятии ценностей в кафедральном соборе, Крыпецком монастыре и ряде церквей верующие препятствовали работе комиссий. Серьезный характер приобрело сопротивление в Торопце, где властям пришлось прибегать к арестам и помощи милиции для разгона верующих, препятствовавших изъятию52.
Крупных судебных процессов по поводу изъятия церковных ценностей в Псковской губернии не было.
Исключение представляет дело, по которому в ноябре 1922 г. были осуждены священник Саввино-Пустынской церкви Сидоровской волости Псковского уезда о. Степан Парийский и церковный староста Василий Алексеев за сокрытие четырех драгоценных крестов, пожертвованных церкви в 1895 г. В ходе судебного разбирательства обвиняемые показали, что скрыли кресты без злого умысла, не желая присвоить, считали их собственностью не церкви, а приходского попечительства. Однако свидетели заявили, что кресты были скрыты обвиняемыми умышленно. Суд приговорил о. Степана Парийского к 2 годам, а старосту Василия Алексеева к 3 годам, обоих со строгой изоляцией при Псковском исправительном доме53.
Процедура изъятия церковных ценностей включала в себя составление губернской или уездными комиссиями Помгола в присутствии членов церковных приходских советов и причта актов о взятии на учет всех ценностей церквей и монастырей и определение подлежащего сдаче в губернский финансовый отдел исполкома. Согласно установленному порядку, для богослужения на церковь оставлялись, как уточнялось в телеграмме Председателя ВЦИК М. И. Калинина в адрес Псковского губкома РКП(б) от 4 мая 1922 г., «сосуды и принадлежности в количестве не более двух комплектов»54. По Свято-Троицкому собору в акты было занесено: два Евангелия в бархатном переплете с пятью серебряными накладками каждое, три серебряных креста, серебряные дарохранительница и ризы икон св. Иоанна Крестителя, Божией Матери, Спасителя и Святой Троицы; в ризнице: серебряные тарелки, 14 венчиков, две Чаши с полным прибором, прибор из трех предметов, водосвятная чаша (ок. 20 фунтов), цепь, три Чаши с приборами; пять митр разных цветов, обложенных жемчугом; панагия с бриллиантами, крест с камнями, риза от иконы св. князя Довмонта-Тимофея, дискос, панагия с бриллиантами, аметистами и золотой цепью, панагия с тремя изумрудами и яхонтами, 17 малых монет, шесть старинных рублей; золотые: Чаша с серебряным поддонником, украшение с тремя подвесками, большая и малая медали с изображением царя Николая I, 4 малых золотых монеты; большое Евангелие в серебряной оправе, усыпанное камнями, весом 2 пуда.
По Благовещенскому собору в актах значилось два Евангелия: одно - в серебряной оправе, другое - с пятью изображениями из финифти также в серебряной оправе, серебряный крест с четырьмя украшениями из финифти, два кувшина, большая тарелка XVII в., полный прибор для причащения (Чаша, звездица, дискос) времен царя Алексея Михайловича (XVII в.), водосвятные блюдо и чаша, по два подсвечника и креста напрестольных, дарохранительница, крест и панагия архиерейские, три ковшика, тарелка с подставкой, два подсвечника для архиерейского служения, четыре кадила, две больших и одна маленькая Чаши, по три дискоса, звездицы, лжицы, тарелочка. Дополнительно в приделе свт. Николая числилось: Евангелие в бархатном переплете с серебряными накладками, малая дарохранительница, крест и рака св. благоверного князя Гавриила - деревянная, обложенная серебром и при ней одна серебряная лампада. Кроме того, в опись было включено 15 риз на иконах Святой Троицы, свт. Николая Чудотворца, свв. равноапостольных Кирилла и Мефодия, Чирской иконы Божией Матери, св. благоверного князя Гавриила и др., а также одна золотая лампада перед крестом.
В соответствии с актом, за исключением части священных сосудов и Евангелий, подавляющее большинство перечисленных ценностей подлежало сдаче в Псковский губ-финотдел 25 апреля в 7 часов вечера55.
Аналогичные акты были составлены по всем церквам и монастырям. После этих кощунственных акций в адрес Комиссии по учету и изъятию церковных ценностей от верующих пошел поток просьб: «не изымать», «разрешить замену важных для богослужения предметов соответствующим количеством равноценного драгоценного металла», «продлить сроки сдачи» и т. д.
Следует отметить, что 20 апреля 1922 г. председатель Псковской губкомиссии Никитин докладывал в Москву М. И. Калинину, что «изъятие ценностей в Пскове будет закончено 1 мая, в уездах - 10 мая, что задержка произошла вследствие разлива рек»56, в Пскове и губернии эта работа проводилась медленнее, чем в других регионах. Например, в Смоленской губернии изъятие церковных ценностей закончилось 10 мая, но оно сопровождалось судебными процессами над 47 верующими и вынесением выездной сессией военной коллегии Верховного трибунала высшей меры наказания четверым из них57.
Псковские власти постоянно подгонялись Центром, который в телеграммах, адресованных губкому РКП(б) М. И. Калининым от 18.04, 4.05 и 11.05. и И. В. Сталиным от 11.05, обращал внимание на крайнюю медлительность и отставание от других губерний, требовал ускорить завершение кампании.
На заседаниях губернской комиссии по изъятию ценностей рассматривались многочисленные просьбы верующих. Иногда подобные заседания проводились совместно с церковными советами и представителями причта. Так, 29 марта, на следующий день после составления в кафедральном соборе первого акта, состоялось такое заседание. В результате было решено «предоставить церковному совету до 5 апреля с. г. право замены указанных вещей соответствующим количеством равноценного металла. Все указанные вещи сдать в губфинотдел того же 5 апреля с. г.»58.
Были примеры, когда в ответ на просьбы верующих некоторые уездные комиссии принимали достаточно гуманные решения. Так, 8 мая 1922 г. по рассмотрении заявления прихожан Любятовской церкви Псковская уездная комиссия постановила: «Ризу с иконы Любятовской Божией Матери, как глубокочтимую верующими и в то же время чудотворную, не снимать, а оставить за приходом без всякой замены, о чем довести до сведения верующих»59.
В основном же, как правило, губернская Комиссия не удовлетворяла заявления прихожан. 18 апреля 1922 г. из десяти поступивших заявлений с просьбами о замене особо ценных для верующих предметов равноценным по весу металлом просьбы восьми приходов были отклонены. По ходатайству церковно-приходского совета Иоанно-Предтеченской церкви разрешили лишь частичную замену: одной Чаши (просили заменить 4), одного дискоса (просили - 3), одной звездицы (просили - 3), одного креста (просили - 2) и т.д.60
К 19 июля 1922 г. от Церкви было получено: золотых изделий - 39 фунтов 50 золотников 35 долей; бриллиантов - 1010 шт., разных драгоценных камней - 1362 шт. на 3,73 млн. руб.; серебряных изделий - 212 пудов 18 фунтов 8 золотников и 24 доли, более чем на 5 млн. руб.; звонкой монеты - на 205,6 тыс. руб.
К середине августа 1922 г., как отмечается в отчете Псковского губисполкома ВЦИКу, «общее количество ценностей, учтенных Губфинотделом, выражается в следующем: 1) 262 предмета золотых изделий с драгоценными камнями весом 1 пуд 07 фунт. 3 зол. и 79 долей; 2) 9 931 предмет серебряных изделий весом 289 пуд. 03 фун. 47 зол. 32 доли»61. Из информационной сводки губотдела ГПУ следует, что «активных выступлений против не было. Реакционное духовенство во главе с епископом Геннадием никакой деятельности не проявляет и держится, как будто бы ничего не случилось»62.
В Москве, Петрограде, Смоленске, Старой Руссе и некоторых других городах изъятие церковных ценностей сопровождалось судебными процессами. Однако поставленную задачу внутреннего раскола Церкви таким путем решить не удалось.
Вторым тактическим приемом власти стала подготовка внутреннего раскола с помощью обновленческого движения. После первого суда в Москве над группой духовных лиц, обвиненных в подстрекательстве к беспорядкам при изъятии ценностей, Святейший Патриарх Тихон был подвергнут домашнему аресту и лишен возможности участвовать в общественных богослужениях. Обновленцами: священниками А. Введенским, А. Боярским, Е. Белковым, заштатным епископом Антонином (Грановским) 19 мая 1922 г. было создано Высшее церковное управление (ВЦУ).
В том же месяце обновленцы созвали учредительное собрание своих единомышленников, провозгласили образование «Живой церкви» и избрали ее ВЦУ из 10 человек во главе с протоиереем В. Красницким. По замыслу руководства ГПУ и его 6-го отдела во главе с Е. А. Тучковым, планировавшим операцию по расколу РПЦ в течение 1919 - 1933 гг., иерархи-обновленцы должны были в отсутствие арестованного Святейшего Патриарха Тихона захватить высшую церковную власть, провести церковные реформы и превратить Церковь в подконтрольное государству религиозное сообщество.
Для захвата церковного управления на местах ВЦУ на¬правило по епархиям 56 уполномоченных, вменив им в обязанность «изгнание монахов, то есть архиереев из архиерейских домов» и захват православных храмов. Обвиняя архи¬ереев в контрреволюционности, уполномоченные домогались их высылки из епархий. Раскольники добились устранения таких видных иерархов, как митрополиты Новгородский Арсений, Казанский Кирилл, Ярославский Агафангел, архиепископы Крутицкий Никандр, Харьковский Нафанаил, епископ Псковский Геннадий63
К концу июня 1922 г. 37 из 73 епархиальных архиереев подчинились обновленческому Высшему церковному управлению. Однако после освобождения Святейшего Патриарха Тихона летом 1923 г. пошел обратный процесс, и положение «Живой церкви» пошатнулось64.
В Псковской губернии, как и в целом по стране, обновленческое движение серьезных успехов не имело.
С 1 февраля 1920 г. Псковскую епархию возглавлял бывший наместник Александро-Невской Лавры и викарий Петроградской епархии епископ Геннадий (Туберозов). Даже в период наивысшего подъема обновленчества он оставался на позициях Святейшего Патриарха Тихона.
В октябре 1920 г. согласно распоряжению органов советской власти были упразднены Псковская Духовная Консистория и Церковный епархиальный совет. После этого епископ Геннадий создал Управление епископа Псковского, для работы в котором пригласил протоиереев Михаила Петровича Каменского, Алексия Черепнина, Михаила Иоанновича Поспелова и Иоанна Петровича Литвинского. В таком виде Управление существовало до августа 1922 г., когда по требованию уполномоченного обновленческого ВЦУ по Псковской епархии священника Николая Игнатьева оно было реорганизовано в Епархиальное управление, куда включались и миряне65.
В 1922 г. в печати против епископа Геннадия была организована самая настоящая травля на фоне кампании по изъятию церковных ценностей.
8 августа он был арестован за «контрреволюционную агитацию против советской власти и сопротивление сдаче церковных ценностей». Можно предположить, что Псковским отделом ГПУ было задумано по примеру других губерний громкое дело по дискредитации Псковского архиерея. Одновременно арест являлся способом давления на епископа Геннадия, упорно не желавшего отрекаться от православной линии Святейшего Патриарха Тихона и переходить в обновленчество. «Псковский набат» в эти дни писал: «Пока существовала тихоновская церковь, пока правили церковью Тихоны, Вениамины, Агафангелы и прочие мракобесы, низшее духовенство также должно было заниматься исключительно эксплуатацией невежества и суеверий. Теперь тихоновская церковь рассыпается. Тихоны, Вениамины и Агафангелы, занимавшиеся контрреволюцией, постоянно уходят «на покой» и уступают свои места другим, более современным, более «советским» священнослужителям»66.
12 августа та же газета сообщила об аресте и начале следствия по делу Псковского архиерея, о том, что он скоро «встанет перед судом Рев. Трибунала». В этом же номере в заметке «Черное духовенство» совершенно бездоказательно заявлялось: «...во главе в Пскове стоял: монархист, реакционер, сознательно саботировавший помощь голодающим, ведущий политику несдачи ценностей, преследовавший честных священников за их отход к Живой церкви - одним словом, перед нами черный белогвардеец, ведущий ту же линию, что и Петроградский Вениамин, исполнявший директивы того же Тихона, в свою очередь действовавшего по указаниям заграничных белых поповско-монархических групп"67.
Однако неопровержимых доказательств этих обвинений органы ГПУ представить не могли. Более того, в ходе следствия выяснилось, что епископ Геннадий дважды сдавал комитету «Помгола» личные серебряные вещи, что он осуждает тех, кто противится сбору ценностей в пользу голодающих, а выступает лишь против крайностей, когда изымаются даже Чаши и лжицы для причастия, оклады с икон.
В Пскове начались массовые протесты против ареста Владыки. Уже на второй день появились подписные листы в его защиту. Под одним из таких ходатайств поставили подписи около 350 человек. Спустя более двух недель после ареста епископ был освобожден из-под стражи под подписку о невыезде из Пскова68.
4 октября в Троицком соборе состоялся губернский съезд духовенства и мирян по вопросам обновленческого движения под председательством епископа Геннадия. На съезде присутствовало 79 делегатов. Группа «Живая церковь», ядро которой находилось в Острове, под руководством уполномоченного обновленческого ВЦУ священника Игнатьева, пыталась навязать съезду свой устав. Однако епархиальное собрание, благодаря воздействию Владыки, отказалось признать устав «живоцерковников» и обновленческое ВЦУ. Был принят Устав «Псковской Православной Церкви», являвшийся фактически, как отмечалось в месячной госинфсводке Псковского губотдела ГПУ за октябрь 1922 г., уставом «Псковской Православной Кафолической Церкви», возглавляемой епископами Алексеем и Николаем (так в документе - О. К.), с которыми Геннадий поддерживал связи»69.
Декларация, принятая Епархиальным собранием (съездом), заверяла рабоче-крестьянское правительство в том, что духовенство и миряне признают советскую власть, осуждают капитализм и эксплуатацию человека человеком, в труде видят основу гражданских прав, «понимая Церковь как учреждение чисто религиозное», отрицают «всякое участие ее в политике, и в основу отношений между Церковью и государством» полагают декрет об отделении Церкви от государства, «считая его для Церкви благодетельным законом, который ставит Церковь на свой единственный истинный путь религиозного служения ближнему». Съезд осуждал постановления Карловацкого собора и заявлял о своей полной лояльности к власти70.
Хотя в декларации и признавалось, что «вековой тесный союз Церкви с государством неизбежно привел Церковь на путь политиканства и к порабощению Церкви самодержавной властью», в результате чего иногда некоторые представители высшей иерархии духовенства и верующих из мирян вступали на путь деятельности односторонней гражданской жизни в ущерб устроению и оживлению внутренней жизни Церкви, в главном епископ Геннадий не уступил - Псковская епархия оставалась епархией Тихоновского толка.
Губисполком отказался утвердить Устав Псковской Православной Церкви, «ибо в нем нет ни слова о борьбе с контрреволюцией», как отмечалось в вышеупомянутой информационной сводке Псковского отдела ГПУ 71.
8 октября 1922 г. в газете «Псковский набат» вторая страница была посвящена деятельности Псковского архиерея. Все опубликованные на ней материалы («Дипломат», «Впечатления о Губсъезде духовенства», «Епископ за штопкою церковного чулка» и др.) вышли под одним большим аншлагом «Геннадиада». Авторы статей, видя во Владыке главного виновника провала планов ГПУ и «Живой церкви», называли его «иезуитом», «дипломатом от православия». О декларации губисполкому писали лишь как о «жесте», «страховом полисе» архиерея и съезда и предрекали, что: «гибель же церкви, особенно теперь, неизбежна»72.
Группа «Живая церковь» усилила свою работу. Вместо священника Игнатьева уполномоченным ВЦУ был назначен председатель группы священник Алексий Лавров. Он продолжил борьбу против устава, не утвержденного губисполкомом. Однако на собрании духовенства Пскова 23 ноября 1922 г. его поддержали всего 2 священника. Тогда он добился от епископа Геннадия удаления «реакционно настроенных» членов Епархиального управления73, что означало фактическое устранение архиерея.
К началу декабря 1922 г. в состав Епархиального управления входили: председатель - епископ Геннадий, члены: уполномоченный ВЦУ священник Алексий Лавров, протоиерей Алексий Черепнин, священники Василий Холмский, Гавриил Стягов, Александр Быстров, диакон Николай Молодиков, мирянин А. Н. Иванов. Секретарем являлся священник М. Г. Бечанский. Этот состав Епархиального управления считался временным до созыва Епархиального съезда74.
В информационной сводке Псковского губотдела ГПУ за 18-25 декабря 1922 г. признавалась неспособность установить полный контроль над епархией и предлагалось: «в отношении духовенства явно или скрыто, но борющегося против вводимых мероприятий соввласти и восстанавливающих несознательные массы, - нужно принять репрессивные меры, ибо Живая церковь чего-либо реального дать не может»75.
После освобождения из заключения в августе 1922 г. епископ Геннадий формально находился под следствием, так как уголовное дело по отношению к нему прекращено не было. Чтобы склонить чашу весов в пользу обновленческого движения, обезглавить сторонников Патриарха Тихона, и в то же время не спровоцировать народных волнений, епископ Геннадий был приговорен к высылке на 2 года в Туркестан в административном порядке без судебного решения.
Тяжелые испытания сказались на здоровье епископа Геннадия, и он тяжело заболел. После трех хирургических операций Владыка Геннадий скончался 1 июня 1923 г.
3 июня четыре тысячи псковичей пришли проститься со своим архипастырем. Похоронен Преосвященный Геннадий был на кладбище Иоанно-Предтеченского монастыря. После сноса кладбища в 1925 г. останки архиерея-исповедника были перенесены в усыпальницу Псковских архиереев, находящуюся в Свято-Троицком соборе76
В мае 1923 г., примерно в те же дни, когда в Храме Христа Спасителя в Москве проходил обновленческий поместный собор, лишивший сана и звания Патриарха Тихона, «Живой церковью» на Псковскую кафедру был назначен "архиепископ" Дмитрий Рождественский. Верующие его только «терпели из уважения к преклонным летам».
После освобождения из-под стражи 25 июня 1923 г. Святейший Патриарх Тихон дезавуировал все действия обновленческого ВЦУ, восстановил управление РПЦ и заявил, что «Церковь признает и поддерживает советскую власть, ибо "...нет власти не от Бога" (Рим. 13:1)». Это воззвание обезоруживало обновленцев, обвинявших Патриарха в нелояльности к советской власти.
Началось массовое возвращение в Церковь иерархов и священнослужителей, примкнувших к обновленцам. В конце августа - начале сентября принес покаяние находившийся в расколе в 1922 - 1923 гг. бывший епископ Гомельский Варлаам (Ряшенцев) (1878 - 1942). 16 сентября 1923 г. он был назначен на Псковскую кафедру и вскоре стал пользоваться, как отмечалось в сводках ГПУ, «большими симпатиями верующего населения губернии». В феврале 1924 г. духовенство Псковской епархии коллективно, целыми благочиниями, принесло епископу Варлааму покаяние в отходе в обновленчество. Руководство Псковского отдела ГПУ в августе 1923 г. отмечало: «В связи с освобождением Тихона работа Живой церкви стала тормозиться. Верующие отвергают новый стиль и изгоняют священников-обновленцев. Крестьяне говорят, что «новый стиль» и другие обновления церкви исходят от Советской власти, что «жиды» заставляют молиться православных заодно с ними, что попы, идущие по обновлению, продались антихристу»77
В марте 1924 г. губотдел ОГПУ сообщал в информационный отдел ОГПУ, что в Псковской губернии из 336 приходов «70% являются вполне тихоновскими, а 30% открыто избрать определенное направление не решаются, а лишь частично присоединяются к руководителю тихоновцев отцу Варлааму (так в тексте - О. К.), так как большинство из этого числа все же имеет скрытое тяготение в сторону Тихона»78.
Подавляющее большинство приходов, особенно в деревне, устояло от раскола. Но обновленчество, насаждаемое советской властью, кое-где продолжало сохранять свои позиции, контролировало некоторые городские храмы. «Псковский набат» 24 мая 1927 г. сообщал: «Живая церковь в Псковской губернии заметной роли не играет; она имеет во Пскове лишь один приход (Троицкий собор), а во всех уездах не больше 15 - 16. В начале этого «движения» были даже случаи избиения живоцерковников правоверными тихоновцами. Во Пскове существует живоцерковный епископат»79.
В марте 1924 г. губотдел ОГПУ сообщал в информационный отдел ОГПУ, что в Псковской губернии из 336 приходов «70% являются вполне тихоновскими, а 30% открыто избрать определенное направление не решаются, а лишь частично присоединяются к руководителю тихоновцев отцу Варлааму (так в тексте - О. К.), так как большинство из этого числа все же имеет скрытое тяготение в сторону Тихона»78.
