Псков – один из древнейших русских городов, неразрывно связанных с главнейшими событиями отечественной истории. До сих пор неизвестно, в каком году была заложена Псковская крепость, но самые первые строения могли здесь появиться ещё в X веке.
«Здание церкви должно быть красивым, но при этом простым». Беседа с архитектором Андреем Анисимовым
Опубликовано 2 июня 2013 г.
.jpg)
Можно ли считать, что храмы, которые во множестве строятся сейчас в России, отражают облик возрождающегося Православия? Известный церковный архитектор Андрей Анисимов думает, что на этот вопрос нельзя ответить однозначно. С одной стороны, быстрое возведение по всей стране новых храмов не может не радовать, с другой – открытыми остаются вопросы преемственности художественных традиций, соблюдения стиля, канона, да и хотя бы просто чувства меры.
– Кто обычно решает, как будет выглядеть новый храм?
– В лучшем случае – настоятель, но, как правило, старается диктовать свою волю попечитель. И если заказчики имеют какое-то представление о церковной архитектуре, о церковном искусстве, то это хорошо. А если у них нет таких представлений и они основываются только на своем вкусе, который к тому же сформировался в советское время, когда церквей не строили, то, конечно, ситуация более сложная. Но ведь архитектор может показать свои варианты и найти какой-то компромисс. Главная проблема в том, что церковная архитектура – молодая специальность, и очень часто неопытны не только заказчики, но и сами архитекторы.
– Прихожане и клирики часто жалуются, что в новом храме тесно, холодно или душно, что акустика плохая; художники жалуются, что им непонятно, как современные храмы, в основе архитектуры которых синтез разных традиций, расписывать изнутри… Должны ли учитываться все эти пожелания при проектировании новой церкви?
– Все, что вы перечислили, – это беда неопытных архитекторов, которых выдернули с проектирования какого-нибудь торгового комплекса и попросили построить храм по случаю.
Конечно, главная задача храмостроителя – организовать пространство удобно; надо хотя бы знать, где что в храме находится, как идет служба, откуда произносится возглас, какой должна быть акустика, что происходит в алтаре и сколько там должно быть места. Мне пришлось видеть проект, созданный, кстати, академиком, в котором в подклет вела винтовая лестница вокруг престола…
Так как любое церковное искусство имеет сакральное значение, каждый элемент внешнего и внутреннего убранства храма должен быть четко продуман, вплоть до дверной ручки. То есть когда проектируется храм, уже понятно, какой там будет иконостас, какие росписи, понятно, музыка какого стиля там должна звучать. Для меня идеал – это наша древность: иконопись, знаменный распев.
Храмовая архитектура – это колоссальная отдельная сфера, для работы в которой необходимо обладать очень серьезными знаниями. Архитектор, который впервые с этим сталкивается, очень самоуверен. Я сам прошел через все это – мне казалось 25 лет назад, что я все знал. Это теперь я понимаю, что нахожусь только в самом начале пути и с каждым проектом узнаю все больше и больше, что-то новое и важное.
А поначалу кажется все просто, и заказчики и архитекторы кидаются в «творчество». А потом ведь по этим зданиям, которые построены по наитию, без понимания гармонии храмового пространства, потомки будут судить о духовной культуре нашей эпохи!
– А нет ли готового решения? Например, типовых проектов храмов, которые легко, быстро и недорого можно построить?
– Каждый раз это индивидуальный проект. Есть традиция, разнообразие церковной архитектуры колоссальное, поэтому нет смысла строить что-то однотипное – на сложности работ и стоимости это никак не отразится.
Кстати, когда к нам в мастерскую приходят заказчики, то мы их, как правило, приятно удивляем: они открывают для себя столько разных интересных архитектурных решений, что появляется возможность подумать и выбрать проект в зависимости от того, где будет стоять новый храм, какое будет посвящение и кто будет в него ходить.
К примеру, иконостас. Он не обязательно может быть деревянным или закрытым… Так, сейчас мы сделали проект интерьера храма в Патриаршем центре духовного развития детей и молодежи при Даниловом монастыре. Тут мы предложили заказчику открытый иконостас – ведь в этом храме будут собираться новоначальные, молодежь, и, конечно, такой иконостас будет выполнять просветительские, миссионерские задачи.