Подавляющее большинство приходов, особенно в деревне, устояло от раскола. Но обновленчество, насаждаемое советской властью, кое-где продолжало сохранять свои позиции, контролировало некоторые городские храмы. «Псковский набат» 24 мая 1927 г. сообщал: «Живая церковь в Псковской губернии заметной роли не играет; она имеет во Пскове лишь один приход (Троицкий собор), а во всех уездах не больше 15 - 16. В начале этого «движения» были даже случаи избиения живоцерковников правоверными тихоновцами. Во Пскове существует живоцерковный епископат»79.
Обновленческим Синодом на протяжении 1923 - 1936 гг. в Псков были направлены архиереи-обновленцы: Дмитрий Рождественский, Павел Масленников, Владимир Пищулин, Михаил Постников, Симеон Канарский, Василий Виноградов,Николай Федотов, Модест Никитин, Палладий Бельтюков, Александр Шубин, Серапион Сперанцев, Алексей Дьяконов, Николай Елпидинский, Михаил Свидерский (Великолукская епархия)80.
Ниже представлена таблица с указанием дат правления на Псковской кафедре обновленческих "архиереев" .
Обновленческие архиереи Псковской епархии:
Дмитрий Рождественский - 27.04. (10.05.) 1923 - 13.(26.) 09.1923
Павел Масленников - 23.06. (06.07.) 1924 - 1925
Владимир Пищулин - 10. (11.) 1925 - 1925
Симеон Канарский - 08. (21.) 1925 - 1926
Михаил Постников, в. у. - 12.1924 - 1926
Василий Виноградов - 1926 - 1928
Николай Федотов - 1928 - 28.05. (10.06.) 1930
Модест Никитин - 1930 - 1930
Палладий Бельтюков - 11. (24.) 06.1931
Александр Шубин - 12.1931
Серапион Сперанцев - 1932 - 1934
Алексий Дьяконов - 1934 - 1936
Николай Елпидинский - 13.(26.) 02.1936 - 21.06. (04.07.) 1936
Михаил Свидерский - 1929 - 1934, Великолукская епархия
Несмотря на покровительственное отношение советской власти к обновленческой церкви, ее авторитет среди верующих Псковской епархии постоянно падал. Свято-Троицкий собор псковичи посещали редко. Главным кафедральным собором патриаршей Православной Церкви стал храм Михаила Архангела с Городца. В 1929 г. его освятили в кафедральный собор Архистратига Михаила81.
Павел Масленников - 23.06. (06.07.) 1924 - 1925
Владимир Пищулин - 10. (11.) 1925 - 1925
Симеон Канарский - 08. (21.) 1925 - 1926
Михаил Постников, в. у. - 12.1924 - 1926
Василий Виноградов - 1926 - 1928
Николай Федотов - 1928 - 28.05. (10.06.) 1930
Модест Никитин - 1930 - 1930
Палладий Бельтюков - 11. (24.) 06.1931
Александр Шубин - 12.1931
Серапион Сперанцев - 1932 - 1934
Алексий Дьяконов - 1934 - 1936
Николай Елпидинский - 13.(26.) 02.1936 - 21.06. (04.07.) 1936
Михаил Свидерский - 1929 - 1934, Великолукская епархия
Несмотря на покровительственное отношение советской власти к обновленческой церкви, ее авторитет среди верующих Псковской епархии постоянно падал. Свято-Троицкий собор псковичи посещали редко. Главным кафедральным собором патриаршей Православной Церкви стал храм Михаила Архангела с Городца. В 1929 г. его освятили в кафедральный собор Архистратига Михаила81.
Закрытие Монастырей и храмов. Репрессии против духовенства в 20-е годы
Какие бы провалы ни сопутствовали антирелигиозной деятельности советской власти, она не отказывалась от решения поставленных задач, методично применяя все более изощренные формы работы против православных: слежку, вербовку агентов-осведомителей в церковной среде, разжигание противоречий между священнослужителями, перлюстрацию переписки, репрессии и т. п.
Так, начальник Псковского губотдела ГПУ А. С. Не¬верное в докладе секретарю губкома партии П. И. Струппе в декабре 1924 г. предлагал: «а) чистку педагогического со¬става от поповских выродков» (25% школьных работни¬ков губернии происходили из духовного сословия - О. К.); б) «дальнейшую ликвидацию монастырей» (существовав¬шие до 1922 г. 14 монастырей с 575 монашествующими были ликвидированы, сохранялось только 4 монастыря под видом сельхозартелей и коммун - О. К.); в) «учет и изоляция от деревни выгнанных монахов и монахинь, дабы парализовать систему поповской индивидуальной пропаганды; г) насаждение в деревне попов-обновленцев в целях усиления взаимной между попами вражды и их самодискредитации»82.
Одной из важнейших составных частей антицерковной политики советская власть считала ликвидацию монастырей. В печати монастыри и монашествующие представлялись не иначе, как «источник невежества и тунеядства», «гнездилища паразитов», «черные монашествующие гнезда», «оплоты самодержавия», «гнезда контрреволюции» и т. п.83 Пропаганда и агитация обновленцев также способствовала прекращению монастырской жизни. В газете «Живая церковь» постоянно печатались статьи против монашества. Одна из них, посвященная монастырям, называлась «Гнезда бездельников». В другой статье лидер живоцерковников протоиерей В. Красницкий восклицал: «Духовенство должно быть освобождено от мертвящего гнета монашества...»84
Согласно Декрету СНК «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» любое монастырское здание могло быть занято властями под общественные нужды.
Согласно Декрету СНК «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» любое монастырское здание могло быть занято властями под общественные нужды.
В феврале 1921 г. в Пскове было принято распоряжение об освобождении в семидневный срок Старо-Вознесенского монастыря от монахинь, которые переселялись в Иоанно-Предтеченский монастырь. Был проведен ремонт монастырских помещений, территория обнесена колючей проволокой пол электрическим током и вышками, и 26 июня 1920 г. в бывшем женском монастыре открылся «Псковский концентрационный лагерь принудительных работ», в котором к 1 октября уже содержалось 137 заключенных, в том числе 92 «политических». В мае 1924 г. в Наркомате юстиции появились планы расширения лагеря до 2 тысяч заключенных, но этого не произошло. К тому времени концлагерь уже был ликвидирован, и в его помещениях размещался отдел ОГПУ (в 30-е годы - НКВД), в полной мере использовавший «бывшие кельи под камеры предварительного заключения, порядки в которых с истязаниями и пытками превзошли довольно либеральные условия в концлагере 1920 г.»85
В феврале была предпринята первая, «неудачная» попытка закрытия Иоанно-Предтеченского монастыря под предлогом предоставления помещений для 200 беспризорных детей. Во второй раз, после инициированного органами советской власти «ходатайства» рабочих кожзавода «Пролетарий», об организации рабочего городка в расположенных рядом монастырских помещениях, постановлением Президиума губисполкома от 26 сентября монастырь и находящаяся при нем Иоанно-Предтеченская церковь были закрыты. Монастырское имущество, представлявшее художественную ценность, передавалось в музей, облачения - в отдел народного образования для пошива театральных костюмов и одежды детским домам. 6 ноября 1923 г. в приделе собора был открыт рабочий клуб. Как сообщал «Псковский набат», «на месте алтаря, откуда в течение многих лет раздавались речи религиозного обмана, созданы сцена и рабочая трибуна с лозунгом «Вся власть Советам!». В 1925 г. под клуб было передано всё здание собора. В других помещениях бывшего монастыря располагалось общежитие. Колокола с колокольни были сняты и отправлены в переплавку на завод «Металлист». 16 мая 1924 г. постановлением губисполкома закрывалось для захоронений кладбище при монастыре, а 27 июня 1925 г. губисполком поддержал "просьбу" рабочих завода «Пролетарий» срыть кладбище, предоставив «заинтересованным и верующим право переноса покойников в течение месячного срока»86.
В марте 1921 г., учитывая особенную историческую значимость древнейшего в Пскове Спасо-Преображенского собора Мирожского монастыря, наличие в нем уникальной фресковой живописи, помещения обители были отведены для экскурсионной станции с общежитием для экскурсантов из Петрограда, Москвы и других городов. Монастырь официально не закрывался, хотя в 1922 г. в нем проживало только три монаха. В марте 1924 г. в нем была закрыта Стефановская церковь как «бесприходная и незарегистрированная», а 28 мая того же года постановлением губисполкома закрывался и Мирожский монастырь. Получив в свое распоряжение всю территорию монастыря, экскурсионная станция оборудовала к сезону 1927 г. базу для одновременного приема уже не 35, как раньше, а 60 человек. Был расширен диапазон экскурсионного обслуживания до Корытова, Черехи, Снятной Горы, Пушкинского заповедника, Москвы и Ленинграда87.
В августе 1921 г. в древнем Снетогорском монастыре, бывшей загородной резиденции Псковских архиереев, был открыт дом отдыха для рабочих завода «Пролетарий».
В феврале 1925 г. «Госпромцветмету» губисполкомом были переданы по акту колокола с закрытых церквей, расположенных на территории Пскова, среди которых значилось и 28 колоколов из четырех псковских монастырей общим весом 1120 пудов.
Другие монашеские обители на территории Псковской епархии также закрывались. 15 июля 1924 г. губисполком сообщал в Президиум ВЦИК РСФСР о том, что вынесено постановление о закрытии Святогорского монастыря и просил санкционировать этот акт. В документе отмечалось, в частности, что в 1918 г. монахи, во избежание закрытия монастыря, объявили его «коллективным хозяйством» и сумели закрепить за собой 15 десятин земли и весь живой и мертвый монастырский инвентарь. Фактически же никакого коллективного хозяйства не было, для обработки земли использовались крестьяне...». Принятое губисполкомом решение обусловливалось также «ведением монахами контрреволюционной пропаганды, особенно в период изъятия церковных ценностей. Под влиянием их разговоров, что отбираемые ценности «пойдут не голодающим, а в уплату долгов за войну соввласти с Эстонией», крестьяне на некоторое время сорвали работу комиссии». Кроме того, монашествующие обвинялись в контрабанде. В заключение приводился еще один «аргумент» в пользу закрытия монастыря: «Имея в виду, что Опочецкий УОНО (уездный отдел народного образования - О. К.) открывает Университеты имени А.С. Пушкина и обратился с ходатайством о предоставлении для этой цели помещения монастыря, ...то за отсутствием других подходящих зданий... Президиум ГИК вынес свое постановление о закрытии Святогорского монастыря...»88.
К лету 1924 г. также была прекращена монашеская жизнь в Троице-Сергиевом мужском и Вознесенском женском монастырях в Великих Луках. На их территории разместились различные советские, общественные и красноармейские организации. Продолжали действовать только монастырские Воскресенский собор и Вознесенская церковь. А 18 мая 1924 г. Великолукский уездный исполком принял решение и об их закрытии. 4 июня того же года Президиум губисполкома принял подтверждающее постановление: «Учитывая потребность в помещениях для оборудования объединенного рабочего клуба и для организации культпросветработы среди призреваемых граждан и инвалидов, а также наличие в распоряжении групп верующих других храмов, обеспечивающих религиозные потребности - церкви бывших Сергиевского и Вознесенского монастырей в гор. В. Луках закрыть»89.
После этого в различные официальные органы пошли заявления - жалобы на действия местных властей. Поэтому 5 августа 1924 г. Президиум губисполкома вынужден был принять еще одно постановление по поводу закрытия вышеназванных монастырских храмов. Но в новом доку-менте прекращение их деятельности обусловливалось уже не общественными потребностями, а историческим значением: «Принимая во внимание, что Вознесенская и Воскресенская церкви являются приписными и самостоятельных приходов не имеют, а также, учитывая их историческое значение, таковые закрыть и передать в ведение Губмузея»90.
Однако сразу это сделать не удалось: прихожане обратились с жалобой во ВЦИК. Президиум губисполкома 28 января 1925 г. вновь слушал вопрос «О закрытии церквей Вознесенского и Сергиевского монастырей». В этот раз было принято большое развернутое постановление, формулировки которого изобилуют классовыми оценками, что придает документу «основательность» и «неоспоримость»: «История обоих монастырей за последние десятилетия является историей грубой эксплуатации окружающего населения и оскорбления его религиозных чувств»; «эксплуатация и безнравственный образ жизни монахов создали в трудовых массах определенное представление о Сергиевском монастыре как о рассаднике разврата, что Вознесенский монастырь являлся одним из центров религиозного освящения реакционно-националистической политики царизма», «подписи граждан на поданых ВЦИКу заявлениях отражают лишь некоторое возрождение в связи с нэпом ... поднявших голову кулацко-нэпмановских элементов...». В завершении пространного документа отмечалось: «Постановление от 4.06.1924 г. о закрытии Сергиевской и Вознесенской церквей подтвердить»91.
К концу 1923 г. была закрыта и Никандрова пустынь. Монашествующие пустыни зарегистировались как рабочая артель, в которой трудилось более 50 человек под руководством архимандрита Владимира (Гиганова) и иеромонаха Варсонофия (Андреева)92.
Заместитель секретаря Псковского губкома ВКП(б) Фонберштейн в секретном докладе в адрес ЦК партии большевиков сообщал, что «в Псковской губернии в настоящий момент - 528 церквей с 930 человеками духовенства, с 637 религиозными обществами, в том числе зарегистрированных - 246 и незарегистрированных - 391. Существовавшие до 1922 г. 14 монастырей с общим числом монашествующих 575 человек ликвидированы, за исключением четырех, сохраняющихся как сельскохозяйственные артели и коммуны. Приблизительно в религиозных обществах участвует 1,2 млн. человек всего населения губернии93».
В 1920 - 1925 гг. происходило также закрытие церквей и часовен. К 1921 г. в Пскове один из храмов был занят под школу, в двух церквях разместились госпитали, в церкви Александра Невского - гарнизонный клуб94.
Специальным распоряжением в 1922 г. закрылись все домовые церкви, храмы в учебных заведениях, тюрьмах, больницах. 22 апреля 1922 г. было отказано в просьбе продлить договор прихожанам Богородице-Скорбященской церкви при 1-й Советской больнице на Завеличье95. В ряде случаев по разным причинам местные исполкомы расторгали договоры с верующими или не заключали их совсем. 4 февраля 1925 г. Президиум губисполкома оставил без изменения постановление Порховского УИКа от 13 января т. г. о расторжении договора с группой верующих прихожан села Богородицкого96. 16 сентября 1924 г. административным отделом Псковского горисполкома были подготовлены сведения о 16 функционирующих в городе часовнях. Девять из них предлагалось закрыть, в т. ч. Троицкую (при входе в соборный двор), св. Власия (на берегу р. Великой), свт. Николая Чудотворца (на спуске в рыбные ряды), Ольгинскую (приписанную к Паромо-Успенской церкви) и др. В часовне при храме Архангела Михаила было решено открыть лавку для продажи литературы издательством «Новая жизнь»97.
В первой половине 20-х годов прекращение властями функционирования церквей в Псковской губернии только началось проявляться. Большинство приходов еще действовало.
Не все священнослужители Псковской епархии смиренно ожидали часа, когда власти закроют церковь или монастырь. В сентябре 1923 г. органам ГПУ стало известно, что настоятель Никандровой пустыни, благочинный псковских монастырей архимандрит Владимир (Гиганов), кандидат богословия написал 43 брошюры антисоветского содержания, которые распространял в ближайшей округе и разослал также по псковским монастырям, переправил по экземпляру в Москву и Великие Луки.
В течение двух месяцев это дело находилось в центре внимания губернской печати. 5 декабря 1923 г. появилась первая публикация под названием «Служители Христа», в которой с издевкой сообщалось, что в ближайшее времяперед судом в Порхове предстанет автор контрреволюционных писаний, «монах трудолюбивый», создавший «скорбную летопись» - «труд усердный» - сегодняшнего и вчерашнего дня. Начиная с первых дней революции, и архимандрит Владимир (70-ти лет), и протоиерей Порховского собора, кандидат богословия о. Михаил Лебедев (44-х лет), который в «своих проповедях излагал не только сущность гигановского «учения» по авторскому сценарию, но добавлял и собственные суждения о текущем моменте... недружелюбные пролетариату, евреям («не обошлось и без «жида») 98 - выражали свое отрицательное отношение к происходящему в России.
16 декабря газета сообщала, что «дело отложено», и его слушание состоится не 18 декабря, а в январе 1924 г. на выездной сессии губернского суда в Порхове.
Состоялся процесс только 3-5 февраля 1924 г. не в Порхове, а в Пушкинском доме в Пскове. Предполагалось придать суду широкий резонанс, острый разоблачительный характер. Для этой цели на процесс были приглашены авторитетные эксперты: руководитель «Живой церкви» протоиерей В. Красницкий, епископ Псковский и Порховский Варлаам, обновленческий епископ Дмитрий Рождественский и представители других конфессий.
На суде архимандрит Владимир признал контрреволюционный характер своих брошюр, но заявил, что к насилию они не призывают. Второй подсудимый, священник Михаил Лебедев, виновным себя не признал и заявил о том, что он всегда был аполитичен, а проповеди его носили только религиозный, но не политический характер.
Выступивший на суде эксперт Красницкий заявил, что, начиная с Петра I, Церковь освящала императорскую власть, догматизировала царское самодержавие, что монастыри были оплотом царизма, а теперь - гнездо контрреволюции. Епископ Варлаам заявил о лояльности Церкви, о ее невмешательстве в дела государства...
Обвинители потребовали от суда применить к подсудимым ст.ст. 70 и 72 УК РСФСР и выслать их из страны как социально опасных или подвергнуть заключению сроком на 3 года с последующей высылкой из пограничной полосы. После пятичасового обсуждения суд приговорил: «Гиганова... подвергнуть заключению на 3 года без строгой изоляции, но, принимая во внимание преклонный возраст, понизить наказание до 6 месяцев с зачетом предварительного заключения с 22 сентября 1923 г. Лебедева - 1 год заключения условно». Как социально опасные оба подсудимые подлежали высылке из пограничных областей на 3 года99.
Конец 1924 г. также отмечен шумным судебным процессом по делу обновления икон. 8 июня 1924 г. певчий Красно-Прудской церкви из деревни Варварино Андрей Семенов объявил односельчанам о чудесном обновлении у него иконы св. Параскевы Пятницы. После этого к иконе стали стекаться паломники. В некоторые дни к ней приходило до 300 - 500 человек. Вскоре начались обновления икон и в соседних деревнях, в одних - по три-четыре, в других даже до десяти (Рогово, Лыткино и др.). Органами советской власти обновление икон было объявлено фальсификацией, для приобщения к Церкви отшатнувшейся от нее значительной части молодежи, и даже способом личного обогащения, так как паломники приносили пожертвования. Псковский губотдел ГПУ 6 июля 1924 г. икону св. Параскевы Пятницы изъял, а Андрей Семенов, священники Иван Городовицкий и Василий Назарецкий как организаторы "фальсификации обновления", были арестованы. Подвергся аресту и епископ Псковский и Порховский Варлаам, хотя никаких доказательств его причастности к делу у следствия не было. Более того, 22 июня Владыка должен был прибыть в Красно-Прудскую волость для освящения отремонтированной церкви, но по непредвиденным обстоятельствам остался в Пскове.
Несмотря на это, в числе 28 обвиняемых епископ Варлаам был привлечен к суду, который состоялся в декабре 1924 г. в Пскове, широко освещался в местной печати и имел большой общественный резонанс100. Священники, участвовавшие в акте освидетельствования иконы 22 июня - Иван Городовицкий, Василий Назарецкий, Никандр Добрянский, а также Андрей Семенов и его мачеха Александра Семенова были приговорены к лишению свободы сроком на один год без строгой изоляции. Другие получили условные сроки.
Епископ Псковский и Порховский Варлаам за «распространение антисоветских контрреволюционных слухов и религиозных предрассудков» приговаривался к тюремному заключению без строгой изоляции сроком на 2 года с последующей высылкой из Псковской и Ленинградской губерний. Это была уже вторая судимость Владыки. В 1919 г. за панихидупо убиенному царю Николаю II он подвергся осуждению по приговору ревтрибунала к двум годам лишения свободы условно101. До 1926 г. епископ Варлаам отбывал заключение в Ярославской тюрьме. В июле 1927 г. он получил назначение на Пермскую кафедру с возведением в сан архиепископа. В декабре того же года Владыка был переведен на место временного управляющего Любимским викариатством Ярославской епархии*. После выхода в 1927 г. Декларации заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского) епископ Варлаам отказался от административного подчинения ему, вошел в число «непоминающих»: сначала Ярославских архиереев во главе с митрополитом Агафангелом (Преображенским), а после его смерти присоединился к митрополиту Иосифу, возглавив «истинно-православных» Ярославской епархии. Неоднократно подвергался арестам, тюремному заключению, ссылкам. В июле 1941 г. Владыка Варлаам был приговорен к высшей мере наказания, замененной 10 годами заключения в лагере. 20 февраля 1942 г. «Псковский Ангел», как называл его родной брат, священномученик Герман (Ряшенцев), скончался в Вологодской тюрьме.