Хорошо, если заказчик точно знает, что именно он хочет, но так редко бывает. Проблема в том, что у людей существуют не просто вкусовые какие-то предпочтения, а стереотипы.
– То есть все, кто заказывает строительство храма, хотят одного и того же? А чего именно?
– Например, одно время все хотели храм, подобный тому, что на Поклонной горе. И это несмотря на то, что проект этот не самый удачный. Но многим нравится, что он выглядит под стать современной архитектуре – много стекла и бетон. Но не могут быть у храма стеклянные стены, иначе как тогда в нем молиться! Храм должен быть закрытым пространством.
– А что «модно» сейчас?
– Как правило, если строят храм в каком-либо городе, местная областная администрация вместе со спонсорами вкладывают туда очень большие деньги. Ведь в провинции храмов не хватает, а новый большой собор – это уже как визитная карточка. И власти стремятся сделать так, чтобы она выглядела как можно более монументально и богато. Поэтому приветствуется мрамор, золото, а если не так много средств – то искусственный мрамор и нитрид титана, что еще хуже. Например, золотой крест на фоне медной крыши воспринимается как некий акцент, он венчает здание, а если все покрыть нитридом титана? Когда вся крыша золотая – это уже перебор, должна же выстраиваться какая-то логика, драматургия пространства…
Обычно такие крупные стройки поручают местным строительным организациям и архитекторам. Губернатора можно понять: почетно, если все сделают его местные мастера. Но проблема в том, что церковных архитекторов с опытом в принципе очень мало, а в провинции тем более трудно найти специалиста.
В этих условиях очень правильной мне кажется рекомендация Святейшего Патриарха Кирилла: «Давайте поскромнее». Например, когда мы строили Владимирский скит на Валааме, средства были, но расходовать их надо было разумно, вот и решили потратить их не на блеск куполов, не на мраморную роскошь, а сделать храм более строгим, кирпичным, чтобы он вписывался в окружающий северный пейзаж: немного резьбы, немного мозаики… Ведь церковь располагается в монашеской обители. При этом храмовый комплекс включает в себя и келейный корпус, и крестильню, и многие другие необходимые монахам помещения. Нужно было создать именно живой храм, а не просто памятник – поэтому решили деньги потратить на то, что действительно необходимо.
Очень жалко, когда есть все возможности, денег потрачено много, а храм получается невнятным. Именно поэтому, кстати, многие прихожане не любят посещать такие храмы, называют их «новоделами», чувствуют там себя неуютно. Не надо забывать, что эстетическое впечатление от здания церкви имеет важное миссионерское значение.
– Но далеко не каждый приход или город в провинции может «пожаловаться» на избыток денег на строительство храмов.
– Самое главное здесь – не количество денег, а то, чтобы наши желания совпадали с нашими возможностями. Не нужно задаваться целью за 3 копейки построить храм Христа Спасителя, нельзя делать дешевку с искусственным золотым блеском и фальшивыми брильянтами. Ведь и из недорогих материалов можно создать художественное произведение.
Хорошо, если заказчик точно знает, что именно он хочет, но так редко бывает. Проблема в том, что у людей существуют не просто вкусовые какие-то предпочтения, а стереотипы.
– То есть все, кто заказывает строительство храма, хотят одного и того же? А чего именно?
– Например, одно время все хотели храм, подобный тому, что на Поклонной горе. И это несмотря на то, что проект этот не самый удачный. Но многим нравится, что он выглядит под стать современной архитектуре – много стекла и бетон. Но не могут быть у храма стеклянные стены, иначе как тогда в нем молиться! Храм должен быть закрытым пространством.
– А что «модно» сейчас?
– Как правило, если строят храм в каком-либо городе, местная областная администрация вместе со спонсорами вкладывают туда очень большие деньги. Ведь в провинции храмов не хватает, а новый большой собор – это уже как визитная карточка. И власти стремятся сделать так, чтобы она выглядела как можно более монументально и богато. Поэтому приветствуется мрамор, золото, а если не так много средств – то искусственный мрамор и нитрид титана, что еще хуже. Например, золотой крест на фоне медной крыши воспринимается как некий акцент, он венчает здание, а если все покрыть нитридом титана? Когда вся крыша золотая – это уже перебор, должна же выстраиваться какая-то логика, драматургия пространства…
Обычно такие крупные стройки поручают местным строительным организациям и архитекторам. Губернатора можно понять: почетно, если все сделают его местные мастера. Но проблема в том, что церковных архитекторов с опытом в принципе очень мало, а в провинции тем более трудно найти специалиста.
В этих условиях очень правильной мне кажется рекомендация Святейшего Патриарха Кирилла: «Давайте поскромнее». Например, когда мы строили Владимирский скит на Валааме, средства были, но расходовать их надо было разумно, вот и решили потратить их не на блеск куполов, не на мраморную роскошь, а сделать храм более строгим, кирпичным, чтобы он вписывался в окружающий северный пейзаж: немного резьбы, немного мозаики… Ведь церковь располагается в монашеской обители. При этом храмовый комплекс включает в себя и келейный корпус, и крестильню, и многие другие необходимые монахам помещения. Нужно было создать именно живой храм, а не просто памятник – поэтому решили деньги потратить на то, что действительно необходимо.
Очень жалко, когда есть все возможности, денег потрачено много, а храм получается невнятным. Именно поэтому, кстати, многие прихожане не любят посещать такие храмы, называют их «новоделами», чувствуют там себя неуютно. Не надо забывать, что эстетическое впечатление от здания церкви имеет важное миссионерское значение.
– Но далеко не каждый приход или город в провинции может «пожаловаться» на избыток денег на строительство храмов.
– Самое главное здесь – не количество денег, а то, чтобы наши желания совпадали с нашими возможностями. Не нужно задаваться целью за 3 копейки построить храм Христа Спасителя, нельзя делать дешевку с искусственным золотым блеском и фальшивыми брильянтами. Ведь и из недорогих материалов можно создать художественное произведение.
Должен использоваться качественный материал, который подходит для храма. На мой взгляд, это не может быть бетон. Он не пропускает воздух и влагу, это холодный материал, ночью он охлаждается, а когда днем в храм приходят люди, температура повышается, образуется конденсат. В таком здании всегда душно: сложно продумать вентиляцию, она потребует дополнительных больших денег. То есть, придумав храм из «современного и недорогого» материала – бетона, мы должны придумать к нему эффективную систему отопления, вентиляции, специальные краски для внутренних росписей, чтобы выдержали конденсат, и так далее.
В кирпичном храме, который расписан фресками, стены «дышат», впитывают в себя влагу, а потом долго ее отдают: часть – наружу, часть – внутрь. Поэтому в старинных храмах никогда не бывает очень холодно или очень душно. Так что архитектурная традиция тут не просто выполняет эстетические функции – следование ей помогает решать многие практические проблемы, пришедшим в храм помолиться комфортно находиться в этом помещении.
Поэтому и за небольшие деньги можно сделать храм, который будет отвечать определенным необходимым запросам: он должен быть вместительным, теплым, но главное – он должен быть храмом.
Поэтому и за небольшие деньги можно сделать храм, который будет отвечать определенным необходимым запросам: он должен быть вместительным, теплым, но главное – он должен быть храмом.
Если говорить о недорогих материалах, то можно использовать газосиликатные блоки, которые обладают всеми характеристиками кирпича, но они дешевле. Чаше всего мы ищем материалы, которые используются при реставрации. Цемент – это зло для храма.
Используя такие традиционные приемы, можно возвести небольшой храм даже за 5–6 миллионов рублей (без учета стоимости коммуникаций) и за 2,5 месяца работы – и там сразу можно будет служить.
Сейчас мы разрабатываем как раз такую «линейку» бюджетных храмов. Их принцип – легкое и быстрое возведение, так как многолетняя стройка выжимает огромные средства.
– А можете ли вы назвать какие-то конкретные удачные проекты, глядя на которые потомки не осудят нас?