После кончины в апреле 1925 г. Святейшего Патриарха Тихона и ссылки в Сибирь Местоблюстителя Патриаршего престола митрополита Крутицкого Петра пост этот занял митрополит Нижегородский Сергий (Страгородский). К этому времени около двадцати наиболее авторитетных русских архиереев отбывали заключение в Соловецком лагере. Вскоре и митрополит Сергий был заключен в тюрьму. Видя реальную угрозу разгрома Русской Православной Церкви, митрополит Сергий, выйдя в марте 1927 г. на свободу, в июле 1927 г. издал Декларацию о принципах деятельности Русской Православной Церкви взамен отвергнутой НКВД летом 1926 г. В ней он заверял власти в лояльности верующих и Церкви. Это был компромисс с властью, чтобы сохранить Церковь. Однако это привело к расколу.
Многие осудили митрополита Сергия за его Декларацию и превышение им своих полномочий в обход митрополита Петра, который был еще жив. Некоторые епархии вышли из подчинения митрополиту Сергию. Раньше других отказался подчиняться митрополиту Сергию митрополит Ленинградский Иосиф (Петровых).
В декабре 1927 г. акт об отделении подписали викарии Ленинградской епархии епископ Гдовский Димитрий (Любимов) и епископ Копорский Сергий. Правительством это расценивалось как демонстрация нелояльности к советской власти, поэтому антисергиевцы были взяты органами ГПУ под особый контроль, а в 1928 - 1929 гг. большинство «непоминающих» архиереев было арестовано и отправлено в ссылки и лагеря.
Размежевание среди высшей церковной иерархии отразилось и на рядовых приходах. В 1928 - 1929 гг. на территории Псковского и Великолукского округов рассматривались десятки дел по обвинению священнослужителей в антисоветской агитации, отождествлявшейся с принадлежностью к тихоновскому направлению в Русской Православной Церкви. Так, 22 сентября 1928 г. Особое совещание при коллегии ОГПУ приговорило по ст. 58-10 УК РСФСР к четырем месяцам лишения свободы благочинного Опочки протоиерея Иоанна Александровича Белинского. Он обвинялся в проведении нелегальных собраний духовенства, в призывах разъяснить верующим, что советская власть душит Церковь и преследует ее служителей, в поддержке бывшего Псковского епископа Макария - приверженца Патриарха Тихона, в распространении провокационных слухов, могущих возбудить недоверие к советской власти102.
В 1937 г. 81-летний священник вновь был арестован за то, что, проходя мимо взорванного собора в Опочке, сказал: «Как болит сердце мое при виде того, как разрушают такое прекрасное здание...» Спасла его от наказания, как говорится в деле, «незначительность полученных материалов». Через полтора месяца после ареста престарелый священник был освобожден103.
В ноябре 1928 года на территории Рыковского района Великолукского округа было возбуждено дело в отношении священников погоста Костьково Николая Шетнева, 1893 г. р., погоста Вяз Николая Скоропостижного, 1888 г. р., погоста Каменка Федора Петрова, 1867 г. р. Все они обвинялись в пропаганде и агитации против советской власти и в попытке создания контрреволюционной организации «Союз христианского усилия» (СХУ). Однако в ходе следствия последнее доказано не было. Священники Скоропостижный и Петров напрочь отрицали какую-либо причастность к СХУ. Единственной уликой был черновик программы СХУ, найденный при обыске у священника Шетнева, который признал, что идея единения христиан у него появилась в 1925 году, но для создания организации он должных усилий не предпринимал. В своей программе он ставил вопрос: «Что нам делать, когда уничтожается вера во Христа?» и отвечал на него: «Силе можно противопоставить только силу. Силе физической - силу духовную, силе антихриста - силу христианскую, силе безбожной - силу Божию. Эта сила в единстве веры и любви... духа, в согласии всех христиан». Поэтому в задачи союза входит: единение всех последователей Христа на основе того общего, что объединяет разные христианские конфессии; устроение жизни на основе Евангелия; идейная борьба с неверием, атеизмом, сектантством; борьба за нравственность. Средства борьбы: молитва, чтение духовной литературы, беседы и лекции. Ячейки СХУ должны возглавлять приходские священники. Таким образом, СХУ должен был представлять не политическую антисоветскую организацию, а религиозную104. Из всех троих обвиняемых наибольшим радикализмом отличался священник Петров, который поддерживал связи с викарием Ленинградской епархии епископом Гдовским Димитрием (Любимовым). Никто из священников не признал своей вины в антисоветской агитации. По приговору ОС при коллегии ОГПУ 29 марта 1929 г. они были сосланы в Сибирь на 3 года105.
Хотя в деле совершенно отсутствовали признаки какой-либо групповой деятельности, органы безопасности считали, что классовая борьба не может быть без организаций.
Таким же образом в марте-июне 1929 г. общим производством оказались связанными дела священников трех разных районов: Озерецкой церкви Торопецкого района Петра Петровича Беллавина, 1882 г. р., Ленинского района Михаила Дементьевича Полянского, 1888 г. p., Никона Петровича Быстрова, 1889 г. р., Насвинского района Василия Васильевича Горностаева, 1883 г. р. и Богородицкого погоста Александра Алексеевича Невлянинова, 1893 г. р.
Священнику Петру Беллавину вменялось в вину то, что он отказывался служить в тех домах, где висел портрет В. И. Ленина (по его словам, «врага всего мира, который развел большевистскую проказу»), агитировал против выборов в совет бедняков, выступал против тяжелых налогов, сравнивал законы советской власти с жестокими законами Римской империи; подчеркивались его родственные отношения с Патриархом Тихоном и симпатии к кадетам в 1917 году.
В преамбуле обвинительного заключения по их делу уполномоченным Великолукского окружного ОГПУ отмечалось, что «в связи с ростом социалистического строительства, наступлением на кулацкий элемент, реакционное тихоновское духовенство от индивидуальной антисоветской деятельности начало переходить в организованную групповую деятельность, сплачивать вокруг себя антисоветский кулацкий элемент». И далее - как об абсолютно доказанных фактах - «в январе 1929 г. в Рыковском районе ликвидирована антисоветская организация под названием «союз христианского усилия» (3 священника), в марте с. г. в Невельском районе антисоветская группировка церковников (4 священника) и целый ряд индивидуальных контрреволюционеров...»106
В Невельском районе к ответственности по той же статье 58-10-11 УК РСФСР были привлечены священники Степан Семенович Шепелев, Петр Михайлович Щербов, Василий Матвеевич Небылов, Евгений Петрович Троицкий, в Куньинском районе - Николай Александрович Боголюбов, в Пустошкинском - Михаил Дмитриевич Овсянкин107. Всем были предъявлены стандартные обвинения: антисоветская агитация и пропаганда, подрыв авторитета советской власти, критика ее мероприятий.
Священник С. С. Шепелев, 1879 г. р., Иоанно-Богословская церковь г. Невеля, обвинялся в распространении слухов о голоде, войне, скором падении советской власти, в том, что называл ее политику «мародерской», «доводящей страну до голода», резкой критике обновленческой церкви, в обучении на дому детей Закону Божию, в поминании за упокой четырех последних русских царей и ношении своих наград: двух наперсных золотых крестов на георгиевской ленте, медали и нагрудного знака в честь 300-летия дома Романовых, орденов св. Анны 2-й и 3-й степеней, полученных за участие в военных действиях в 1915 г.
Священнику Н. А. Боголюбову, 1886 г. р., Серебряницкая и Петропавловская церкви, вменялась в вину критика налоговой политики и «подпольная адвокатура» (писал жалобы и заявления крестьянам). Все названные священники были приговорены постановлениями Особого совещания при коллегии ОГПУ от 26 июня и 16 августа 1929 года к высылке в Северный край или в Сибирь на 3 года.
* Церковные ведомости, 1928, № 7 и 8, с. 146 - 147 «Положение Православной Церкви в Советской России» (окончание)
Усиление репрессий против церкви. Групповые процессы
С началом сплошной коллективизации крестьянства в 1929 - 1930 гг. сопровождавшейся давлением, резко усилилась репрессивная деятельность органов советской власти по отношению к Русской Православной Церкви. Ее рассматривали наряду с другими конфессиями как единственную легально действующую контрреволюционную силу, имеющую влияние на население.
Начавшаяся в конце 1928 г. первая пятилетка была объявлена «пятилеткой безбожия». Действовавший с 1925 г. «Союз воинствующих безбожников» намечал провести массовое закрытие церквей, запретить написание религиозных сочинений и «изготовление предметов культа», выслать всех «служителей культа».
В 1928 г. Русская Православная Церковь имела более 30 тыс. приходов. В 1929 г. было закрыто 1119 храмов. В Москве из 500 храмов к 1 января 1930 г. оставалось 224, а через 2 года - только 87 церквей. В Рязанской епархии было закрыто 192 прихода, в Орле в 1930 г. не осталось ни одной православной церкви108.
Закрытые храмы использовались под склады, мастерские, клубы, квартиры, столовые, тюрьмы. Многие церкви были разрушены. В Москве в 1931 г. был взорван храм Христа Спасителя. С 1930 по 1934 г. число приходов сократилось почти на одну треть.
В Пскове в ноябре 1929 г. по постановлению Президиума Псковского окружного исполкома в летних помещениях Троицкого собора и Петропавловской церкви разместили хлебные склады. 9 ноября 1931 г. была закрыта Образская с Жабьей Лавицы церковь и передана под мастерские школе «Стройуча». В 1932 г. закрыли храмы в честь апп. Петра и Павла с Буя и Николы со Усохи. Благовещенский собор в кремле 27 августа того же года был закрыт и передан Псковским горсоветом под инкубаторную станцию, а в 1933 г. его взорвали. В начале 30-х годов были закрыты Ильинская и Анастасиевская церкви. Ряд часовен был отдан под различные мастерские: в Знаменской часовне разместилась парикмахерская, в Сергиевской - подстанция109.
На основании циркуляра из Москвы иконы и иконостасы закрытых церквей, «не представляющие собой ценности и не могущие быть использованы в гражданском обиходе», попросту уничтожались.
В 1930 г. была проведена «антиколокольная» кампания. Под предлогом «особой важности данного мероприятия для индустриализации и коллективизации сельского хозяйства» органами советской власти инициировались собрания населения, которые просили запретить колокольный звон и передать колокола «промышленным предприятиям в порядке аванса за трактора для коллективизации».
Так, в постановлении пленума Великолукского окрисполкома от 12 января 1930 г. говорилось: «В удовлетворение единодушного требования свыше 8 тысяч трудящихся г. В. Луки, выраженного в постановлениях многочисленных и многолюдных собраний, как объединенных в профсоюзы и красноармейцев гарнизона, так и неорганизованного населения... с представлением Великолукского горсовета согласиться и снять колокола со всех церквей гор. В. Луки...». 25 января того же года президиум Великолукского окрисполкома удовлетворил подобное «единодушное требование» трудящихся (до 1000 чел.) г. Себежа110.
Закрытие храмов, сбрасывание колоколов, сжигание целыми телегами икон, уничтожение богослужебных книг и драгоценной церковной утвари сопровождалось арестами священнослужителей, ссылками, высылками и этапированием в места заключения, где находились десятки архиереев и тысячи священников. Применение наказаний в эти годы особо ужесточается: вместо ссылки или высылки применяется заключение в концлагеря на большие сроки.
Так, священник погоста Демяницы Славковского района Н. Н. Богословский, 1877 г. р., который во время богослужения говорил, что надо «терпеть гонения, скоро настанет царство наше; всех идолов и безбожников Господь низвергнет», судебным заседанием коллегии ОГПУ от 3 февраля 1930 г. был осужден по ст. 58 - 10 УК РСФСР на 5 лет концлагерей. В 1933 г. священник Суляцкой церкви Островского района М. А. Боголюбов, 1891 г. р., также проходивший по делу с группой зажиточных крестьян, был приговорен по ст. 58 - 10 УК РСФСР к 10 годам концлагерей. По делу он был представлен как глава кулацко-церковной группировки и ее идеолог, препятствовавший выполнению планов заготовок сельхозпродукции и коллективизации111.
В 1929 г. Псковским отделом ОГПУ было установлено наблюдение за большой группой верующих-димитриевцев, объединенных вокруг Барутской церкви Новоржевского уезда. Актив ее состоял из 25-ти человек. Лидером группы являлся крестьянин Е. Д. Дмитриев, 1895 г. р., церковный староста с 1923 г. В 1928 г. в момент раскола он поехал со своими вопросами к митрополиту Иосифу (Петровых) и епископу Гдовскому Димитрию (Любимову) в Ленинград, после чего постоянно поддерживал с ними связь, получал от них инструкции и литературу.
К 1930 г. иерархи Иосиф, Димитрий и их приверженцы в Ленинграде были арестованы, димитриевские приходы закрыты. Органы госбезопасности возбудили дело о всесоюзной монархической контрреволюционной организации церковников - «Истинно Православной церкви» (ИПЦ). Барутские димитриевцы, обвиненные в принадлежности к ИПЦ, были арестованы 29 сентября 1931 г. в количестве девяти человек во главе с Дмитриевым Е. Д. и приговорены по ст. 58 - 10 УК РСФСР к лишению свободы на сроки от трех до пяти лет, трое получили условное наказание. Некоторые зажиточные прихожане Барутской церкви к тому времени уже были высланы в административном порядке как кулаки112.
В ноябре 1931 г. Особым совещанием при коллегии ОГПУ было рассмотрено дело «церковно-монархической контрреволюционной организации» «Усиление христианского движения», по которому проходило более 190 человек, в т. ч. 25 священников, 99 монахов и монахинь, четверо из низшего церковного клира.
Деятельность этой организации, по данным пятитомного уголовного дела, распространялась на Великие Луки, Великолукский, Локнянский, Куньинский, Пустошкинский, Насвинский, Невельский, Торопецкий, Осташковский, Нелидовский, Холмский районы, входившие тогда в Западную область.
В приговоре участникам организации вменялись в вину действия, направленные на свержение советской власти, восстановление монархического строя и подготовку «христианского восстания» на случай войны или интервенции.
В качестве руководителя столь разветвленной организации в деле был представлен епископ Великолукский и Торопецкий Тихон (Рождественский) (1881 - 1937).
«Контрреволюционная организация на территории Западной области», как говорилось в обвинительном заключении, добивалась: а) организации нелегального монастыря-школы в Насвинском районе, куда в качестве монашенок вовлекались крестьянские девушки, которые по окончании школы посылались в массы с установками ведения контрреволюционной работы; б) создания ряда кружков для детей школьного возраста для обучения Закону Божию в Великолукском, Пустошкинском и Торопецком районах; в) создания общества «Сестричество» в Великих Луках, Торопце, Осташкове. Члены общества распространяли рукописи контрреволюционно - божественного характера; г) развала колхозов в Пустошкинском, Куньинском, Осташковском и Локнянском районах; д) поджога колхозов в Куньинском и Насвинском районах; е) организации массовых выступлений в Нелидовском, Осташковском и Торопецком районах.
Все дело специалистами ОГПУ было сфабриковано. Ни одно из обвинений уголовного характера фактами не подтверждалось. Поэтому в открытом судебном заседании рассматривать такое «дело» власти не рискнули. Внесудебный орган - ОС при коллегии ОГПУ - на основе лишь одних идеологических обвинений приговорил 178 человек к трем годам лишения свободы или высылке на такой же срок в Северный край и Казахстан, 12 человек были лишены права проживания в ряде населенных пунктов, с прикреплением к определенному месту жительства113 на 3 года.
В марте 1931 г. И. В. Сталин, отвечая на телеграфный запрос одной американской газеты, цинично заявил, что представители Церкви в СССР преследуются, и он «жалеет только о том, что не смог до сих пор покончить со всеми ими»114.
По-прежнему священнослужители были бесправны и не могли защититься, т. к. по закону от 1926 г. духовенство относилось к лицам, не имеющим прав граждан. Они и члены их семей не обладали правом избирать и быть избранными115.
Лишение избирательных прав происходило повсеместно на протяжении 1918 - 1936 гг. Осуществлялась кампания по лишению прав двумя путями: либо местные власти административно лишали прав священнослужителей и членов их семей, либо решение проводилось через собрание групп бедноты и крестьянские сходы. Так, Опочецкий УИК в 1926 г. лишил избирательных прав гр. Виноградова А. как лицо, живущее на средства отца - священника116. В деревне Медведево, Локнянского района, Западной области, в 1931 г. среди «лишенцев» большая часть относилась к священнослужителям117. С каждым годом число «лишенцев» увеличивалось. Так, в Невельском районе за 1927 г. было лишено избирательных прав 213 человек, из них 28 - священники, в 1928 г. - 438 человек перевели в категорию «лишенцев», из них 47 - служители культа118. В 1928 г. в Опочецком районе на собрании крестьян по настоянию сельсовета лишили избирательных прав 227 человек, в том числе 37 священнослужителей119.
Многие «лишенцы» приходили с жалобами в сельсовет на несправедливое лишение их прав, ходатайствовали о восстановлении. В деревне Лаптево, Новосельского района служитель старообрядческой церкви Филиппов на собрании крестьян просил защиты и ходатайствовал восстановить его в правах. Крестьяне поддержали его и направились к сельсовету, требуя прекратить гонения на религию и священников. Под нажимом крестьян священнослужитель был восстановлен в правах, но ненадолго. Вскоре из Псковского окрисполкома пришло постановление: перевести Филиппова в категорию «лишенцев» и взять на учет, следить за его деятельностью120.
Лишенные избирательных прав были бесправны в политическом, гражданском и экономическом отношениях. О их бедственном существовании пишет во ВЦИК священник погоста Заборье Торопецкого уезда Псковской губернии в на¬чале 1927 г. Александр Осипов: «Прожив священником 12 лет, я осмелился писать Вам только потому, что желаю узнать, как посмотрите на мои объяснения о том, в каком положении находятся те священники, которые ни в чем не виноваты. Я воспитывался в семье светского человека (отец - фельдшер из крестьян). Меня отдали учиться в духовную семинарию, затем в Ярославский юридический лицей, который пришлось оставить, так как не было никакого исхода. Пошел на должность священника. Я не отрицаю, что исполнял в силу необходимости все требования царской власти, но все, что грязнит священников, зависит не от них, а от царской власти. Теперь я как свободный человек (т. к. гражданином я не имею права называться) осмелился спросить вас: может ли ложиться на таких священников тот грех, который переносят на них, как на остаток царской власти. Можно ли мне стать гражданином республики, так как жить в таких условиях, как живут мои товарищи, я не в состоянии по семейному положению. Отречься от веры не могу, так как воспитан в религиозном духе»121. Ответ властей был следующего содержания: «Священник Осипов будет восстановлен в правах только после снятия с себя духовного сана и объявлении в печати подробно причин, побудивших его отречься»122.
Но даже снявшие с себя сан и восстановленные в правах были неполноправными членами общества. Они могли использоваться только на технических или физических работах. Никаких льгот этим лицам, в частности, пособия по безработице, не предоставлялось123. Дети священнослужителей, если они поддерживали с ними связь, также были бесправны. Зачастую они не могли даже обучаться в школах и других учебных заведениях. Так, в Карамышевском и Славковском районах в 1928 г. из школ были исключены дети лишенцев: сыновья священников Голицына и Полоновского124.
В годы коллективизации была поставлена задача ликвидации кулачества как класса, что предполагало выселение «чуждых элементов» в северные и отдаленные районы страны, раскулачивание, повышенное налогообложение и, наконец, аресты при подозрении в контрреволюционной деятельности125. К разряду «чуждых элементов» были отнесены и "служители религиозного культа". В специальной записке Ленинградского обкома ВКП(б) от 30 января 1930 г., адресованной секретарям Псковского, Новгородского, Боровичского окружкомов, отмечалось, что сельсоветы обязаны выявлять районы мобилизации контрреволюционных элементов: кулаков, антисоветской интеллигенции и клерикальных группировок и принимать меры для их устранения126. В одной из информационных сводок о ходе раскулачивания (11 марта 1930 г.) указывалось, что в Середкинском и Новосельском районах в списки кулаков внесли всех священников127.
В ноябре 1930 г. Псковский окрисполком дал указание всем районным властям немедленно выселить кулацкие и другие «чуждые элементы» из районов коллективизации128. В информационной сводке Псковского окружкома ВКП(б) в декабре 1930 г. отмечалось, что в ходе раскулачивания в Дновском районе в списки выселяемых кулаков попали все без исключения служители культа. Имущество у них было изъято и описано, в том числе даже предметы домашнего обихода. Например, у священника Успенского изъяли чашки и ложки, у священника Троицкого - белье129. В Псковском районе 1 марта 1930 г. было взято на учет имущество 12 хозяйств служителей культа. В Карамышевском районе Псковского округа крестьяне требовали оставить в покое священника Любимова, у которого сельсовет перед выселением описал все имущество. Священник и его активные защитники были арестованы за «контрреволюционную деятельность», самого священника выслали на 3 года с конфискацией имущества131.
Имущество раскулаченных и выселенных, согласно постановлению властей от 1929 г., поступало в ведение колхозов, изъятые сберегательные книжки, облигации, драгоценные металлы сдавались на хранение в окружной финансовый отдел. Наличные деньги в сумме до 500 рублей оставлялись раскулаченным, остальное шло в фонд коллективизации. Все конфискации проводились сельсоветом и группами бедноты132.