– Может быть, это новый храм в Зачатьевском монастыре в Москве. По крайней мере, для столицы, где вообще много всего очень разного строят, это удачная работа, в которой старые традиции сочетаются с современными технологиями. Этот собор хорошо вписывается в архитектуру центра Москвы.
Используя такие традиционные приемы, можно возвести небольшой храм даже за 5–6 миллионов рублей (без учета стоимости коммуникаций) и за 2,5 месяца работы – и там сразу можно будет служить.
Сейчас мы разрабатываем как раз такую «линейку» бюджетных храмов. Их принцип – легкое и быстрое возведение, так как многолетняя стройка выжимает огромные средства.
– А можете ли вы назвать какие-то конкретные удачные проекты, глядя на которые потомки не осудят нас?
– Может быть, это новый храм в Зачатьевском монастыре в Москве. По крайней мере, для столицы, где вообще много всего очень разного строят, это удачная работа, в которой старые традиции сочетаются с современными технологиями. Этот собор хорошо вписывается в архитектуру центра Москвы.
Вообще всего десять лет назад я не смог бы ответить на этот вопрос – то, что строили тогда, трудно назвать шедеврами, особенно в глубинке. Теперь постепенно возникают какие-то интересные архитектурные проекты.
К сожалению, нет такой традиции сейчас, чтобы архитектурные мастерские существовали при Церкви; может быть, была бы полезна такая централизация. Тогда был бы единый центр, который мог бы анализировать и упорядочивать все разнородные процессы, которые происходят в храмостроительстве.
– Но ведь вы сказали, что типовые проекты невозможны?
– Конечно, не надо типовые… Но ведь можно как-то задать направление, заказы распределять тем, кто лучше с ними справится. Может быть, я не прав, но лично мне хочется несколько ограничить полет фантазии строителей, ведь сейчас, просто имея желание, можно строить все что угодно…
– Но ведь вы сказали, что типовые проекты невозможны?
– Конечно, не надо типовые… Но ведь можно как-то задать направление, заказы распределять тем, кто лучше с ними справится. Может быть, я не прав, но лично мне хочется несколько ограничить полет фантазии строителей, ведь сейчас, просто имея желание, можно строить все что угодно…
В этом году в МАРХИ наконец собираются открыть обучение по специальности «Храмостроитель»; за этим новым начинанием все архитекторы следят с надеждой.
– В предыдущие эпохи в искусстве господствовал какой-либо один стиль. Как можно охарактеризовать стиль сегодняшней храмовой архитектуры?
– Я не знаю, существует ли в России современная светская архитектура. Но, в любом случае, могу сказать точно, что ее законы не применимы к храмостроительству. Мы не можем использовать в ней современные приемы, тот же хай-тек. Ведь храмовая архитектура построена на символике. Задачи у нее другие. Поэтому для меня как для архитектора нет смысла искать необыкновенные новаторские приемы, которые бы порывали с традициями.
– В предыдущие эпохи в искусстве господствовал какой-либо один стиль. Как можно охарактеризовать стиль сегодняшней храмовой архитектуры?
– Я не знаю, существует ли в России современная светская архитектура. Но, в любом случае, могу сказать точно, что ее законы не применимы к храмостроительству. Мы не можем использовать в ней современные приемы, тот же хай-тек. Ведь храмовая архитектура построена на символике. Задачи у нее другие. Поэтому для меня как для архитектора нет смысла искать необыкновенные новаторские приемы, которые бы порывали с традициями.
В своих вкусах я опираюсь на древние образцы. Я, например, не буду строить церковь в стиле классицизма или барокко.
Какой стиль господствует в современном храмостроительстве? Скорее всего, никакого. Часто это самовыражение архитекторов или заказчиков, не имеющее отношения к церковной традиции. Есть несколько архитекторов, которые занимаются храмостроительством постоянно – тут уже есть на что посмотреть. Ведь если появляются знания, практический опыт, да еще если и сам архитектор воцерковляется, он уже начинает жить в этой традиции.
Общей концепции ни у кого нет. Все делают по-разному. Да и я сам могу, например, сделать проект в стиле модерн, или в стиле XVII века, или в стиле византийской архитектуры. Это не потому, что у меня в голове каша, а потому, что это все – любимое. Зависит от ситуации, местоположения, посвящения, предназначения, истории создания храма.