Параллельно с раскулачиванием и выселением священников в начале 1930-х годов развернулась кампания против частного предпринимательства. Церковные организации рассматривались властью как частные предприятия, а хозяйства священников приравнивались к кулацким и облагались налогами и натуральными сборами. С 1929 г. священники отдавали в казну 75% своих доходов, к коим были причислены и платы за отправление треб. В начале 1930 г. Леноблисполком направил всем райкомам циркуляр о повышении налогов. В нем отмечалось, что развернуть колхозное строительство мешает враг-кулак и священник. Следовательно, необходима борьба с врагом посредством усиления обложения налогами, лишения прав и выселения с конфискацией имущества133.
Сельские священники были обложены многочисленными налогами сельскохозяйственного характера даже при отсутствии хозяйства. Так, в Порховском районе в 1930 г. священника Колиберского обложили заданием по хлебозаготовкам, хотя он не имел своего участка. За невыполнение задания134 на него был наложен штраф.
Насильственное выселение, раскулачивание и завышенное налогообложение вызывало протесты верующих. Крестьяне деревни Дуброво Лычковского района требовали отменить твердое задание в размере 500 литров молока, наложенное на священника А. А. Бельского, однако получили отказ135. В знак протеста крестьяне стали выходить из колхоза.
Появление в марте 1930 г. статьи И. В. Сталина «Головокружение от успехов» привело к оттоку крестьян из колхозов. В ней, в частности, он критиковал тех коллективизаторов-революционеров, которые «дело организации артели начинают со снятия с церквей колоколов»136.
В 1930 - 1931 гг. в соответствии с новыми инструкциями были снижены ставки налогов на духовенство: налог со священника не мог превышать налога с крестьянина с таким же хозяйством более чем на 100%, но мог быть увеличен еще на 75%. То есть налоговые ставки остались слишком высокими. К примеру, ставка священника Георгиевского Званковского сельсовета Киршинского района Ленинградской области в 1932 г. была снижена, но оказалась равной налогу 1929 г. плюс 75% надбавки 137. 29 декабря 1932 г. Леноблисполком принял постановление по налогам: «нормы обязательной поставки мяса государству, установленные для кулацких хозяйств, распространяются на служителей культа»138.
Постановление получило широкое распространение на практике, о чем свидетельствуют многочисленные жалобы священников. Так, священник Богоявленский, 61 года от роду, Волковского района, пишет: «У меня нет скота и земли, но сельсовет наложил на меня задание - сдать 40 кг мяса или расплатиться деньгами, которых у меня тоже нет, по базарной цене. Что мне делать?»139. Ответа от властей не было. Вскоре имущество Богоявленского было конфисковано, а сам он арестован и сослан на 3 года. Таким образом, уничтожение «чуждых элементов» в начале 30-х годов шло по отработанной системе: священник облагался усиленным налогом, как «нетрудовой элемент», на уплату отводились сжатые сроки. После неуплаты налога закрывалась церковь, проводилась конфискация имущества, священник подвергался аресту.
Архивы сохранили множество свидетельств того, как крестьяне многих приходов пытались отстоять свои храмы и священников.
Драматические события, например, развернулись в апреле 1930 г. в деревне Береза Порховского района. Председатель местного сельсовета Сергеев неоднократно выступал с инициативой закрытия церкви и использования ее под киноклуб. Крестьяне же упорно не давали согласия на это, и никакие уговоры не помогали. Пример того, как следует действовать в подобных условиях, показал Сергееву председатель соседнего Павского сельсовета Лужского округа. Он обложил священника непомерно высоким налогом, которого тот заведомо не мог выполнить, и под этим предлогом имущество священника описали, самого его арестовали, а церковь закрыли. Подобным образом решили поступить в Березовском сельсовете. 28 марта 1930 г. священнику с. Береза объявили об истечении срока уплаты повышенного перед этим налога и произвели опись имущества его и дьякона. По окончании церковной службы 30 марта представитель церковной двадцатки Александр Никандров обратился к верующим с призывом собирать всем миром деньги для уплаты налога за священника или же идти в сельсовет с требованием снизить ему сумму налога, добиться сохранения церкви. Позднее, в ходе начавшегося следствия этому выступлению был придан политический смысл. После собрания 300 крестьян двинулись к сельсовету, потребовали от председателя оставить в покое священника и храм, организовали их охрану. К ним присоединилось население соседнего сельсовета. Прибывшие вскоре районный уполномоченный и два милиционера арестовали троих членов «двадцатки», в том числе Никандрова, отдали приказ об аресте священника, но столкнулись с сопротивлением крестьян. Угрожая расправой, те освободили арестованных и защитили священника. Милиционерам пришлось бежать.
Противостояние достигло апогея в день праздника Благовещения 7 апреля 1930 г. Для наведения «порядка» из Порхова прибыли в Березу 7 вооруженных коммунистов, которых встретила толпа в 400 человек, частично вооруженных. Гусев предложил начать аресты, но прибывшие вскоре представители окружкома ВКП(б) и окрпрокуратуры, боясь кровопролития, прибегли к разъяснительным мерам. Несколько дней они вели переговоры с крестьянами, обещая не закрывать церковь, помощь в севе, в выделении кредита, пересмотре налоговых обязательств священника. Наконец, 16 апреля 1930 г. состоялся расширенный пленум Березовского сельсовета. Приняли решение: церковь не будет закрыта, налог - пересмотрен. Прокурор Порховского участка заявил, что священника не арестуют, если следствие не обнаружит материалов политического и уголовного характера. Крестьяне остались удовлетворены таким решением, не зная, что богослужение 30 марта и выступление Никандрова уже квалифицированы как политическое преступление, так что решение сельсовета оказалось лишь отсрочкой неизбежной развязки. Собравшийся 18 апреля 1930 г. внеочередной пленум Порховского райкома принял по Березовскому делу ряд решений: отпустить населению на хозяйственные нужды кредиты, в двухнедельный срок изучить социальный состав всех «двадцаток», провести операцию по изъятию антисоветских элементов, не допуская изъятия бедняцкой части140.
Трагические последствия имело выступление крестьян села Выбор Выборского района Псковского округа в январе 1930 г. против закрытия властями Успенской церкви. Райотдел ОГПУ предъявил обвинение в антисоветской агитации местному священнику Николаю Ивановичу Цвенёву, который, по мнению чекистов, настраивал крестьян против Советской власти. Несмотря на полное отрицание своей вины, священник решением судебной Тройки ОГПУ в Ленинградском военном округе был приговорен к высшей мере наказания с конфискаций имущества141.
"Большой террор" и разрушение церковной жизни
Новый виток репрессий против духовенства на Псковской земле начался в середине 30-х годов, вскоре после убийства в 1934 г. С. М. Кирова. Еще не была завершена коллективизация (вне колхозов в незерновой полосе оставалось около 3 млн. крестьянских хозяйств, или 32,8%)142, что И. В. Сталин связывал с деятельностью в деревне «чуждых элементов» и обострением классовой борьбы143.
В соответствии с распоряжением НКВД от 25 марта 1935 г, в апреле была проведена «операция по очистке пограничной полосы Ленинградской области и Карелии от кулацкого антисоветского элемента». В первую категорию выселяемых, наряду с дворянами» представителями буржуазии, царскими полицейскими, жандармами и бывшими чиновниками, были включены церковнослужители, не приписанные к церквам. Во вторую категорию, помимо кулаков, «лишенцев», бывших белогвардейцев, безработных, входили активные члены религиозных «двадцаток». В течение одного месяца из девяти пограничных районов и Пскова было выселено в Уральскую область. Северный край и Казахстан 1308 семей или 5500 человек, «враждебно настроенных к существующему строю», «антисоветски, антиколхозно, эмигрантски настроенных», «поддерживающих связь с белой эмиграцией», «подозреваемых в шпионаже», «за агитацию против подписки на государственный заем, за распространение панических слухов» и т. п.144 Среди выселенных было 6 священников, 10 монахинь, 5 псаломщиков, диакон, церковные старосты, сторожа, родственники служителей культа и члены их семей. Всего более 70 человек.
Приведем несколько примеров и типичных формулировок причин выселения, относящихся к конкретным липам, проходившим по делам НКВД:
Петров Алексей Яковлевич, 1876 г. р., духовного сословия, в 1908 - 1934 гг. - священник в разных приходах Гдовского района, Тихоновец. Арестовывался в 1931 г. за скрытие золота и распространение антисоветских слухов, в 1934 г. за контрреволюционную деятельность. Подбивал верующих на сбор подписей за оставление колоколов на церквах. Сан священника снял в конце 1934 г. Жена Петрова Ольга Павловна, 1886 г. р., из помещиков; сын Николай, 1925 г. р., дочь Лариса, 1927 г. р.
В соответствии с распоряжением НКВД от 25 марта 1935 г, в апреле была проведена «операция по очистке пограничной полосы Ленинградской области и Карелии от кулацкого антисоветского элемента». В первую категорию выселяемых, наряду с дворянами» представителями буржуазии, царскими полицейскими, жандармами и бывшими чиновниками, были включены церковнослужители, не приписанные к церквам. Во вторую категорию, помимо кулаков, «лишенцев», бывших белогвардейцев, безработных, входили активные члены религиозных «двадцаток». В течение одного месяца из девяти пограничных районов и Пскова было выселено в Уральскую область. Северный край и Казахстан 1308 семей или 5500 человек, «враждебно настроенных к существующему строю», «антисоветски, антиколхозно, эмигрантски настроенных», «поддерживающих связь с белой эмиграцией», «подозреваемых в шпионаже», «за агитацию против подписки на государственный заем, за распространение панических слухов» и т. п.144 Среди выселенных было 6 священников, 10 монахинь, 5 псаломщиков, диакон, церковные старосты, сторожа, родственники служителей культа и члены их семей. Всего более 70 человек.
Приведем несколько примеров и типичных формулировок причин выселения, относящихся к конкретным липам, проходившим по делам НКВД:
Петров Алексей Яковлевич, 1876 г. р., духовного сословия, в 1908 - 1934 гг. - священник в разных приходах Гдовского района, Тихоновец. Арестовывался в 1931 г. за скрытие золота и распространение антисоветских слухов, в 1934 г. за контрреволюционную деятельность. Подбивал верующих на сбор подписей за оставление колоколов на церквах. Сан священника снял в конце 1934 г. Жена Петрова Ольга Павловна, 1886 г. р., из помещиков; сын Николай, 1925 г. р., дочь Лариса, 1927 г. р.
Любимов Евгений Георгиевич, 1865 г. р., священник Рудненской церкви Гдовского района с 1931 по 1934 гг. (по день закрытия). Выступал резко против закрытия церкви. На предложение заняться общественно-полезным трудом отвечал: «Я тоже занимаюсь полезным трудом, и не вам меня учить». Дочь Елена, 1895 г. р.; сын Алексей, 1898 г. р.
Симонова Ирина Семеновна, 1890 г. р., до 1930 г. псаломщица в Новосельской церкви. АСЭ (антисоветский элемент). Собирала подписи за оставление колоколов.
Захаров Николай Захарович, 1898 г. р., диакон Елинской церкви. Проживая в деревне Трияпино Заборовского сельсовета Островского района. Член «двадцатки», АСЭ. Отказался от получения паспорта. Читает религиозную литературу единоличникам, отказался oт выплаты платежей и гужповинности.
Федорова-Ладинская Екатерина Владимировна. 1906 г. р., из дворян, дочь священника. Проживала в Острове, Отец - Ладинский Владимир расстрелян в 1919 г. за антисоветскую агитацию. Первый муж - белый офицер, помещик Рудин Д. К. Три брата - белые офицеры, в эмиграции. Муж - Федоров Федор Николаевич, 1901 г. р., двое детей.
Короткова Александра Евгеньевна, 1909 г. р., медсестра Псковского изолятора, дочь купца, сестра служителя культа, расстрелянного за контрреволюционную деятельность, два дяди ее были расстреляны в 1918 г. и третий дядя, служитель культа, также был расстрелян. Мать Мария Семеновна, 1881 г. р.; сын - Ершов Николай, 1930 г. р. Муж сидел в тюрьме с 1933 г. со сроком 3 года «за подлоги и растрату».
Симонова Ирина Семеновна, 1890 г. р., до 1930 г. псаломщица в Новосельской церкви. АСЭ (антисоветский элемент). Собирала подписи за оставление колоколов.
Захаров Николай Захарович, 1898 г. р., диакон Елинской церкви. Проживая в деревне Трияпино Заборовского сельсовета Островского района. Член «двадцатки», АСЭ. Отказался от получения паспорта. Читает религиозную литературу единоличникам, отказался oт выплаты платежей и гужповинности.
Федорова-Ладинская Екатерина Владимировна. 1906 г. р., из дворян, дочь священника. Проживала в Острове, Отец - Ладинский Владимир расстрелян в 1919 г. за антисоветскую агитацию. Первый муж - белый офицер, помещик Рудин Д. К. Три брата - белые офицеры, в эмиграции. Муж - Федоров Федор Николаевич, 1901 г. р., двое детей.
Короткова Александра Евгеньевна, 1909 г. р., медсестра Псковского изолятора, дочь купца, сестра служителя культа, расстрелянного за контрреволюционную деятельность, два дяди ее были расстреляны в 1918 г. и третий дядя, служитель культа, также был расстрелян. Мать Мария Семеновна, 1881 г. р.; сын - Ершов Николай, 1930 г. р. Муж сидел в тюрьме с 1933 г. со сроком 3 года «за подлоги и растрату».
Как бывшие монахини подлежали выселению Л. Д. Суворова, 1882 г. р., А. К. Кириллова, 1896 г. р., М. С. Семенова, 1876 г. р., А. И. Игнатьева, 1901 г. р., М. Е. Егорова, 1888 г. р., Л. Е. Ефимова, 1876 г. р., Ашмарина Л. И., 1867 г. р. и др.
Среди выселявшихся встречаются хорошо известные среди псковского духовенства такие фамилии, как Жемчужины, Невдачины, Цветковы, Веpeтинские, Протопоповы, Головацкие, Назарецкие, Городецкие, Троицкие, Воскресенские. Горские145.
Местные советы в рассматриваемый период активизировали свою деятельность по лишению избирательных прав духовенства, членов их семей, бывших монахов и монахинь. В течение 1934 - 1936 гг. вопрос о «лишенцах» постоянно включался в повестки дня заседаний городских и районных советов. Так, например, только в ходе одного заседания президиума Псковского горсовета 17 августа 1935 г. избирательных прав было лишено 40 бывших монахинь и послушниц Вознесенского и Иоанно-Предтечеиского монастырей, в т. ч. Е. И. Андреева, А. А. Афанасьева, М. Г. Григорьева, А. П. Петрова и другие146.
Такое положение существовало до принятия новой Конституции СССР в 1936 г., когда официально снималось ограничение избирательных прав для этой категории населения, но фактически ограничения сохранялись.
В это время вновь усилился процесс закрытия храмов независимо от их конфессиональной принадежности. 15 декабря 1935 г. был закрыт единственный обновленческий храм - Свято-Троицкий кафедральный собор (официально, по документам, по ходатайству церковной «двадцатки»)147. Здание собора горсоветом передавалось для организации антирелигиозного музея.
21 июня 1936 г, под грифом «совершенно секретно» директор Псковского государственного музея В. Зыбковец направил секретарю Псковского окружкома ВКП(б) письмо, в котором предлагал осуществить «полную ликвидацию Троицкого собора». Такое варварское предложение он обусловливал тем, что во время приезда в Псков наркома обороны К. Е. Ворошилова, последний «обратил внимание местных органов на то, что Троицкий собор в Кремле, находящийся на самой высокой точке города, является артиллерийским ориентиром для противника с Запада. Но так как Троицкий собор находится под государственной охраной, как памятник старины, то его снос был оставлен под вопросом». В. Зыбковец утверждал, что «действующие ныне списки памятников... составлялись реакционной, профессурой в 1920 г.», руководствовавшейся не столько соображениями охраны памятников, «сколько в целях сохранить на случай буржуазной помещичьей реставрации церковные здания». Директор музея утверждал, что собор постройки 1682 - 1699 гг. «ничего общего с особенностями стиля псковского зодчества не имеет, и в значительной степени испорчен переделками и ремонтами в XVIII и XIX вв.», а по сему исторической, и культурной ценности не представляет.
Собор не взорвали, а к 1 мая 1939 г. в нем был открыт антирелигиозный музей149.
26 ноября 1935 г. здание бывшей Консистории и Епархиального управления по постановлению президиума Псковского горсовета было передано в ведение музея, а в 1936 г. произошло упразднение Псковской архиерейской кафедры150, которую после архиепископа Варлаама (Ряшенцева) возглавляли:
- епископ Николай (Покровский), (1925 - 1927);
- архиепископ Феофан (Туляков), (29.07.1927 - 25.11.1935);
- епископ Варлаам (Пикалов), (25.11 – 13.12.1935);
- епископ Феодор (Яцковский), (13.12.1935 – 24.08.1936).
К концу 30-х годов почти все архиереи были арестованы или расстреляны, на кафедрах оставались лишь глава Церкви митрополит Московский Сергий (Страгородский), митрополит Ленинградский Алексий (Симанский), архиепископ Димитровский Сергий (Воскресенский) и архиепископ Петергофский Николай (Ярушевич). Архиепископ Николай с 1936 по 1940 гг. являлся, одновременно управляющим Новгородской и Псковской епархиями151.
Одновременно с закрытием Свято-Троицкого собора прекращалась деятельность Никитского и Мироносицкого храмов, также переданных музею. Церковные здания предполагалось использовать под склады. К 1937 г. в Пскове и его окрестностях оставалось только 9 действующих православных церквей. В течение 1936 г. были закрыты: 23 января деревянная церковь XVII в. великомученицы Варвары (передана музею); 5 мая - св. равноапостольного Константина, Покрова от Торга (склад «Псковторга», с 1939 г. - клуб и контора линейно-технического узла) и Покрова от Пролома; 5 июля - кафедральный собор Архистратига Михаила (передан музею); 23 декабря Успения с Полонища, Казанской Божией Матери, апостола Иоанна Богослова и преподобного Сергия с Залужья.
В конце 30-х годов были закрыты церкви Николы в Любятове, Николы от Кожи и единоверческая церковь Николы Явленного; в 1938 г. закрывается церковь Успения с Пароменья. 11 июня 1938 г. ликвидируется еще 3 церкви: Алексеевская, в которой устроили склад для хранения зерна. Бутырская и Варлаамовская (у последней снесли купола и решили устроить кинотеатр). 14 января 1939 г. для хранения зерна Госстрахфонду передали закрытую Космо-Дамианскую с Примостья, 26 июля того же года закрыли Богоявленскую церковь152.
В акте заместителя Председателя Ленинградского областного совета «Союза воинствующих безбожников» С. Л. Галанина от 15 января 1939 г. отмечалось: «Церквей по району (Псковскому – О. К.), по данным Райсовета всего 23, из них закрыто 19. Четыре еще функционируют, в самом Пскове имеется 3 очага поповского дурмана, одна церковь православная, одна старообрядческая и одна еврейская синагога. Попы в своем большинстве по округу арестованы, как враги народа»153.
29 января 1941 г. Псковский горсовет запретил церковной «двадцатке» последнего действующего храма св. Димитрия Мироточивого приходить в эту церковь под тем предлогом, что из-за отсутствия священнослужителя «обряд в православной церкви не проводится»154.
Псковичка Мария Николаевна Благовещенская, в девичестве Боголюбова, духовного сословия, в юности оказалась очевидицей проходивших в Пскове и епархии репрессий на духовенство. Потеряв всех своих родных, она была вынуждена покинуть Псков, а затем, и Россию. В настоящее время проживает в Канаде, в г. Торонто, Мария Николаевна направила свои воспоминания в адрес Синодальной Комиссии по канонизации святых. С ее любезного разрешения мы приводим ниже ее письмо с некоторыми сокращениями. Орфография и пунктуация подлинника сохранены.
«…Я, Мария Николаевна Благовещенская, волею судеб заброшена в Канаду. Живя заграницей уже 50 лет, не забываю Россию и события, пережитые мною там в детстве и юности.
Оставаясь русским и православным человеком, я пристально слежу за духовной литературой, выходящей в свет в России и за рубежом.
Я псковичка и поэтому, естественно, особенно ревностно отношусь к тому, как возрождаются храмы и маленькие приходы Пскова…
Я рада, что сейчас все больше и больше пишут о трагедии духовенства России 20-30 годов, о чем раньше не возможно было даже подумать.
Сейчас в моем доме ...многотомник «Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия». (Имеется в виду книга игумена Дамаскина (Орловского) - О. К.) Я читаю и перечитываю эту книгу, она потрясает меня своею страшной правдой и возвращает в прошлое. В предисловии к Вашей книге сказано о том, что Вы и издатели будете благодарны за любые сведения, которые помогут продлить список мучеников и исповедников Русской Православной Церкви.
Хочу надеяться, что я могу помочь Вам в этом своими воспоминаниями, а также может быть получить от Вас какие-то новые сведения о последних днях некоторых из мучеников.