– Есть ли в архитектуре канон как в иконописи?
– Как такового прописанного канона нет. Есть в Писании указания, каким должен быть храм, они даны Самим Богом: как строить Скинию. Сказано, что должен быть сам храм, что должен быть алтарь, святая святых, должен быть притвор, двор и так далее. Это является догматичным. Все остальное – это традиция. Наша задача – выбрать из этой традиции то, что относится именно к традиции, а не к вкусам, которые господствовали в данный период времени. То есть, например, храмы эпохи классицизма или барокко более близки светской архитектуре. В барочном иконостасе, например, вам и иконы будут плохо видны за элементами декора – в то время архитекторов стиль интересовал больше, чем сакральный смысл каждой детали интерьера.
А вот, например, если мы посмотрим на византийский храм, мы не найдем в архитектуре ничего лишнего – все подчинено определенной символике. Причем если это царская архитектура – то она монументальная, там есть и золото, и мозаики, и мрамор. Но существуют и простые маленькие храмы; вспомните, например, Балканы – и там тоже пространство организовано удивительно гармонично.
В любом церковном искусстве главное – это пропорция, потому что пропорции подчеркивают красоту формы. Ведь церковное здание должно быть красивым. Оно может быть простым, но при этом оно должно быть красивым. Любой маленький балканский храм, который площадью 3 на 4 метра, очень красив.
– А русскую традицию маленьких деревянных сельских храмов не стоит ли продолжить?
– Деревянный храм в древнем карельском селе было построить естественно и несложно. Под рукой был и необходимый материал, и мастера, которые отлично владели своим ремеслом, передавали его из поколения в поколение.
Общей концепции ни у кого нет. Все делают по-разному. Да и я сам могу, например, сделать проект в стиле модерн, или в стиле XVII века, или в стиле византийской архитектуры. Это не потому, что у меня в голове каша, а потому, что это все – любимое. Зависит от ситуации, местоположения, посвящения, предназначения, истории создания храма.
– Есть ли в архитектуре канон как в иконописи?
– Как такового прописанного канона нет. Есть в Писании указания, каким должен быть храм, они даны Самим Богом: как строить Скинию. Сказано, что должен быть сам храм, что должен быть алтарь, святая святых, должен быть притвор, двор и так далее. Это является догматичным. Все остальное – это традиция. Наша задача – выбрать из этой традиции то, что относится именно к традиции, а не к вкусам, которые господствовали в данный период времени. То есть, например, храмы эпохи классицизма или барокко более близки светской архитектуре. В барочном иконостасе, например, вам и иконы будут плохо видны за элементами декора – в то время архитекторов стиль интересовал больше, чем сакральный смысл каждой детали интерьера.
А вот, например, если мы посмотрим на византийский храм, мы не найдем в архитектуре ничего лишнего – все подчинено определенной символике. Причем если это царская архитектура – то она монументальная, там есть и золото, и мозаики, и мрамор. Но существуют и простые маленькие храмы; вспомните, например, Балканы – и там тоже пространство организовано удивительно гармонично.
В любом церковном искусстве главное – это пропорция, потому что пропорции подчеркивают красоту формы. Ведь церковное здание должно быть красивым. Оно может быть простым, но при этом оно должно быть красивым. Любой маленький балканский храм, который площадью 3 на 4 метра, очень красив.
– А русскую традицию маленьких деревянных сельских храмов не стоит ли продолжить?
– Деревянный храм в древнем карельском селе было построить естественно и несложно. Под рукой был и необходимый материал, и мастера, которые отлично владели своим ремеслом, передавали его из поколения в поколение.
Сейчас лес диаметром 36 см уже надо заказывать чуть ли не через Правительство России, а строители уже не владеют приемами деревянного храмостроительства – надо тогда искать специалистов-реставраторов, которых всего несколько. Стоить такой «правильный» деревянный храм будет столько же, сколько и каменный. А строить из «карандашиков» – оцилиндрованного бруса, из которых строят дачи и баньки?.. Да из них же нельзя возводить храмы, это уже не архитектура! Конечно, сейчас строят такие варианты только как временные: эти здания некрасивы, недолговечны, да и пожароопасность высокая.
– Сейчас широко обсуждается создание в разных районах Москвы храмов «шаговой доступности», которые возведут из модулей. Сама идея вопросов не вызывает, а как вы можете оценить замысел с точки зрения архитектуры?
– Если это модули, значит это бетон… Правда, я проектов этих не видел лично, поэтому судить не берусь.
Быстровозводимые храмы – это просто воплотить; например, сейчас мы строим храм на Ленинском проспекте, он почти готов за 2,5 месяца.
Можно быстро построить маленькие храмы – хотя бы по примеру псковской архитектуры, которая до невозможности простая, но удивительно одухотворенная.
Для меня не очень понятны огромные городские храмы вместимостью в 1,5 тысячи человек. Ясно, если это кафедральный собор. Но церковную жизнь организовать в нем, создать общину – трудно. Люди пришли и ушли, и священник не в состоянии пообщаться с каждым. Это будут уже не прихожане, а захожане.
Сейчас в многомиллионном мегаполисе церквей очень мало. У нас в московских храмах в воскресенье и праздники яблоку негде упасть, а в будние дни туда приходят на службу 10–15 человек. Огромный храм дорого содержать. То есть всю неделю надо отапливать храм ради того, чтобы в воскресенье там была служба. А потом приходят счета за коммунальные услуги, и всем становится плохо.
А вот наполнить Москву огромным количеством маленьких храмов – это было бы прекрасно. Там батюшка сможет организовать небольшую, но общину, сможет каждого прихожанина окормить.
– Многие жители городов считают, что архитектура храма должна вписываться в окружающую городскую застройку. Целесообразно ли это, по-вашему?
– Это смотря какая застройка. Иногда в той же Москве такая городская современная архитектура, что в ней жить-то не хочется, а не то что впихивать в нее здание храма, да еще подгонять его стиль под нее. Наоборот, я считаю, что церковное сооружение должно выглядеть как райский сад посреди всего этого. То есть храм должен не подделываться под индустриальный пейзаж, а быть контрапунктом. Такая Церковь как бы говорит: есть мирская жизнь, а есть церковная, и если вы хотите такой жизни – приходите сюда. То есть все архитектурные изыски должны подчеркнуть, а не затемнить символический образ храма и прилегающей к нему территории. Например, в Сретенском монастыре храм окружен садом. И это не потому так устроено, что наместник, отец Тихон, розы любит, это так должно быть – как образ райского сада в центре Москвы.
– Вы говорили об архитектуре Византии и Святой Руси как об эталоне, который нужно копировать. Но, например, стиль модерн, возникший в начале XX века, тоже претворял древние образцы, однако художники тогда строили по-настоящему новаторские храмы.
– Стиль модерн, в котором, например, построена Марфо-Мариинская обитель в Москве и к которому принадлежат А.В. Щусев и И.Е. Бондаренко, – это образец прекрасной церковной архитектуры. Почему он был удачным? Потому что художники изучали Псков и Новгород, изучали древность, исконные традиции… Ведь именно в ту эпоху, в начале XX века пришло понимание, что наше традиционное наследие очень богатое и интересное. И тогда стали ориентироваться не на Запад, как это было на протяжении несколько веков, начиная с Петра I, а на свое собственное искусство.
– Если это модули, значит это бетон… Правда, я проектов этих не видел лично, поэтому судить не берусь.
Быстровозводимые храмы – это просто воплотить; например, сейчас мы строим храм на Ленинском проспекте, он почти готов за 2,5 месяца.
Можно быстро построить маленькие храмы – хотя бы по примеру псковской архитектуры, которая до невозможности простая, но удивительно одухотворенная.
Для меня не очень понятны огромные городские храмы вместимостью в 1,5 тысячи человек. Ясно, если это кафедральный собор. Но церковную жизнь организовать в нем, создать общину – трудно. Люди пришли и ушли, и священник не в состоянии пообщаться с каждым. Это будут уже не прихожане, а захожане.