Итак, я, Мария Николаевна Благовещенская, (девичья фамилия Боголюбова), родилась во Пскове в 1926 году. Моим дедом был о. Николай Боголюбов - миссионер Псковской епархии, а мой прадед о. Семен Черепнин был священником в деревне Колбижецы Псковской губернии. Их могилы во Пскове на Мироносицком кладбище.
Я росла и воспитывалась в доме своей бабушки - Анны Семеновны Боголюбовой (девичья фамилия Черепнина). Круг родных, друзей и знакомых семьи состоял главным образом из священников г. Пскова и его окрестностей. Мы жили на Запсковье, на Американской (ныне Советской) набережной, дом 65.
Мои бабушка и мама погибли в 1944 году во время бомбардировки на погосте Сенно, Псковской губернии. Они погибли вместе от одной бомбы, и их общая могила находится в Сенно.
Мой двоюродный дед, брат моей бабушки о. Алексей Черепнин, родился в 1858 г. Он закончил Псковскую семинарию, учился вместе с Патриархом Тихоном. Он был митрофорным протоиереем, служил в Дмитриевской церкви на кладбище. Жил он в Александровской слободе недалеко от церкви вместе с матушкой Анной Ивановной. У них было два сына Василий и Иван.
Василий был студентом Духовной академии в C.-Петербурге. Во время первой мировой воины пошел на фронт вольноопределяющимся, был произведен в прапорщики. Расстрелян в 1919 году на юге России.
Иван был главным бухгалтером в Псковском банке. В советское время его много раз увольняли с работы, как сына священника, но перед каждым большим отчетом вновь приглашали на работу.
В 1936 году умерла матушка Анна Ивановна Черепнина (матушка о. Алексея). На ее похороны съехалось много духовенства. Служило 10 священников, (я их всех пересчитала и запомнила). Четверо из них были священники из Пскова, шестеро - наши родственники. Все они были молоды. Через год, в 1937 году, уже никого из них не было, и всем, им был вынесен приговор: «10 лет без права переписки». Теперь-то мы знаем, что это значило. О. Алексей был арестован последним из священников Пскова, примерно через год после основной волны арестов. Дмитриевская церковь была закрыта тоже последней, сразу после ареста о. Алексея. А закрывалась она так...
Церковь былa обложена налогом 30 тыс. рублей. Деньги с трудом были собраны среди прихожан и верующих, и налог был уплачен. Вскоре последовало новое распоряжение о дополнительном налоге - 30 тыс. рублей. С большим трудом и эти деньги были собраны, налог уплачен. Последовало новое распоряжение и снова налог в 30 тыс. рублей! Этих денег о. Алексей собрать уже не смог, за что был арестован сначала, домашним арестом, и последняя в городе церковь была закрыта. К этому времени о. Алексею было 80 лет. Последнее время перед арестом он служил дважды в день утром и вечером. После утренней службы днем, ежедневно, зимой и летом он обходил все кладбище - могилку за могилкой и служил панихиды или литии, говоря во время молитвы: «Имена же Ты их, Господи, Сам неси».
Когда о. Алексея спрашивали: «Почему Вы, батюшка, до сих пор не арестованы?» (в шутку вероятно), он отвечал: «Меня мои покойнички держат». Через некоторое время после домашнего ареста о. Алексей был увезен в тюрьму под Ленинградом и посажен в камеру вместе с уголовниками, которые относились к нему очень хорошо. Последний раз я видела его в 1935 году, когда моей маме и мне разрешили свидание с ним. Он был без креста но в подряснике. Позднее один из охранников написал письмо о смерти о. Алексея его сыну Ивану. О. Алексей последние дни уже не мог ходить. Утром перед смертью он встал и начал «служить» - литургию возле своей койки. Он повторял движения облачения, каждения и другие действия во время литургии…
При словах «Тебе поем, Тебе благословим, Тебе благодарим...» он упал и умер. О. Алексей был похоронен в братской могиле. При жизни он часто говорил, что хотел бы умереть перед престолом.
К концу 1938 года во Пскове не осталось ни одной действующей церкви, хотя еще на Пасху 1938 года церковь Косьмы и Демьяна (принадлежала она в то время живоцерковникам) была открытa. Народу на пасхальную службу собралось так много, что не все смогли поместиться в самой церкви и стояли в церковной ограде (в то время церковь была обнесена железной оградой). Я пришла на службу с бабушкой (Анной Семеновной Боголюбовой). У входа в церковь толпа подхватила нас и понесла внутрь, в сторону алтаря, но, не донеся до солеи, понесла обратно и минут через 10 - 15 вынесла обратно из церкви. За всё это время я ни разу не коснулась ногами пола! Даже перекреститься в церкви было невозможно. Встав на твёрдую землю, бабушка сказала: «Слава Богу!» Вскоре после Пасхи церковь Косьмы и Демьяна была закрыта.
О. Илья Черепнин, младший брат о. Алексея Черепнина.
О. Илья служил священником в храме в селе Костыжицы Псковской епархии. Церковь была каменная, с резным, очень красивым иконостасом. Был 1931 год – год коллективизации. На колхозном дворе, расположенном рядом с церковью, варили масло. Вспыхнул пожар. О. Илья выбежал на улицу и закричал: «Православные, спасайте церковь!!!» Колхозный двор сгорел, а церковь уцелела. Вскоре о. Илья был арестован. В 1932 году во Пскове состоялся показательный суд. Вся вина за пожар была свалена на него. О. Илья был обвинен в поджоге колхозного двора, осужден на 5 лет, сослан в лагерь в Казахстан. Умер через 5 лет.
О. Михаил Боголюбов - двоюродный брат Марии Николаевны Боголюбовой, моей мамы. Он служил в деревне Верхний Мост под Псковом. В конце 1936 года или в начале 1937 года был арестован. Арест мужа так подействовал на его матушку, что она несколько повредилась в уме. У них было четверо детей, младший грудной!
О. Константин Знаменский - мой крестный отец. Он окончил Псковскую семинарию. Несколько лет работал учителем. После смерти отца который был священником (о. Александр Знаменский), о. Константин женился на Лидии Михайловне (урождённой Гроздовой) – двоюродной сестре Святейшего Патриарха Тихона. Служил он священником в селе Синие Николы, Псковской губернии. Детей у них не было.
Среди выселявшихся встречаются хорошо известные среди псковского духовенства такие фамилии, как Жемчужины, Невдачины, Цветковы, Веpeтинские, Протопоповы, Головацкие, Назарецкие, Городецкие, Троицкие, Воскресенские. Горские145.
Местные советы в рассматриваемый период активизировали свою деятельность по лишению избирательных прав духовенства, членов их семей, бывших монахов и монахинь. В течение 1934 - 1936 гг. вопрос о «лишенцах» постоянно включался в повестки дня заседаний городских и районных советов. Так, например, только в ходе одного заседания президиума Псковского горсовета 17 августа 1935 г. избирательных прав было лишено 40 бывших монахинь и послушниц Вознесенского и Иоанно-Предтечеиского монастырей, в т. ч. Е. И. Андреева, А. А. Афанасьева, М. Г. Григорьева, А. П. Петрова и другие146.
Такое положение существовало до принятия новой Конституции СССР в 1936 г., когда официально снималось ограничение избирательных прав для этой категории населения, но фактически ограничения сохранялись.
В это время вновь усилился процесс закрытия храмов независимо от их конфессиональной принадежности. 15 декабря 1935 г. был закрыт единственный обновленческий храм - Свято-Троицкий кафедральный собор (официально, по документам, по ходатайству церковной «двадцатки»)147. Здание собора горсоветом передавалось для организации антирелигиозного музея.
21 июня 1936 г, под грифом «совершенно секретно» директор Псковского государственного музея В. Зыбковец направил секретарю Псковского окружкома ВКП(б) письмо, в котором предлагал осуществить «полную ликвидацию Троицкого собора». Такое варварское предложение он обусловливал тем, что во время приезда в Псков наркома обороны К. Е. Ворошилова, последний «обратил внимание местных органов на то, что Троицкий собор в Кремле, находящийся на самой высокой точке города, является артиллерийским ориентиром для противника с Запада. Но так как Троицкий собор находится под государственной охраной, как памятник старины, то его снос был оставлен под вопросом». В. Зыбковец утверждал, что «действующие ныне списки памятников... составлялись реакционной, профессурой в 1920 г.», руководствовавшейся не столько соображениями охраны памятников, «сколько в целях сохранить на случай буржуазной помещичьей реставрации церковные здания». Директор музея утверждал, что собор постройки 1682 - 1699 гг. «ничего общего с особенностями стиля псковского зодчества не имеет, и в значительной степени испорчен переделками и ремонтами в XVIII и XIX вв.», а по сему исторической, и культурной ценности не представляет.
Собор не взорвали, а к 1 мая 1939 г. в нем был открыт антирелигиозный музей149.
26 ноября 1935 г. здание бывшей Консистории и Епархиального управления по постановлению президиума Псковского горсовета было передано в ведение музея, а в 1936 г. произошло упразднение Псковской архиерейской кафедры150, которую после архиепископа Варлаама (Ряшенцева) возглавляли:
- епископ Николай (Покровский), (1925 - 1927);
- архиепископ Феофан (Туляков), (29.07.1927 - 25.11.1935);
- епископ Варлаам (Пикалов), (25.11 – 13.12.1935);
- епископ Феодор (Яцковский), (13.12.1935 – 24.08.1936).
К концу 30-х годов почти все архиереи были арестованы или расстреляны, на кафедрах оставались лишь глава Церкви митрополит Московский Сергий (Страгородский), митрополит Ленинградский Алексий (Симанский), архиепископ Димитровский Сергий (Воскресенский) и архиепископ Петергофский Николай (Ярушевич). Архиепископ Николай с 1936 по 1940 гг. являлся, одновременно управляющим Новгородской и Псковской епархиями151.
Одновременно с закрытием Свято-Троицкого собора прекращалась деятельность Никитского и Мироносицкого храмов, также переданных музею. Церковные здания предполагалось использовать под склады. К 1937 г. в Пскове и его окрестностях оставалось только 9 действующих православных церквей. В течение 1936 г. были закрыты: 23 января деревянная церковь XVII в. великомученицы Варвары (передана музею); 5 мая - св. равноапостольного Константина, Покрова от Торга (склад «Псковторга», с 1939 г. - клуб и контора линейно-технического узла) и Покрова от Пролома; 5 июля - кафедральный собор Архистратига Михаила (передан музею); 23 декабря Успения с Полонища, Казанской Божией Матери, апостола Иоанна Богослова и преподобного Сергия с Залужья.
В конце 30-х годов были закрыты церкви Николы в Любятове, Николы от Кожи и единоверческая церковь Николы Явленного; в 1938 г. закрывается церковь Успения с Пароменья. 11 июня 1938 г. ликвидируется еще 3 церкви: Алексеевская, в которой устроили склад для хранения зерна. Бутырская и Варлаамовская (у последней снесли купола и решили устроить кинотеатр). 14 января 1939 г. для хранения зерна Госстрахфонду передали закрытую Космо-Дамианскую с Примостья, 26 июля того же года закрыли Богоявленскую церковь152.
В акте заместителя Председателя Ленинградского областного совета «Союза воинствующих безбожников» С. Л. Галанина от 15 января 1939 г. отмечалось: «Церквей по району (Псковскому – О. К.), по данным Райсовета всего 23, из них закрыто 19. Четыре еще функционируют, в самом Пскове имеется 3 очага поповского дурмана, одна церковь православная, одна старообрядческая и одна еврейская синагога. Попы в своем большинстве по округу арестованы, как враги народа»153.
29 января 1941 г. Псковский горсовет запретил церковной «двадцатке» последнего действующего храма св. Димитрия Мироточивого приходить в эту церковь под тем предлогом, что из-за отсутствия священнослужителя «обряд в православной церкви не проводится»154.
Псковичка Мария Николаевна Благовещенская, в девичестве Боголюбова, духовного сословия, в юности оказалась очевидицей проходивших в Пскове и епархии репрессий на духовенство. Потеряв всех своих родных, она была вынуждена покинуть Псков, а затем, и Россию. В настоящее время проживает в Канаде, в г. Торонто, Мария Николаевна направила свои воспоминания в адрес Синодальной Комиссии по канонизации святых. С ее любезного разрешения мы приводим ниже ее письмо с некоторыми сокращениями. Орфография и пунктуация подлинника сохранены.
«…Я, Мария Николаевна Благовещенская, волею судеб заброшена в Канаду. Живя заграницей уже 50 лет, не забываю Россию и события, пережитые мною там в детстве и юности.
Оставаясь русским и православным человеком, я пристально слежу за духовной литературой, выходящей в свет в России и за рубежом.
Я псковичка и поэтому, естественно, особенно ревностно отношусь к тому, как возрождаются храмы и маленькие приходы Пскова…
Я рада, что сейчас все больше и больше пишут о трагедии духовенства России 20-30 годов, о чем раньше не возможно было даже подумать.
Сейчас в моем доме ...многотомник «Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия». (Имеется в виду книга игумена Дамаскина (Орловского) - О. К.) Я читаю и перечитываю эту книгу, она потрясает меня своею страшной правдой и возвращает в прошлое. В предисловии к Вашей книге сказано о том, что Вы и издатели будете благодарны за любые сведения, которые помогут продлить список мучеников и исповедников Русской Православной Церкви.
Хочу надеяться, что я могу помочь Вам в этом своими воспоминаниями, а также может быть получить от Вас какие-то новые сведения о последних днях некоторых из мучеников.
Итак, я, Мария Николаевна Благовещенская, (девичья фамилия Боголюбова), родилась во Пскове в 1926 году. Моим дедом был о. Николай Боголюбов - миссионер Псковской епархии, а мой прадед о. Семен Черепнин был священником в деревне Колбижецы Псковской губернии. Их могилы во Пскове на Мироносицком кладбище.
Я росла и воспитывалась в доме своей бабушки - Анны Семеновны Боголюбовой (девичья фамилия Черепнина). Круг родных, друзей и знакомых семьи состоял главным образом из священников г. Пскова и его окрестностей. Мы жили на Запсковье, на Американской (ныне Советской) набережной, дом 65.
Мои бабушка и мама погибли в 1944 году во время бомбардировки на погосте Сенно, Псковской губернии. Они погибли вместе от одной бомбы, и их общая могила находится в Сенно.
Мой двоюродный дед, брат моей бабушки о. Алексей Черепнин, родился в 1858 г. Он закончил Псковскую семинарию, учился вместе с Патриархом Тихоном. Он был митрофорным протоиереем, служил в Дмитриевской церкви на кладбище. Жил он в Александровской слободе недалеко от церкви вместе с матушкой Анной Ивановной. У них было два сына Василий и Иван.
Василий был студентом Духовной академии в C.-Петербурге. Во время первой мировой воины пошел на фронт вольноопределяющимся, был произведен в прапорщики. Расстрелян в 1919 году на юге России.
Иван был главным бухгалтером в Псковском банке. В советское время его много раз увольняли с работы, как сына священника, но перед каждым большим отчетом вновь приглашали на работу.
В 1936 году умерла матушка Анна Ивановна Черепнина (матушка о. Алексея). На ее похороны съехалось много духовенства. Служило 10 священников, (я их всех пересчитала и запомнила). Четверо из них были священники из Пскова, шестеро - наши родственники. Все они были молоды. Через год, в 1937 году, уже никого из них не было, и всем, им был вынесен приговор: «10 лет без права переписки». Теперь-то мы знаем, что это значило. О. Алексей был арестован последним из священников Пскова, примерно через год после основной волны арестов. Дмитриевская церковь была закрыта тоже последней, сразу после ареста о. Алексея. А закрывалась она так...
Церковь былa обложена налогом 30 тыс. рублей. Деньги с трудом были собраны среди прихожан и верующих, и налог был уплачен. Вскоре последовало новое распоряжение о дополнительном налоге - 30 тыс. рублей. С большим трудом и эти деньги были собраны, налог уплачен. Последовало новое распоряжение и снова налог в 30 тыс. рублей! Этих денег о. Алексей собрать уже не смог, за что был арестован сначала, домашним арестом, и последняя в городе церковь была закрыта. К этому времени о. Алексею было 80 лет. Последнее время перед арестом он служил дважды в день утром и вечером. После утренней службы днем, ежедневно, зимой и летом он обходил все кладбище - могилку за могилкой и служил панихиды или литии, говоря во время молитвы: «Имена же Ты их, Господи, Сам неси».
Когда о. Алексея спрашивали: «Почему Вы, батюшка, до сих пор не арестованы?» (в шутку вероятно), он отвечал: «Меня мои покойнички держат». Через некоторое время после домашнего ареста о. Алексей был увезен в тюрьму под Ленинградом и посажен в камеру вместе с уголовниками, которые относились к нему очень хорошо. Последний раз я видела его в 1935 году, когда моей маме и мне разрешили свидание с ним. Он был без креста но в подряснике. Позднее один из охранников написал письмо о смерти о. Алексея его сыну Ивану. О. Алексей последние дни уже не мог ходить. Утром перед смертью он встал и начал «служить» - литургию возле своей койки. Он повторял движения облачения, каждения и другие действия во время литургии…
При словах «Тебе поем, Тебе благословим, Тебе благодарим...» он упал и умер. О. Алексей был похоронен в братской могиле. При жизни он часто говорил, что хотел бы умереть перед престолом.
К концу 1938 года во Пскове не осталось ни одной действующей церкви, хотя еще на Пасху 1938 года церковь Косьмы и Демьяна (принадлежала она в то время живоцерковникам) была открытa. Народу на пасхальную службу собралось так много, что не все смогли поместиться в самой церкви и стояли в церковной ограде (в то время церковь была обнесена железной оградой). Я пришла на службу с бабушкой (Анной Семеновной Боголюбовой). У входа в церковь толпа подхватила нас и понесла внутрь, в сторону алтаря, но, не донеся до солеи, понесла обратно и минут через 10 - 15 вынесла обратно из церкви. За всё это время я ни разу не коснулась ногами пола! Даже перекреститься в церкви было невозможно. Встав на твёрдую землю, бабушка сказала: «Слава Богу!» Вскоре после Пасхи церковь Косьмы и Демьяна была закрыта.
О. Илья Черепнин, младший брат о. Алексея Черепнина.
О. Илья служил священником в храме в селе Костыжицы Псковской епархии. Церковь была каменная, с резным, очень красивым иконостасом. Был 1931 год – год коллективизации. На колхозном дворе, расположенном рядом с церковью, варили масло. Вспыхнул пожар. О. Илья выбежал на улицу и закричал: «Православные, спасайте церковь!!!» Колхозный двор сгорел, а церковь уцелела. Вскоре о. Илья был арестован. В 1932 году во Пскове состоялся показательный суд. Вся вина за пожар была свалена на него. О. Илья был обвинен в поджоге колхозного двора, осужден на 5 лет, сослан в лагерь в Казахстан. Умер через 5 лет.
О. Михаил Боголюбов - двоюродный брат Марии Николаевны Боголюбовой, моей мамы. Он служил в деревне Верхний Мост под Псковом. В конце 1936 года или в начале 1937 года был арестован. Арест мужа так подействовал на его матушку, что она несколько повредилась в уме. У них было четверо детей, младший грудной!
О. Константин Знаменский - мой крестный отец. Он окончил Псковскую семинарию. Несколько лет работал учителем. После смерти отца который был священником (о. Александр Знаменский), о. Константин женился на Лидии Михайловне (урождённой Гроздовой) – двоюродной сестре Святейшего Патриарха Тихона. Служил он священником в селе Синие Николы, Псковской губернии. Детей у них не было.
Я хорошо помню рассказ о. Константина о том, как в 20-е годы однажды глубокой ночью раздался стук в окно и один из крестьян предупредил его о том, чтобы он бежал, т. к. через час их придут убивать. Они с матушкой бежали во Псков и с тех пор о. Константин служил в разных церквях.
Ещё один эпизод из жизни о. Константна. В 1932 или в 1933 году их с матушкой выселили из ЖЭКовской квартиры на ул. Поземского, в которой они прожили много лет. Они были буквально выброшены на улицу и нашли приют в доме моей бабушки - Анны Семеновны Боголюбовой, где и провели свои последние годы жизни до ареста. Все эти годы мы с мамой и бабушкой прожили вместе с ними в одном доме.
При владыках Феофане и Федоре о. Константин был благочинным г. Пскова 1937 год был годом арестов среди духовенства. 24 декабря 1937 года в 2 часа ночи был арестован и о. Константин. Был обыск, длившийся с 2 часов ночи до 5 часов утра. Арестовывавший был корректен и безучастен. В 5 часов о. Константина увели. Он взял с собой приготовленную заранее пару белья и мешочек сухарей. Перед уходом он благословил своих близких. Через несколько дней после ареста матушка Лидия Михаиловна была в тюрьме. В свидании ей отказали, записку и передачу не приняли. Ей объявили, что о. Константин осужден на 10 лет лишения свободы без права переписки. Через 3 месяца матушка была выслана в г. Валдай. Ночь ареста о. Константина я запомнила на всю жизнь!