Сейчас в многомиллионном мегаполисе церквей очень мало. У нас в московских храмах в воскресенье и праздники яблоку негде упасть, а в будние дни туда приходят на службу 10–15 человек. Огромный храм дорого содержать. То есть всю неделю надо отапливать храм ради того, чтобы в воскресенье там была служба. А потом приходят счета за коммунальные услуги, и всем становится плохо.
А вот наполнить Москву огромным количеством маленьких храмов – это было бы прекрасно. Там батюшка сможет организовать небольшую, но общину, сможет каждого прихожанина окормить.
– Многие жители городов считают, что архитектура храма должна вписываться в окружающую городскую застройку. Целесообразно ли это, по-вашему?
– Это смотря какая застройка. Иногда в той же Москве такая городская современная архитектура, что в ней жить-то не хочется, а не то что впихивать в нее здание храма, да еще подгонять его стиль под нее. Наоборот, я считаю, что церковное сооружение должно выглядеть как райский сад посреди всего этого. То есть храм должен не подделываться под индустриальный пейзаж, а быть контрапунктом. Такая Церковь как бы говорит: есть мирская жизнь, а есть церковная, и если вы хотите такой жизни – приходите сюда. То есть все архитектурные изыски должны подчеркнуть, а не затемнить символический образ храма и прилегающей к нему территории. Например, в Сретенском монастыре храм окружен садом. И это не потому так устроено, что наместник, отец Тихон, розы любит, это так должно быть – как образ райского сада в центре Москвы.
– Вы говорили об архитектуре Византии и Святой Руси как об эталоне, который нужно копировать. Но, например, стиль модерн, возникший в начале XX века, тоже претворял древние образцы, однако художники тогда строили по-настоящему новаторские храмы.
– Стиль модерн, в котором, например, построена Марфо-Мариинская обитель в Москве и к которому принадлежат А.В. Щусев и И.Е. Бондаренко, – это образец прекрасной церковной архитектуры. Почему он был удачным? Потому что художники изучали Псков и Новгород, изучали древность, исконные традиции… Ведь именно в ту эпоху, в начале XX века пришло понимание, что наше традиционное наследие очень богатое и интересное. И тогда стали ориентироваться не на Запад, как это было на протяжении несколько веков, начиная с Петра I, а на свое собственное искусство.
Искусственный поиск нового – дело пагубное. Например, иконописец не подписывает свою работу – не он ее автор. Так и архитектор, создавая новое здание, должен каждый раз изучить древние образцы и, уже пропустив их через себя, создавать свой проект. Этот процесс для меня всегда самое приятное в работе. Он дает моему мастерству и моей душе гораздо больше, чем если бы я просто самовыражался как жутко талантливый архитектор.
– Вы считаете, что идеи «русского ренессанса» начала XX века созвучны и нашей эпохе?
– Сейчас многие художники ощущают себя в том же состоянии – им еще предстоит изучить, открыть, скопировать многое. Тогда только они смогут творить в рамках традиции. Но, например, новое поколение архитекторов, которым сейчас 20–22 года, уже идет дальше – я это вижу на примере своих учеников. Так, например, я видел проекты храмов в новаторском стиле, но которые созданы не просто в целях самовыражения, а на основе глубокого понимания православных традиций: там остаются формы, пропорции «золотого сечения», построение на четырех столпах, с барабаном и главками, то есть крестово-купольная система. Но такую архитектуру могут создавать только верующие люди, которые знают жизнь Церкви.
– Сейчас многие художники ощущают себя в том же состоянии – им еще предстоит изучить, открыть, скопировать многое. Тогда только они смогут творить в рамках традиции. Но, например, новое поколение архитекторов, которым сейчас 20–22 года, уже идет дальше – я это вижу на примере своих учеников. Так, например, я видел проекты храмов в новаторском стиле, но которые созданы не просто в целях самовыражения, а на основе глубокого понимания православных традиций: там остаются формы, пропорции «золотого сечения», построение на четырех столпах, с барабаном и главками, то есть крестово-купольная система. Но такую архитектуру могут создавать только верующие люди, которые знают жизнь Церкви.
Антон Леонтьев