Незадолго до ареста о. Константин был вызван в НКВД, где ему предложили написать статью в местную газету, в которой он отказался бы от веры, признал бы свои взгляды заблуждением. О. Константин отказался написать такую статью. Я слышала, что многим священникам, особенно молодым, предлагали написать статью подобного рода. В центральных газетах такие статьи появлялись, но во Псковских их не было.
Благодаря тому, что o. Константин был благочинным, а я жила радом со своим крестным эти годы (приблизительно 5 лет), я была свидетелем встреч и разговоров со многими священниками. Это были самые тяжелые годы для духовенства, и вся наша семья была небезучастна к судьбам людей, приходившим в наш дом. К сожалению, время берёт свое и я, вспоминая о прошедшем, часто помню имена и не помню фамилии священников, или наоборот. Но хотелось бы надеяться, что эти, хотя и отрывочные, воспоминания помогли бы Вам в поисках их следов. Итак, я продолжаю.
До 1937 года во Пскове оставались открытыми 4 церкви: Анастасьевская, Дмитриевская, Алексеевская и Успенская. Кроме того, действовали 2 обновленческие церкви (живоцерковников): Космодемьянская и Архангела Михаила. На улицах города можно было часто видеть священников в рясах, но под благословение к ним никто, кроме старушек уже не подходил.
В декабре 1937 года в течение приблизительно двух недель почти все священники были арестованы. Дьяконов к тому времени тоже почти не осталось.
Во Пскове был только один протодиакон – Горохов, который служил ранее в церкви Архангела Михаила. Был он высокого роста, рыжий, отличался необыкновенной силой. Я помню его как сейчас! Когда его пришли арестовывать, ему удалось спрятаться, повиснув на руках за окном, держась за подоконник. Он избежал ареста и бежал из Пскова. Позднее стало известно, что он живет в Сибири.
Вскоре, после прокатившейся по городу - волны арестов духовенства, в местной газете «Колхозник» была опубликована статья, в которой перечислялись арестованные, и сообщалось, что у всех при аресте было найдено и изъято оружие: винтовки, пулеметы, гранаты. Taк, у 80-ти летнего Вла¬дыки Феофана (он незадолго до ареста был назначен митрополитом Новгородским) якобы был изъят пулемёт, а у о. Константина (моего крестного) – гранаты. В понятых при аресте была моя мама (тоже Мария Николаевна Боголюбова) и никаких гранат она, естественно, не видела. Я была потрясена этой ложью!
В то время во Пскове был епископом Владыка Федор, вероятно он был назначен замещать Владыку Феофана после назначения того митрополитом Новгородским. У Владыки Феофана было 2 известных в то время иподиакона - Иван Константинович и Иван Спиридонович. Оба были молодыми, ходили в подрясниках с вышитыми поясками. Не помню о дальнейшей судьбе Ивана Спиридоновича, но Иван Константинович последовал добровольно за своим архиереем в ссылку в Караганду.
О. Виктор Востоков и его отец, тоже священник митрофорный протоиерей, оба служили в церкви Богоявления на Запсковье. При аресте последнего арестовывавшие тащили его за бороду по земле целый квартал. Издевательство над стариком - священником (а ему было далеко за 70 лет) было прекращено после того, как навстречу им попались женщины – работницы со шпагатной фабрики.
Второй сын прот. Востокова был учителем музыки и пения во Пскове, в железнодорожной школе.
О. Вонифатий (не помню фамилии) служил в церкви Успения Богородицы.
Священник Хмелев (не помню имени) служил в Алексеевской церкви. Он был зверски убит в тюрьме, умер от побоев, тело его было тайно выдано родственникам. Отпевал его в Дмитриевской церкви при закрытых дверях мой дедушка о. Алексей Черепнин.
Ещё одна важная деталь из жизни духовенства Пскова.
В 30-тых годах в городе было очень много бедных людей. Это были старики, больные, инвалиды, «лишенцы» из бывших, нигде не работавшие, не получавшие никаких пособий и пенсий люди. Священники Пскова разделили их на группы в несколько человек и приглашали их к себе домой на обед ежедневно.
Я хорошо помню, как у моего дедушки и у крестного моего о. Константина ежедневно обедали больные и увечные люди.
К 1941 году открытых церквей во Пскове уже давно не было. Я не знаю ни одного священника, который бы остался жить во Пскове. Может быть они и жили где-то в отдалённых селах.
Немцы пришли во Псков 4 июля 1941 года. Перед их приходом во Псковской тюрьме сожгли всех заключённых. Вскоре после прихода немцев, когда все немного успокоилось, немцы разрешили чистить церкви и готовить их к службам. Мне в это время было 15 лет и я была в числе молодых людей, которые этим занимались. Я очищала Пароменскую церковь, где хранились какие-то бумаги о криминальных судах, их были целые горы.
Однажды мы разгребали бумаги на хорах, а в церковь вошел высокий, статный священник из вновь прибывших. Он опустился на колени и долго, истово и со слезами молился. Мы затаили дыхание, мы боялись шелохнуться, мы были потрясены его страстной молитвой...
Многие из нас не знали, что его сын при советской власти был осведомителем в НКВД.
В 1941 году во Псков прибыла Духовная миссия из Прибалтики с целью воскресить веру в народе, проповедовать слово Божие. Приехали о. Алексей Ионов, о. Георгий Бенигсен, о. Иоанн Лёгкий (позже он стал епископом Зарубежной Церкви в Нью-Йорке), о. Михаил Шаховской, который после прихода Красной армии был сослан. Были открыты Свято-Троицкий собор, Варлаамовская, Пароменская и Дмитриевская церкви...
Некоторые священники духовной миссии привезли с собой велосипеды и ездили на них по городу и деревням, подоткнув за пояс полы рясы. Видимо они переняли этот способ передвижения у католических священников в Риге. Но вскоре им пришлось отказаться от велосипедов. Прихожане подсмеивались, говорили: «Лучше бы Вы, батюшка, пешком ходили»…
Каково было удивление миссии, когда они увидели во Пскове подготовленные к освящению храмы и сохранившуюся глубокую веру в народе! В сентябре 1941 года был крестный ход во круг стен города, в котором участвовало около 10 тысяч человек!!! Службы в церквях продолжались до 1944 года.
Когда позже, в эмиграции, я встречалась с некоторыми священниками из России, узнав о том, что я из Пскова, они относились ко мне как к родному человеку. Их пребывание во Пскове оставило глубокий след в душе и памяти. Один из, них, бывший в миссии, сказал: «Мы ехали из Риги учить народ, а оказалось, что народ сам учил нас вере и доброте!»
Ещё один эпизод из жизни о. Константна. В 1932 или в 1933 году их с матушкой выселили из ЖЭКовской квартиры на ул. Поземского, в которой они прожили много лет. Они были буквально выброшены на улицу и нашли приют в доме моей бабушки - Анны Семеновны Боголюбовой, где и провели свои последние годы жизни до ареста. Все эти годы мы с мамой и бабушкой прожили вместе с ними в одном доме.
При владыках Феофане и Федоре о. Константин был благочинным г. Пскова 1937 год был годом арестов среди духовенства. 24 декабря 1937 года в 2 часа ночи был арестован и о. Константин. Был обыск, длившийся с 2 часов ночи до 5 часов утра. Арестовывавший был корректен и безучастен. В 5 часов о. Константина увели. Он взял с собой приготовленную заранее пару белья и мешочек сухарей. Перед уходом он благословил своих близких. Через несколько дней после ареста матушка Лидия Михаиловна была в тюрьме. В свидании ей отказали, записку и передачу не приняли. Ей объявили, что о. Константин осужден на 10 лет лишения свободы без права переписки. Через 3 месяца матушка была выслана в г. Валдай. Ночь ареста о. Константина я запомнила на всю жизнь!
Незадолго до ареста о. Константин был вызван в НКВД, где ему предложили написать статью в местную газету, в которой он отказался бы от веры, признал бы свои взгляды заблуждением. О. Константин отказался написать такую статью. Я слышала, что многим священникам, особенно молодым, предлагали написать статью подобного рода. В центральных газетах такие статьи появлялись, но во Псковских их не было.
Благодаря тому, что o. Константин был благочинным, а я жила радом со своим крестным эти годы (приблизительно 5 лет), я была свидетелем встреч и разговоров со многими священниками. Это были самые тяжелые годы для духовенства, и вся наша семья была небезучастна к судьбам людей, приходившим в наш дом. К сожалению, время берёт свое и я, вспоминая о прошедшем, часто помню имена и не помню фамилии священников, или наоборот. Но хотелось бы надеяться, что эти, хотя и отрывочные, воспоминания помогли бы Вам в поисках их следов. Итак, я продолжаю.
До 1937 года во Пскове оставались открытыми 4 церкви: Анастасьевская, Дмитриевская, Алексеевская и Успенская. Кроме того, действовали 2 обновленческие церкви (живоцерковников): Космодемьянская и Архангела Михаила. На улицах города можно было часто видеть священников в рясах, но под благословение к ним никто, кроме старушек уже не подходил.
В декабре 1937 года в течение приблизительно двух недель почти все священники были арестованы. Дьяконов к тому времени тоже почти не осталось.
Во Пскове был только один протодиакон – Горохов, который служил ранее в церкви Архангела Михаила. Был он высокого роста, рыжий, отличался необыкновенной силой. Я помню его как сейчас! Когда его пришли арестовывать, ему удалось спрятаться, повиснув на руках за окном, держась за подоконник. Он избежал ареста и бежал из Пскова. Позднее стало известно, что он живет в Сибири.
Вскоре, после прокатившейся по городу - волны арестов духовенства, в местной газете «Колхозник» была опубликована статья, в которой перечислялись арестованные, и сообщалось, что у всех при аресте было найдено и изъято оружие: винтовки, пулеметы, гранаты. Taк, у 80-ти летнего Вла¬дыки Феофана (он незадолго до ареста был назначен митрополитом Новгородским) якобы был изъят пулемёт, а у о. Константина (моего крестного) – гранаты. В понятых при аресте была моя мама (тоже Мария Николаевна Боголюбова) и никаких гранат она, естественно, не видела. Я была потрясена этой ложью!
В то время во Пскове был епископом Владыка Федор, вероятно он был назначен замещать Владыку Феофана после назначения того митрополитом Новгородским. У Владыки Феофана было 2 известных в то время иподиакона - Иван Константинович и Иван Спиридонович. Оба были молодыми, ходили в подрясниках с вышитыми поясками. Не помню о дальнейшей судьбе Ивана Спиридоновича, но Иван Константинович последовал добровольно за своим архиереем в ссылку в Караганду.
О. Виктор Востоков и его отец, тоже священник митрофорный протоиерей, оба служили в церкви Богоявления на Запсковье. При аресте последнего арестовывавшие тащили его за бороду по земле целый квартал. Издевательство над стариком - священником (а ему было далеко за 70 лет) было прекращено после того, как навстречу им попались женщины – работницы со шпагатной фабрики.
Второй сын прот. Востокова был учителем музыки и пения во Пскове, в железнодорожной школе.
О. Вонифатий (не помню фамилии) служил в церкви Успения Богородицы.
Священник Хмелев (не помню имени) служил в Алексеевской церкви. Он был зверски убит в тюрьме, умер от побоев, тело его было тайно выдано родственникам. Отпевал его в Дмитриевской церкви при закрытых дверях мой дедушка о. Алексей Черепнин.
Ещё одна важная деталь из жизни духовенства Пскова.
В 30-тых годах в городе было очень много бедных людей. Это были старики, больные, инвалиды, «лишенцы» из бывших, нигде не работавшие, не получавшие никаких пособий и пенсий люди. Священники Пскова разделили их на группы в несколько человек и приглашали их к себе домой на обед ежедневно.
Я хорошо помню, как у моего дедушки и у крестного моего о. Константина ежедневно обедали больные и увечные люди.
К 1941 году открытых церквей во Пскове уже давно не было. Я не знаю ни одного священника, который бы остался жить во Пскове. Может быть они и жили где-то в отдалённых селах.
Немцы пришли во Псков 4 июля 1941 года. Перед их приходом во Псковской тюрьме сожгли всех заключённых. Вскоре после прихода немцев, когда все немного успокоилось, немцы разрешили чистить церкви и готовить их к службам. Мне в это время было 15 лет и я была в числе молодых людей, которые этим занимались. Я очищала Пароменскую церковь, где хранились какие-то бумаги о криминальных судах, их были целые горы.
Однажды мы разгребали бумаги на хорах, а в церковь вошел высокий, статный священник из вновь прибывших. Он опустился на колени и долго, истово и со слезами молился. Мы затаили дыхание, мы боялись шелохнуться, мы были потрясены его страстной молитвой...
Многие из нас не знали, что его сын при советской власти был осведомителем в НКВД.
В 1941 году во Псков прибыла Духовная миссия из Прибалтики с целью воскресить веру в народе, проповедовать слово Божие. Приехали о. Алексей Ионов, о. Георгий Бенигсен, о. Иоанн Лёгкий (позже он стал епископом Зарубежной Церкви в Нью-Йорке), о. Михаил Шаховской, который после прихода Красной армии был сослан. Были открыты Свято-Троицкий собор, Варлаамовская, Пароменская и Дмитриевская церкви...
Некоторые священники духовной миссии привезли с собой велосипеды и ездили на них по городу и деревням, подоткнув за пояс полы рясы. Видимо они переняли этот способ передвижения у католических священников в Риге. Но вскоре им пришлось отказаться от велосипедов. Прихожане подсмеивались, говорили: «Лучше бы Вы, батюшка, пешком ходили»…
Каково было удивление миссии, когда они увидели во Пскове подготовленные к освящению храмы и сохранившуюся глубокую веру в народе! В сентябре 1941 года был крестный ход во круг стен города, в котором участвовало около 10 тысяч человек!!! Службы в церквях продолжались до 1944 года.
Когда позже, в эмиграции, я встречалась с некоторыми священниками из России, узнав о том, что я из Пскова, они относились ко мне как к родному человеку. Их пребывание во Пскове оставило глубокий след в душе и памяти. Один из, них, бывший в миссии, сказал: «Мы ехали из Риги учить народ, а оказалось, что народ сам учил нас вере и доброте!»
Хочется рассказать ещё об одном эпизоде, который не могу забыть.
О. Алексей Ионов приехал из Риги и служил в Варлаамовской церкви. Я все мое детство прожила рядом с Варлаамовской церковью, а о. Алексей Ионов позже, уже в эмиграции, был моим учителем в Русской гимназии в г. Зальцбурге. О. Алексей рассказывал: на окраине Пскова, в бане жила женщина, матушка-вдова, вероятно репрессированного в числе многих священника. В описываемое время (1942 – 1943 гг.) она была полупарализована и лежала, не вставая. За ней кто-то ухаживал, а многие псковичи ходили к ней за советом. Посетил её и о. Алексей Ионов. Незадолго до этого он получил небольшую посылку с продуктами, в которой кроме прочей, была баночка варенья. В то время во Пскове было очень голодно. Почти всеми продуктами он поделился, a баночку варенья решил оставить себе.
Когда он пришел к матушке, она потрясла его вопросом: «А варенье-то себе оставил?» Никого из людей, окружавших его, не было в тот момент, когда он открывал свою посылку... После этого о. Алексей часто бывал у нее.
Простите меня за мое, может быть слишком подробное, путанное послание. Я попыталась описать всё, что помню, как можно более правдиво. Несколько слов обо мне. Сейчас мне 74 года. Живу в Канаде, в г. Торонто с 1948 года и всё это время являюсь верной прихожанкой Св.-Троицкого Собора в нашем городе. Преподаю закон Божий и историю России в приходской школе.
В 1993 году я наконец-то попала в родные места и посетила любимые церкви. Очень рада, что не увидела развала и разгрома. Очень много действующих церквей. Целы и, благодаря добрым людям, в порядке могилки моих родных в Сенно и на Мироносицком кладбище.
…Прошу Ваших Святых молитв! Дай Вам Бог успехов в Ваших благородных поисках.
Когда он пришел к матушке, она потрясла его вопросом: «А варенье-то себе оставил?» Никого из людей, окружавших его, не было в тот момент, когда он открывал свою посылку... После этого о. Алексей часто бывал у нее.
Простите меня за мое, может быть слишком подробное, путанное послание. Я попыталась описать всё, что помню, как можно более правдиво. Несколько слов обо мне. Сейчас мне 74 года. Живу в Канаде, в г. Торонто с 1948 года и всё это время являюсь верной прихожанкой Св.-Троицкого Собора в нашем городе. Преподаю закон Божий и историю России в приходской школе.
В 1993 году я наконец-то попала в родные места и посетила любимые церкви. Очень рада, что не увидела развала и разгрома. Очень много действующих церквей. Целы и, благодаря добрым людям, в порядке могилки моих родных в Сенно и на Мироносицком кладбище.
…Прошу Ваших Святых молитв! Дай Вам Бог успехов в Ваших благородных поисках.
Мария Николаевна Благовещенская. Город Торонто
Август 2001 года»156
Август 2001 года»156
К концу 1930-х гг. на первый взгляд могло показаться, что пятилетний план «Союза воинствующих безбожников» по искоренению религии выполнен. Почти все храмы были ликвидированы. Во всей России к 1939 г. осталось лишь 1277 храмов157. Однако результаты переписи населения 1937 г. полностью опровергли подобные предположения: 2/3 сельского населения и 1/3 городского продолжали считать себя верующими158.
Методом более «надежным», чем пропаганда, в «деле борьбы с религией» становятся репрессии. Начиная со второй половины 1937 г. подавляющая часть, духовенства была арестована. Подследственным предъявлялись совершенно надуманные обвинения в заговорах, терроре, саботаже, вредительствах.
Методом более «надежным», чем пропаганда, в «деле борьбы с религией» становятся репрессии. Начиная со второй половины 1937 г. подавляющая часть, духовенства была арестована. Подследственным предъявлялись совершенно надуманные обвинения в заговорах, терроре, саботаже, вредительствах.
Митрополиту Горьковскому и Арзамасскому Феофану (Тулякову), бывшему архиепископу Псковскому и Порховскому, 25 июля 1937 г. было предъявлено обвинение в руководстве «церковно-фашистской организацией». 4 октября 1937 г. его расстреляли. К высшей мере наказания были приговорены и расстреляны, настоятель одного из последних действующих в Ленинграде Князь-Владимирского собора Тихон (Рождественский), бывший епископ Великолукский и Торопецкий; архиепископ Свердловский Макарий (Звездов- Макаров), также епископ Великолукский и Торопецкий в 1926 – 1927 гг.
В 1936 - 1939 гг. погибли митрополиты Серафим (Чичагов), Серафим (Мещеряков), Константин (Дьяков), Серафим (Александров), Евгений (Зернов), архиепископы Питирим (Крылов), Амвросий (Смирнов) и многие другие. В 1938 г. в застенках НКВД скончался митрополит Анатолий (Грисюк). В лагерях погибли выдающийся богослов и философ священник Павел Флоренский, профессор Московской Духовной академии И. В. Попов, широко известный издптель «Религиозно-нравственной библиотеки» профессор М. А. Новоселов и тысячи менее известных служителей и деятелей церкви159.
В 1936 - 1939 гг. погибли митрополиты Серафим (Чичагов), Серафим (Мещеряков), Константин (Дьяков), Серафим (Александров), Евгений (Зернов), архиепископы Питирим (Крылов), Амвросий (Смирнов) и многие другие. В 1938 г. в застенках НКВД скончался митрополит Анатолий (Грисюк). В лагерях погибли выдающийся богослов и философ священник Павел Флоренский, профессор Московской Духовной академии И. В. Попов, широко известный издптель «Религиозно-нравственной библиотеки» профессор М. А. Новоселов и тысячи менее известных служителей и деятелей церкви159.
Как производились аресты, допросы, с какой скоростью тройки выносили постановления о расстрелах, свидетельствуют данные правительственной комиссии по реабилитации жертв политических репрессий:
в 1937 г. было арестовано 136900 православных священнослужителей, из них расстреляно – 85360;
в 1938 г. арестовано 28300, расстреляно – 21500;
в 1939 г. арестовано 1500, расстреляно – 900;
в 1940 г. арестовано 5100, расстреляно – 1100;
в 1941 г. арестовано 4000, расстреляно – 1900.160
Всего из 175800 арестованных в 1937 – 1941 гг. священнослужителей было расстреляно 110700 человек или 63%.
На территории Псковской епархии, по имеющимся к настоящему времени неполным сведениям, за период 1918 – 1940 гг. было расстреляно около 250 священнослужителей. К разным срокам лишения свободы было приговорено около 1000 священноцерковнослужителей, монашествующих и мирян (см.: Псковский помянник пострадавших за веру Христову в ХХ столетии; приложение к «Псковскому синодику»).
Так, по обвинению в шпионаже и антисовецкой деятельности 10 октября 1937 г. был арестован священник Удовской церкви Ашевского района Калининской области Владимир Владимирович Мудров, по социальному положению – неимущий. Поводом к предъявлению обвинения послужил донос, в котором отмечалось, что священник Мудров агитирует крестьян против колхозов, распускает слухи о войне.
Уполномоченный Ашевского РО НКВД Сидоров произвел обыск, доказательств вины не обнаружил. Сам подозреваемый отрицал обвинения в антисоветской деятельности. По делу проходил свидетель председатель колхоза «Социализм» Семен Кузьмин. Он признал правильность обвинений, хотя доказательств тоже не представил. Тем не менее на основании показаний С. Кузьмина Тройка УНКВД Калининской области 25 ноября 1937 г. приняла решение заключить Мудрова в исправительно-трудовой лагерь сроком на 10 лет с принудительными работами. В 1939 г. он там скончался161.
В феврале 1938 г. был арестован священник Сошихинского района Псковского округа Ленинградской области Константин Николаевич Гудков. Хотя обыск в доме ничего не дал, о. Константин был обвинен в создании подпольной организации священнослужителей и крестьян (Лаврова, Иванова, Степанова), целью которой являлось свержение государственного строя. Свидетели по делу, крестьяне д. Владимировец того же района, Розанов и Сараев, на следствии показали, что антисоветская агитация велась, но сами они такавой не слышали. На основе таких «доказательств» 4 марта 1938 г. Особая тройка УНКВД Ленинградской области постановила: К. Н. Гудкова, И. Л. Лаврова, К. Н. Степанова расстрелять, имущество конфисковать. Приговор был приведен в исполнение 6 марта 1938 г. 162
20 августа 1940 г. был арестован уроженец Новгородской губернии священник Иван Николаевич Коведяев. Ему предъявили обвинение в том, что, проживая в Печорах с 1935 по 1940 гг., он сотрудничал с германской разведкой и политической полицией, доносил им о настроениях населения пограничной полосы. Допросы свидетелей В. Б. Булгарина и Г. В. Назимова не дали конкретных доказательств вины священника. Однако обвинение в шпионаже было выдвинуто. Оно основывалось лишь на предположениях лиц, которые расследовали дело, 4 декабря 1940 г. судебная комиссия по уголовным делам Леноблсуда приговорила Н. И. Коведяева к высшей мере наказания163.
Таким образом, период 1920 - 30-х годов - это время нарастающей борьбы советской власти с Церковью и верующими. К священнослужителям применялись самые разнообразные репрессивные меры: лишение гражданских прав, выселение и раскулачивание, повышенное налогообложение, аресты, физическое уничтожение.
Конституция СССР 1936 г. декларировала избирательные права священникам, но фактически у духовенства и верующих не было никаких шансов провести своих кандидатов на выборах в Советы. Такие методы борьбы (со своим народом) имели печальные последствия. Политика ликвидации Церкви и религии привела к физическому уничтожению подавляющего большинства священнослужителей. Если в 1914 г. клир Русской Православной Церкви составлял 68928 священников и диаконов, то к 1937 г. их численность сократилась почти на 96%. К концу 30-х годов церковная жизнь в стране приняла очаговый характер. В Ленинградской области было зарегистрировано всего 15 священников. К 1941 г. в СССР осталось 5665 священнослужителей. В это число входило духовенство, находившееся на территориях, присоединенных к СССР в 1939 - 1940 гг.164
Вся страна и Псковская земля потеряли ничем не восполнимые духовные ценности, важнейшую составляющую национальной христианской культуры, тот слой населения, который испокон веков был носителем Истины, духовности и нравственности в России.
в 1937 г. было арестовано 136900 православных священнослужителей, из них расстреляно – 85360;
в 1938 г. арестовано 28300, расстреляно – 21500;
в 1939 г. арестовано 1500, расстреляно – 900;
в 1940 г. арестовано 5100, расстреляно – 1100;
в 1941 г. арестовано 4000, расстреляно – 1900.160
Всего из 175800 арестованных в 1937 – 1941 гг. священнослужителей было расстреляно 110700 человек или 63%.
На территории Псковской епархии, по имеющимся к настоящему времени неполным сведениям, за период 1918 – 1940 гг. было расстреляно около 250 священнослужителей. К разным срокам лишения свободы было приговорено около 1000 священноцерковнослужителей, монашествующих и мирян (см.: Псковский помянник пострадавших за веру Христову в ХХ столетии; приложение к «Псковскому синодику»).
Так, по обвинению в шпионаже и антисовецкой деятельности 10 октября 1937 г. был арестован священник Удовской церкви Ашевского района Калининской области Владимир Владимирович Мудров, по социальному положению – неимущий. Поводом к предъявлению обвинения послужил донос, в котором отмечалось, что священник Мудров агитирует крестьян против колхозов, распускает слухи о войне.
Уполномоченный Ашевского РО НКВД Сидоров произвел обыск, доказательств вины не обнаружил. Сам подозреваемый отрицал обвинения в антисоветской деятельности. По делу проходил свидетель председатель колхоза «Социализм» Семен Кузьмин. Он признал правильность обвинений, хотя доказательств тоже не представил. Тем не менее на основании показаний С. Кузьмина Тройка УНКВД Калининской области 25 ноября 1937 г. приняла решение заключить Мудрова в исправительно-трудовой лагерь сроком на 10 лет с принудительными работами. В 1939 г. он там скончался161.
В феврале 1938 г. был арестован священник Сошихинского района Псковского округа Ленинградской области Константин Николаевич Гудков. Хотя обыск в доме ничего не дал, о. Константин был обвинен в создании подпольной организации священнослужителей и крестьян (Лаврова, Иванова, Степанова), целью которой являлось свержение государственного строя. Свидетели по делу, крестьяне д. Владимировец того же района, Розанов и Сараев, на следствии показали, что антисоветская агитация велась, но сами они такавой не слышали. На основе таких «доказательств» 4 марта 1938 г. Особая тройка УНКВД Ленинградской области постановила: К. Н. Гудкова, И. Л. Лаврова, К. Н. Степанова расстрелять, имущество конфисковать. Приговор был приведен в исполнение 6 марта 1938 г. 162
20 августа 1940 г. был арестован уроженец Новгородской губернии священник Иван Николаевич Коведяев. Ему предъявили обвинение в том, что, проживая в Печорах с 1935 по 1940 гг., он сотрудничал с германской разведкой и политической полицией, доносил им о настроениях населения пограничной полосы. Допросы свидетелей В. Б. Булгарина и Г. В. Назимова не дали конкретных доказательств вины священника. Однако обвинение в шпионаже было выдвинуто. Оно основывалось лишь на предположениях лиц, которые расследовали дело, 4 декабря 1940 г. судебная комиссия по уголовным делам Леноблсуда приговорила Н. И. Коведяева к высшей мере наказания163.
Таким образом, период 1920 - 30-х годов - это время нарастающей борьбы советской власти с Церковью и верующими. К священнослужителям применялись самые разнообразные репрессивные меры: лишение гражданских прав, выселение и раскулачивание, повышенное налогообложение, аресты, физическое уничтожение.
Конституция СССР 1936 г. декларировала избирательные права священникам, но фактически у духовенства и верующих не было никаких шансов провести своих кандидатов на выборах в Советы. Такие методы борьбы (со своим народом) имели печальные последствия. Политика ликвидации Церкви и религии привела к физическому уничтожению подавляющего большинства священнослужителей. Если в 1914 г. клир Русской Православной Церкви составлял 68928 священников и диаконов, то к 1937 г. их численность сократилась почти на 96%. К концу 30-х годов церковная жизнь в стране приняла очаговый характер. В Ленинградской области было зарегистрировано всего 15 священников. К 1941 г. в СССР осталось 5665 священнослужителей. В это число входило духовенство, находившееся на территориях, присоединенных к СССР в 1939 - 1940 гг.164
Вся страна и Псковская земля потеряли ничем не восполнимые духовные ценности, важнейшую составляющую национальной христианской культуры, тот слой населения, который испокон веков был носителем Истины, духовности и нравственности в России.
Корольков О.П., кандидат исторических наук,
доцент кафедры истории
Псковского госпедуниверситета;
Проскурина А.В., кандидат исторических наук,
преподаватель Филиала СПб Государственного
Инженерно-экономического Университета в г.Пскове;
инокиня Валерия (Мельничук),
насельница Рождества Богородицы
Снетогорского монастыря
Источник: Псковский синодик пострадавших за веру Христову в годину гонений священноцерковнослужителей, монашествующих и мирян Псковской епархии ХХ столетия. Под общей редакцией архимандрита Ермогена (Муртазова). 2005. с. 45-148.
Примечание:
1. Строев П.А. Списки иерархов и настоятелей монастырей Российской церкви. СПб., 1870, гл. 9. Епархия Псковская, стлб. 379-383.
2. Сведения по историографии Псковской епархии и губернии // Псковские епархиальные ведомости (ПЕВ), 1914, №23, с. 496-499; архимандрит Елеазар (Иванов). 400 лет Псковской епархии. - Печоры, 1989; Левин Н.Ф. Кирилло-Мефодиевские традиции в Пскове. - Псков, 1999, с. 39.
3. Сведения по историографии Псковской епархии и губернии // ПЕВ, 1915, №10, с. 226 Грацилепский В.Д. Описание музея Псковского церковно-археологического Комитета - Псков, 1914.
4. Левин Н.Ф. Указ. соч., с. 34-35.
5. Православные монастыри России. Краткий справочник. – Новосибирск, 2000, с. 153.
6. Памятная книжка Псковской губернии на 1913-1914 гг. - Псков, 1913, с. 102-409.
7. Там же.
8. Памятная книжка Псковской губернии на 1895 год. - Псков, 1895, с. 24-25. Православные монастыри России, с. 153.
9. См.: ПЕВ, 1895, №20, с. 348-351; 1900, №10, с 147-148; №22, с. 338-339; 1902, №12, с. 1.
10. Псковский край в истории России. - Псков. 1994, с. 142, 155, 184.
11. Елеазар (Иванов), архимандрит. Указ. соч., с. 3.
12. Левин Н.Ф. Указ. соч., с. 34-35.
13. О деятельности церковно-приходских попечительских Советов вообше и в Псковской епархии в частности // ПЕВ. 1915, №19, с. 401.
14. Приходские попечительские Советы в Псковской епархии // ПЕВ, 1915, №3, с. 69-70.
15. Отзвуки войны // ПЕВ, 1915, № 1, с. 18-19.
16. Корольков О.П. Кооперативное движение в России и Псковской губернии (60-е годы XIX в. - 1917 г.). Историко-экономический обзор. - Псков, 2001, с. 187; Российский государственный исторический архив, ф. 582, оп. 2, д. 6794, лл. 1, 17.
17. Корольков О.П. Указ. соч., с. 138-138.
18. Там же, с. 156.
19. Православные монастыри России, с. 151-152, 170-171.
20. Описание документов и дел. хранящихся в архиве Святейшего правительствующего Синода за 1727 г. - СПб, 1883, т. 7, с. 387; Князев А. Очерки истории Псковской Духовной семинарии от начала до преобразования ее по проекту Устава 1814 г. - М., 1866, с. 9.
21. Болховитинов Евгений История княжества Псковского. - Киев,
1831, с. 51.
22. Цыпин В., протоиерей. История Русской Православной Церкви. 1917-1990. – М., 1994, с. 69.
23. Там же, с. 171-172.
24. ПЕВ, 1915, № 11-12, с. 130-140.
25. Новикова Н.Н. Строительство зданий для учебных заведений Пскова во второй половине XIX-нач. ХХ-го века // Псков, 1997, №7, с 114; Новое здание Великолукского Духовного училища // ПЕВ, 1915, №3, с. 63-66.
26. ПЕВ, 1915, №18, с. 206; №19, с. 216-217, 220.
27. Псковский край в истории России, с. 144.
28. Новикова Н.Н. Указ. соч. с. 114-115; Лукина Н.В. Голубовские хранители реликвий А.С. Пушкина // Псков, 1998, №9, с. 112-113; ПЕВ, 1915, №18, с. 206; №19, с. 216-217, 220.
29. Лещиков В.Н. Земская школа Псковской губернии // Псков, 1996, №4, с. 73, 77; №5, с. 84-85.
30. Отчет о состоянии Псковского Епархиального женского училища за 1913-1914 учебный год // ПЕВ, 1915, №18, с. 208.
31. Памятная книжка Псковской губернии на 1913-1914 г., с. 114-115. 32. Отчет о деятельности Псковского Братства во имя свв. первоучителей Славянских Кирилла и Мефодия за 1913 г. (XXYIII год существования Братства) // ПЕВ, 1915, №1, с. 7-13.
33. Иванова З.П. Музей Псковского археологического обще¬ства // Псков, 1997, №7, с. 101.
34. Регельсон Л. Трагедия Русской Православной Церкви 1917-1945. – Париж, 1997, с. 205, 213.
35. Там же, с. 219-220.
36. Еженедельник ВЧК, 1918, №6, с. 28.
37. Там же; Отдел регистрации архивных фондов (ОРАФ) УФСБ Российской Федерации по Псковской области, д. 128967, лл. 2, 10.
38. Государственный исторический архив Новгородской области (ГИАНО), ф. 481, оп. 1, д. 78, л. 3.
39. Новгородские Епархиальные ведомости, 1919, №4, с. 16.
40. ОРАФ УФСБ РФ по ПО, д. А-20255, л. 264; Корольков О.П. Политические репрессии в стране и на Псковщине в 20-е годы // Не предать забвению. Книга памяти жертв политических репрессий. – Псков, 1997, т. 2, с. 9, 443-445.
41. ОРАФ УФСБ РФ по ПО, д. АА-5021, лл. 160-162; Памятная книжка на 1913-1914 гг., с. 332.
42. Цит. по: Регельсон Л. Указ. соч., с. 255.
43. Псковский набат, 1919, 1 марта.
44. Имеются в виду мощи преподобного Никандра пустынножителя, Псковского чудотворца, который родился в д. Виделебье, монашеский постриг принял в Крыпецком монастыре, схиму в Рождественском монастыре (д. Демянка). Жил отшельником в Никандровой пустыни. Скончался 24 сентября 1581 г. Около 1586 г. над могилой прп. Никандра построен Благовещенский храм и основан Благовещенский Ннкандpoв монастырь (см.: Петров Г.В. Святые земли Псковской // Псков, 2001, N14, с. 17).
45. Преподобный Савва Крыпецкий - основатель Крыпецкого Иоанно-Богословского монастыря (1485 г.). Скончался 28 августа 1495 г. Мощи покоятся в храме Иоанна Богослова (см.: Петров Г.В. Указ. соч., с. 18).
46. Государственный архив новейшей истории Псковской области (ГАНИПО), ф. 9952, оп. 3, д. 28, л. 25-29.
47. См.: Псковский набат, 1929, 14 июня, 6 июля.
48. Васильева О.Ю. Русская Православная Церковь и Советская власть в 1917-1927 гг. // Вопросы истории, 1993, №8, с. 40-54.
49. Регельсон Л. Указ. соч., с. 278-279.
50. Цит. по: Регельсом Л. Указ. соч., с. 281, 283.
51. Игумен Дамаскин (Орловский). Гонения на Русскую Православную Церковь в советский период // Православная энциклопедия. Русская Православная Церковь / Под общей ред. святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II. – M., 2000, с. 181.
52. Церковь и коммунистическое государство. 1917-1941 гг. Документы и материалы. - М., 1996, с. 133-136.
53. «Дела поповские» // Псковский набат, 1922, 21 ноября.
54. См.: Молодежь Псковщины, 1993, №23, 23 мая - 5 нюня.
55. Государственный архив Псковской области (ГАПО), ф. Р-590, оп. 1, д. 1015, лл. 26, 34-35, 148.
56. Там же, л. 123.
57. Церковь и коммунистическое государство, с. 132-133.
58. ГАПО, ф. Р-590, оп. 1, д. 1015. лл. 33-33 об.
59. Там же, лл. 426-426 об.
60. Там же, лл. 105-106.
61. Церковь и коммунистическое государство, с. 136; ГАНИПО, ф. 9, оп. 1, д. 128, л. 12.
62. Там же.
63. Цыпин В., протоиерей. Указ. соч., с. 49-50.
64. Васильева О.К. Указ. соч., с. 46.
65. ГАПО, ф. Р-590, оп. 2, д. 65, лл. 63-64.
66. Борьба с суевериями // Псковский набат, 1922, 8 августа.
67. Псковский набат. 1922, 12 августа.
68. Панчишин И., Пузанов А. Владыка // Новости Пскова, 1999. 15, 22 января.
69. ГАНИПО, ф. 1, оп. 1, д. 247, л. 49; Плоткин К.М. Начало обновленческого раскола в Псковской епархии (1922-1925 гг.) // Труды Псковского политехнического института. - СПб / Псков, 1998, N2, с. 305.
70. ГАПО, ф. Р-590, оп. 2, д. 67, л. 19.
71. ГАНИПО, ф. 1, оп. 1, д. 247, л. 49.
72. Псковский набат, 1922, 8 октября.
73. Плоткин К .М. Указ. соч., с. 305.
74. ГАПО, ф. Р-590, оп 2, д. 65, лл. 63-64.
75. ГАНИПО, ф. 1, оп. 1, д. 247, л. 83 об.
76. Панчишин И., Пузанов А. Указ. Соч.; Плоткин К. М. Указ. соч., с. 305; Синодик С-Петербургской епархии. - СПб, 1999, с. 12.
77. Плоткин К.М. Указ. соч., с. 306; ГАНИПО, ф. 1, оп 1, д, 322, ч. 1, лл. 55-56 об.
78. ГАНИПО, ф. 1, оп. 1, д. 346, л. 158.
79. Псковские церковники // Псковский набат. 1927, 24 мая.
80. Губонин М.Е. Акты Святейшего Патриарха. Тихона и позднейшие документы о преемстве высшей церковной власти 1917-1943 гг. – М., 1994. Приложение 3, с. 942.
81. Ефимов А.Н. Процесс закрытия церквей и обновленческое движение в Пскове в 20-30-е годы XX в. // Псков, 2001, №14, с. 24.
82. ГАНИПО, ф. 1, оп. 1, д. 386, лл. 57, 118, 124, 125, 134.
83. См., напр.: Псковский набат, 1923, 7 июля; 1924, 6 февраля, 31 августа; 1925, 16, 27 июня.
84. См.: Цыпин В., протоиерей. Указ. соч., с. 49-50.
85. Филимонов А.В. Псковские монастыри в первые послеоктябрьские годы // Псковский край. Культура, образование, история. Сб. статей по истории, образованию и культуре Псковской земли. - Псков, 2000, с. 245-247.
86. Там же, с. 248-254.
87. Там же, с. 255-258, 258-262, 263.
88. ГАПО, ф. Р-590, оп. 9, д. 80, лл. 16-16 об.
89. Там же, оп. 1, д. 1327, л. 172.
90. Там же, л. 214.
91. Там же, д. 1056, лл. 2 об. - 3.
92. «Служители Христа» // Псковский набат, 1923, 5 декабря. В тихой обители (путевые заметки) // Псковский набат, 1924, 31 августа.
93. ГАНИПО, ф. 1, оп. 1, д. 386, л. 57.
94. Филимонов А.В. Псковский край в 1920-1930-е годы // Псковский край в истории России. - Псков, 1994» с. 275.
95. ГАПО, ф. Р-590, оп. 1, д. 1506, д. 9.
96. Там же.
97. Там же, оп. 2. д. 106, л. 356.
98. «Служители Христа» // Псковский набат, 1923, 5 декабря.
99. См.: Процесс церковников // Псковский набат, 1924, 3 февраля;
Дело церковников // Псковский набат, 1924, 5, 6 февраля.
100. Псковский набат, 1924, 21 декабря.
101. ГАНИПО, ф. 1, оп. 1, д. 386, лл. 54, 60-61, 85-99.
102. ОРАФ УФСБ РФ по ПО, д. АА-4223, лл. 23, 25, 29. 31.
103. Там же, д. АА-8644, л. 9.
104. Там же. д. АА-5021, л. 158.
105. Там же, л. 79.
106. Там же, д. АА-5021, л. 158.
107. Там же, д. С-7603, АА-5003.
108. Цыпин В., протоиерей. Указ. соч., с. 92.
109. Псковский край в истории России, с. 278; ГАПО, ф. Р-324, оп. 1. д. 292, л. 41 об.; Ефимов А.Н. Указ. соч., с. 25.
110. ГАПО, ф. Р-324, оп. 1, д. 299, лл. 119, 131 об.
111. ОРАФ УФСБ по ПО, д. АА-5006, лл. 156, 160; д. А-19964, л. 206. 112. Там же, д. Арх. 38 фоиц. лл. 10, 12, 20, 60, 65, 68, 186, 205-212.
113. Николаев П.А. Правда истории нужна живущим ныне и тем, кто придет после нас // Не предать забвению. Книга памяти жертв политических репрессий. - Псков, 1996, т. 1, с. 24-25; ОРАФ УФСБ РФ по ПО, д. АА-7368.
114. Цит. по: Васильева О.К. Русская Православная Церковь в 1927-1943 гг. // Вопросы истории, 1994, №4, с. 40.
115. Русская Православная Церковь и коммунистическое государство, с. 202.
116. ГАПО, ф. Р-590, оп. 1, д. 194, л. 141.
117. Там же, д. 115, л. 4.
118. ГАНИПО, ф. 3, оп. 11, д. 416, л. 97.
119. Там же, д. 112.
120. Там же, д. 167, д. 97.
121. ГАПО, ф. Р-590, оп. 1, д. 1506, л. 438.
122. Там же, л. 452.
123. Русская Православная Церковь и коммунистическое государство, с. 284-285.
124. ГАНИПО, ф. 3, оп 1, д. 602, л. 19.
125. История советского крестьянства, - М., 1986, т. 2, с. 207.
126. ГАНИПО, ф. 3, оп. 1, д. 550, л. 28.
127. Не предать забвению. Книга памяти жертв политических репрессий. - Псков, 1997, т. 3, с. 13.
128. ГАНИПО. ф. 578, оп. 372, л. 9.
129. Там же, ф. 3, оп. 1, д. 570, л. 12.
130. Там же, д. 583, л. 9.
131. Там же, д. 4, д. 16.
132. Там же, д. 560, л. 34.
133. Государственный архив новейшей политической истории Новгородской области, ф. 128, оп. 1, д. 665, лл. 79, 98.
134. ГАНИПО, ф. 3, оп. 1, д. 599, л. 9.
135. Центральный государственный архив С.-Петербурга (ЦГА СПб), ф. 1000, оп. 49, д. 54, лл. 3, 10.
136. Сталин И.В. Вопросы ленинизма. – М., 1952, с. 336.
137. ЦГА СПб, ф. 1000, оп. 49, д. 54, л. 13.
138. Там же, д. 33, л. 222.
139. Там же, л. 187.
140. ГАНИПО, ф. 3, оп. 1, д. 541, лл. 25, 26, 29.
141. ОРАФ УФСБ РФ по ПО, д. 2263, лл. 162, 165.
142. История советского крестьянства, с. 314.
143. Сталин И.В. Сочинения. – М., 1949, т. 13, с. 207.
144. Николаев П.А. Указ. соч., с. 31.
145. Архив УВД Псковской области, ф. 29, д. 704, лл. 38, 39; д. 706, лл. 48, 51; д. 705 лл. 15, 38, 57-69; д. 709. лл. 5, 7.
146. ГАПО, ф. Р-324, оп. 1, д. 399, лл. 46 об., 51.
147. Там же, л. 133.
148. Салкина О.В. «Осуждали контрреволюционную деятельность...» // Псков, 1995, №3, с. 109-110; ГАНИПО, ф. 3, оп. 2, д. 41, л. 84.
149. ГАНИПО, ф. 3, оп. 2, д. 1139, л. 28.
150. ГАПО, ф. Р-324, оп. 1. д. 399, л. 109; ф. 1633, oп. 1, д. 4, лл. 32 об.
151. Губонин М.Е. Акты Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Тихона. – M., 1994. Приложение 3, с. 941; Цыпин В., протоиерей. Указ. соч., с. 106.
152. Ефимов А.Н. Указ. соч., с. 25.
153. ГАНИПО, ф. 3, оп. 2, д. 1139, л. 2 об.
154. Ефимов А. Н. Указ, соч., с. 25.
155. Благовещенская М.Н. Письмо игумену Дамаскину (Орловскому), члену Синодальной Комиссии по канонизации святых РПЦ.
156. Там же.
157. Игумен Дамаскин (Орловский). История Русской Православной Церкви в документах Архива Президента Российской Федерации // 2000-летию Рождества Христова посвящается. М., 2001, с. 96-97.
158. Цыпин В., протоиерей. Указ. соч., с. 105.
159. Там же, с. 106.
160. Игумен Дамаскин (Орловский). Указ. соч., с. 95; Яковлев А.Н./ По мотам и елей. М., 1995, с. 94-95.
161. ОРАФ УФСБ РФ по ПО, д. А-1723, лл. 3, 15-17.
162. Там же, д. 857, лл. 1, 11, 17, 51, 55.
163. Там же, д. С-5682, лл. 1, 2, 122, 135.
164. Поспеловский Д.В. Русская Православная Церковь в XX в. - М., 1995, с. 169; Русская Православная Церковь и коммунистическое государство, с. 298; Православная энциклопедия. Русская Православная Церковь, с. 132.
1. Строев П.А. Списки иерархов и настоятелей монастырей Российской церкви. СПб., 1870, гл. 9. Епархия Псковская, стлб. 379-383.
2. Сведения по историографии Псковской епархии и губернии // Псковские епархиальные ведомости (ПЕВ), 1914, №23, с. 496-499; архимандрит Елеазар (Иванов). 400 лет Псковской епархии. - Печоры, 1989; Левин Н.Ф. Кирилло-Мефодиевские традиции в Пскове. - Псков, 1999, с. 39.
3. Сведения по историографии Псковской епархии и губернии // ПЕВ, 1915, №10, с. 226 Грацилепский В.Д. Описание музея Псковского церковно-археологического Комитета - Псков, 1914.
4. Левин Н.Ф. Указ. соч., с. 34-35.
5. Православные монастыри России. Краткий справочник. – Новосибирск, 2000, с. 153.
6. Памятная книжка Псковской губернии на 1913-1914 гг. - Псков, 1913, с. 102-409.
7. Там же.
8. Памятная книжка Псковской губернии на 1895 год. - Псков, 1895, с. 24-25. Православные монастыри России, с. 153.
9. См.: ПЕВ, 1895, №20, с. 348-351; 1900, №10, с 147-148; №22, с. 338-339; 1902, №12, с. 1.
10. Псковский край в истории России. - Псков. 1994, с. 142, 155, 184.
11. Елеазар (Иванов), архимандрит. Указ. соч., с. 3.
12. Левин Н.Ф. Указ. соч., с. 34-35.
13. О деятельности церковно-приходских попечительских Советов вообше и в Псковской епархии в частности // ПЕВ. 1915, №19, с. 401.
14. Приходские попечительские Советы в Псковской епархии // ПЕВ, 1915, №3, с. 69-70.
15. Отзвуки войны // ПЕВ, 1915, № 1, с. 18-19.
16. Корольков О.П. Кооперативное движение в России и Псковской губернии (60-е годы XIX в. - 1917 г.). Историко-экономический обзор. - Псков, 2001, с. 187; Российский государственный исторический архив, ф. 582, оп. 2, д. 6794, лл. 1, 17.
17. Корольков О.П. Указ. соч., с. 138-138.
18. Там же, с. 156.
19. Православные монастыри России, с. 151-152, 170-171.
20. Описание документов и дел. хранящихся в архиве Святейшего правительствующего Синода за 1727 г. - СПб, 1883, т. 7, с. 387; Князев А. Очерки истории Псковской Духовной семинарии от начала до преобразования ее по проекту Устава 1814 г. - М., 1866, с. 9.
21. Болховитинов Евгений История княжества Псковского. - Киев,
1831, с. 51.
22. Цыпин В., протоиерей. История Русской Православной Церкви. 1917-1990. – М., 1994, с. 69.
23. Там же, с. 171-172.
24. ПЕВ, 1915, № 11-12, с. 130-140.
25. Новикова Н.Н. Строительство зданий для учебных заведений Пскова во второй половине XIX-нач. ХХ-го века // Псков, 1997, №7, с 114; Новое здание Великолукского Духовного училища // ПЕВ, 1915, №3, с. 63-66.
26. ПЕВ, 1915, №18, с. 206; №19, с. 216-217, 220.
27. Псковский край в истории России, с. 144.
28. Новикова Н.Н. Указ. соч. с. 114-115; Лукина Н.В. Голубовские хранители реликвий А.С. Пушкина // Псков, 1998, №9, с. 112-113; ПЕВ, 1915, №18, с. 206; №19, с. 216-217, 220.
29. Лещиков В.Н. Земская школа Псковской губернии // Псков, 1996, №4, с. 73, 77; №5, с. 84-85.
30. Отчет о состоянии Псковского Епархиального женского училища за 1913-1914 учебный год // ПЕВ, 1915, №18, с. 208.
31. Памятная книжка Псковской губернии на 1913-1914 г., с. 114-115. 32. Отчет о деятельности Псковского Братства во имя свв. первоучителей Славянских Кирилла и Мефодия за 1913 г. (XXYIII год существования Братства) // ПЕВ, 1915, №1, с. 7-13.
33. Иванова З.П. Музей Псковского археологического обще¬ства // Псков, 1997, №7, с. 101.
34. Регельсон Л. Трагедия Русской Православной Церкви 1917-1945. – Париж, 1997, с. 205, 213.
35. Там же, с. 219-220.
36. Еженедельник ВЧК, 1918, №6, с. 28.
37. Там же; Отдел регистрации архивных фондов (ОРАФ) УФСБ Российской Федерации по Псковской области, д. 128967, лл. 2, 10.
38. Государственный исторический архив Новгородской области (ГИАНО), ф. 481, оп. 1, д. 78, л. 3.
39. Новгородские Епархиальные ведомости, 1919, №4, с. 16.
40. ОРАФ УФСБ РФ по ПО, д. А-20255, л. 264; Корольков О.П. Политические репрессии в стране и на Псковщине в 20-е годы // Не предать забвению. Книга памяти жертв политических репрессий. – Псков, 1997, т. 2, с. 9, 443-445.
41. ОРАФ УФСБ РФ по ПО, д. АА-5021, лл. 160-162; Памятная книжка на 1913-1914 гг., с. 332.
42. Цит. по: Регельсон Л. Указ. соч., с. 255.
43. Псковский набат, 1919, 1 марта.
44. Имеются в виду мощи преподобного Никандра пустынножителя, Псковского чудотворца, который родился в д. Виделебье, монашеский постриг принял в Крыпецком монастыре, схиму в Рождественском монастыре (д. Демянка). Жил отшельником в Никандровой пустыни. Скончался 24 сентября 1581 г. Около 1586 г. над могилой прп. Никандра построен Благовещенский храм и основан Благовещенский Ннкандpoв монастырь (см.: Петров Г.В. Святые земли Псковской // Псков, 2001, N14, с. 17).
45. Преподобный Савва Крыпецкий - основатель Крыпецкого Иоанно-Богословского монастыря (1485 г.). Скончался 28 августа 1495 г. Мощи покоятся в храме Иоанна Богослова (см.: Петров Г.В. Указ. соч., с. 18).
46. Государственный архив новейшей истории Псковской области (ГАНИПО), ф. 9952, оп. 3, д. 28, л. 25-29.
47. См.: Псковский набат, 1929, 14 июня, 6 июля.
48. Васильева О.Ю. Русская Православная Церковь и Советская власть в 1917-1927 гг. // Вопросы истории, 1993, №8, с. 40-54.
49. Регельсон Л. Указ. соч., с. 278-279.
50. Цит. по: Регельсом Л. Указ. соч., с. 281, 283.
51. Игумен Дамаскин (Орловский). Гонения на Русскую Православную Церковь в советский период // Православная энциклопедия. Русская Православная Церковь / Под общей ред. святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II. – M., 2000, с. 181.
52. Церковь и коммунистическое государство. 1917-1941 гг. Документы и материалы. - М., 1996, с. 133-136.
53. «Дела поповские» // Псковский набат, 1922, 21 ноября.
54. См.: Молодежь Псковщины, 1993, №23, 23 мая - 5 нюня.
55. Государственный архив Псковской области (ГАПО), ф. Р-590, оп. 1, д. 1015, лл. 26, 34-35, 148.
56. Там же, л. 123.
57. Церковь и коммунистическое государство, с. 132-133.
58. ГАПО, ф. Р-590, оп. 1, д. 1015. лл. 33-33 об.
59. Там же, лл. 426-426 об.
60. Там же, лл. 105-106.
61. Церковь и коммунистическое государство, с. 136; ГАНИПО, ф. 9, оп. 1, д. 128, л. 12.
62. Там же.
63. Цыпин В., протоиерей. Указ. соч., с. 49-50.
64. Васильева О.К. Указ. соч., с. 46.
65. ГАПО, ф. Р-590, оп. 2, д. 65, лл. 63-64.
66. Борьба с суевериями // Псковский набат, 1922, 8 августа.
67. Псковский набат. 1922, 12 августа.
68. Панчишин И., Пузанов А. Владыка // Новости Пскова, 1999. 15, 22 января.
69. ГАНИПО, ф. 1, оп. 1, д. 247, л. 49; Плоткин К.М. Начало обновленческого раскола в Псковской епархии (1922-1925 гг.) // Труды Псковского политехнического института. - СПб / Псков, 1998, N2, с. 305.
70. ГАПО, ф. Р-590, оп. 2, д. 67, л. 19.
71. ГАНИПО, ф. 1, оп. 1, д. 247, л. 49.
72. Псковский набат, 1922, 8 октября.
73. Плоткин К .М. Указ. соч., с. 305.
74. ГАПО, ф. Р-590, оп 2, д. 65, лл. 63-64.
75. ГАНИПО, ф. 1, оп. 1, д. 247, л. 83 об.
76. Панчишин И., Пузанов А. Указ. Соч.; Плоткин К. М. Указ. соч., с. 305; Синодик С-Петербургской епархии. - СПб, 1999, с. 12.
77. Плоткин К.М. Указ. соч., с. 306; ГАНИПО, ф. 1, оп 1, д, 322, ч. 1, лл. 55-56 об.
78. ГАНИПО, ф. 1, оп. 1, д. 346, л. 158.
79. Псковские церковники // Псковский набат. 1927, 24 мая.
80. Губонин М.Е. Акты Святейшего Патриарха. Тихона и позднейшие документы о преемстве высшей церковной власти 1917-1943 гг. – М., 1994. Приложение 3, с. 942.
81. Ефимов А.Н. Процесс закрытия церквей и обновленческое движение в Пскове в 20-30-е годы XX в. // Псков, 2001, №14, с. 24.
82. ГАНИПО, ф. 1, оп. 1, д. 386, лл. 57, 118, 124, 125, 134.
83. См., напр.: Псковский набат, 1923, 7 июля; 1924, 6 февраля, 31 августа; 1925, 16, 27 июня.
84. См.: Цыпин В., протоиерей. Указ. соч., с. 49-50.
85. Филимонов А.В. Псковские монастыри в первые послеоктябрьские годы // Псковский край. Культура, образование, история. Сб. статей по истории, образованию и культуре Псковской земли. - Псков, 2000, с. 245-247.
86. Там же, с. 248-254.
87. Там же, с. 255-258, 258-262, 263.
88. ГАПО, ф. Р-590, оп. 9, д. 80, лл. 16-16 об.
89. Там же, оп. 1, д. 1327, л. 172.
90. Там же, л. 214.
91. Там же, д. 1056, лл. 2 об. - 3.
92. «Служители Христа» // Псковский набат, 1923, 5 декабря. В тихой обители (путевые заметки) // Псковский набат, 1924, 31 августа.
93. ГАНИПО, ф. 1, оп. 1, д. 386, л. 57.
94. Филимонов А.В. Псковский край в 1920-1930-е годы // Псковский край в истории России. - Псков, 1994» с. 275.
95. ГАПО, ф. Р-590, оп. 1, д. 1506, д. 9.
96. Там же.
97. Там же, оп. 2. д. 106, л. 356.
98. «Служители Христа» // Псковский набат, 1923, 5 декабря.
99. См.: Процесс церковников // Псковский набат, 1924, 3 февраля;
Дело церковников // Псковский набат, 1924, 5, 6 февраля.
100. Псковский набат, 1924, 21 декабря.
101. ГАНИПО, ф. 1, оп. 1, д. 386, лл. 54, 60-61, 85-99.
102. ОРАФ УФСБ РФ по ПО, д. АА-4223, лл. 23, 25, 29. 31.
103. Там же, д. АА-8644, л. 9.
104. Там же. д. АА-5021, л. 158.
105. Там же, л. 79.
106. Там же, д. АА-5021, л. 158.
107. Там же, д. С-7603, АА-5003.
108. Цыпин В., протоиерей. Указ. соч., с. 92.
109. Псковский край в истории России, с. 278; ГАПО, ф. Р-324, оп. 1. д. 292, л. 41 об.; Ефимов А.Н. Указ. соч., с. 25.
110. ГАПО, ф. Р-324, оп. 1, д. 299, лл. 119, 131 об.
111. ОРАФ УФСБ по ПО, д. АА-5006, лл. 156, 160; д. А-19964, л. 206. 112. Там же, д. Арх. 38 фоиц. лл. 10, 12, 20, 60, 65, 68, 186, 205-212.
113. Николаев П.А. Правда истории нужна живущим ныне и тем, кто придет после нас // Не предать забвению. Книга памяти жертв политических репрессий. - Псков, 1996, т. 1, с. 24-25; ОРАФ УФСБ РФ по ПО, д. АА-7368.
114. Цит. по: Васильева О.К. Русская Православная Церковь в 1927-1943 гг. // Вопросы истории, 1994, №4, с. 40.
115. Русская Православная Церковь и коммунистическое государство, с. 202.
116. ГАПО, ф. Р-590, оп. 1, д. 194, л. 141.
117. Там же, д. 115, л. 4.
118. ГАНИПО, ф. 3, оп. 11, д. 416, л. 97.
119. Там же, д. 112.
120. Там же, д. 167, д. 97.
121. ГАПО, ф. Р-590, оп. 1, д. 1506, л. 438.
122. Там же, л. 452.
123. Русская Православная Церковь и коммунистическое государство, с. 284-285.
124. ГАНИПО, ф. 3, оп 1, д. 602, л. 19.
125. История советского крестьянства, - М., 1986, т. 2, с. 207.
126. ГАНИПО, ф. 3, оп. 1, д. 550, л. 28.
127. Не предать забвению. Книга памяти жертв политических репрессий. - Псков, 1997, т. 3, с. 13.
128. ГАНИПО. ф. 578, оп. 372, л. 9.
129. Там же, ф. 3, оп. 1, д. 570, л. 12.
130. Там же, д. 583, л. 9.
131. Там же, д. 4, д. 16.
132. Там же, д. 560, л. 34.
133. Государственный архив новейшей политической истории Новгородской области, ф. 128, оп. 1, д. 665, лл. 79, 98.
134. ГАНИПО, ф. 3, оп. 1, д. 599, л. 9.
135. Центральный государственный архив С.-Петербурга (ЦГА СПб), ф. 1000, оп. 49, д. 54, лл. 3, 10.
136. Сталин И.В. Вопросы ленинизма. – М., 1952, с. 336.
137. ЦГА СПб, ф. 1000, оп. 49, д. 54, л. 13.
138. Там же, д. 33, л. 222.
139. Там же, л. 187.
140. ГАНИПО, ф. 3, оп. 1, д. 541, лл. 25, 26, 29.
141. ОРАФ УФСБ РФ по ПО, д. 2263, лл. 162, 165.
142. История советского крестьянства, с. 314.
143. Сталин И.В. Сочинения. – М., 1949, т. 13, с. 207.
144. Николаев П.А. Указ. соч., с. 31.
145. Архив УВД Псковской области, ф. 29, д. 704, лл. 38, 39; д. 706, лл. 48, 51; д. 705 лл. 15, 38, 57-69; д. 709. лл. 5, 7.
146. ГАПО, ф. Р-324, оп. 1, д. 399, лл. 46 об., 51.
147. Там же, л. 133.
148. Салкина О.В. «Осуждали контрреволюционную деятельность...» // Псков, 1995, №3, с. 109-110; ГАНИПО, ф. 3, оп. 2, д. 41, л. 84.
149. ГАНИПО, ф. 3, оп. 2, д. 1139, л. 28.
150. ГАПО, ф. Р-324, оп. 1. д. 399, л. 109; ф. 1633, oп. 1, д. 4, лл. 32 об.
151. Губонин М.Е. Акты Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Тихона. – M., 1994. Приложение 3, с. 941; Цыпин В., протоиерей. Указ. соч., с. 106.
152. Ефимов А.Н. Указ. соч., с. 25.
153. ГАНИПО, ф. 3, оп. 2, д. 1139, л. 2 об.
154. Ефимов А. Н. Указ, соч., с. 25.
155. Благовещенская М.Н. Письмо игумену Дамаскину (Орловскому), члену Синодальной Комиссии по канонизации святых РПЦ.
156. Там же.
157. Игумен Дамаскин (Орловский). История Русской Православной Церкви в документах Архива Президента Российской Федерации // 2000-летию Рождества Христова посвящается. М., 2001, с. 96-97.
158. Цыпин В., протоиерей. Указ. соч., с. 105.
159. Там же, с. 106.
160. Игумен Дамаскин (Орловский). Указ. соч., с. 95; Яковлев А.Н./ По мотам и елей. М., 1995, с. 94-95.
161. ОРАФ УФСБ РФ по ПО, д. А-1723, лл. 3, 15-17.
162. Там же, д. 857, лл. 1, 11, 17, 51, 55.
163. Там же, д. С-5682, лл. 1, 2, 122, 135.
164. Поспеловский Д.В. Русская Православная Церковь в XX в. - М., 1995, с. 169; Русская Православная Церковь и коммунистическое государство, с. 298; Православная энциклопедия. Русская Православная Церковь, с. 132.