Псков – один из древнейших русских городов, неразрывно связанных с главнейшими событиями отечественной истории. До сих пор неизвестно, в каком году была заложена Псковская крепость, но самые первые строения могли здесь появиться ещё в X веке.
Кирпич и раствор
Опубликовано 22 января 2015 г.
«Для скрепления кирпичей между собой применяется строительный раствор. Растворы для кирпичной кладки могут применяться на известковой, цементно-известковой или цементной основе».
Семьдесят процентов разводов в Великобритании происходят из-за...
Предложите три варианта ответа.
Пьянство? — Нет. Не угадали.
Измена? — Безусловно, немало семей распадаются по этой причине. Но не семьдесят процентов. Идем дальше.
Финансовые причины? «Не сошлись характерами»? — Уже ближе. Но еще не точно.
Внимание, правильный ответ: ссоры на почве обязанностей по дому.
В Норвегии после проведенного исследования выяснили, что самые стабильные отношения — в тех семьях, где женщины согласны брать львиную часть домашних обязанностей на себя. При этом неважно, работают они или нет. Там же, где царит равноправие, люди разводятся.
Нет, я не лью воду на мельницу мужского шовинизма. И я даже не за домострой. Я пытаюсь понять, как сохранить семью в современных условиях.
Мне обидно, когда от меня ожидается ежедневное, бессменное обслуживание мужской части населения нашей семьи. Это при том, что женское население составляю я одна. Я бунтую тихо или громко, но мой бунт воспринимается как восстание мебели.
Я стала лучше понимать мужа, когда сама вышла на работу. Правда, на полставки, но с очень интенсивной нагрузкой. И когда прихожу домой после долгих занятий, после калейдоскопа лиц и впечатлений, мне хочется уюта. И тишины. Я знать не хочу, почему сгорела пицца. И почему не сделаны уроки. Это, может быть, очень эгоистично с моей стороны, не по-женски, но меня ничего не интересует. Кроме ужина, конечно.
Теперь я представляю, что ожидает найти дома супруг, который приходит такой усталый, что не может разговаривать. И ему хочется уюта. И тишины. Дальше возвращаемся к предыдущему абзацу.
А теперь вопрос: так кто же создаст этот самый уют, необходимый для нормального функционирования человека?
У тебя аврал, а у меня отчет. У тебя конференция, а у меня комиссия. Ты сегодня работал без перерыва, а мне пришлось заменять коллегу. А как же уют? Где ты, домашний борщ, повышающий работоспособность?
А где сверкающая чистотой кухня и румяные дети с проверенными уроками? Но это еще не самое главное. Главное: кто будет психологом, который все поймет, ухом, которое будет слушать, рукой, которая будет гладить, и плечом, на которое можно опереться? — Жена считает, что, конечно же, муж. А муж — что, конечно, жена.
И я думаю, правы оба. Но от жены гораздо чаще требуется, чтобы именно она была и ухом, и рукой, и психологом. «Men make houses, women make homes», — говорят англичане. Мужчины строят дома, а женщины хранят очаг.
Я много слышала о том, как прабабушка учила дочерей, как подлаживаться к мужчине, как его понимать. Но никогда не слышала, чтобы прадедушка учил сыновей, как угодить жене.
Т.е. раньше девочку готовили к роли психолога с младых ногтей.
А тут начитаешься романтической литературы и ждешь его — такого умного, тонкого, доброго, тактичного, всегда имеющего платок наготове, чтобы вытереть твои слезы, и цветы, чтобы твое лицо озарилось улыбкой, который поймет тебя, как никто-никто на свете. Кстати, Реттов Батлеров в жизни не бывает. Маргарет Митчелл призналась, что списала его со своего первого мужа, но жить с обаятельным и мужественным супругом не представлялось возможным ввиду его горького пьянства. Прототип кумира XX века утешал, понимал, вытирал слезы и произносил блистательные монологи в перерывах между запоями. А в остальное время, я полагаю, и сам нуждался в няньке.
Мы все хотим старшего и понимающего. А сами желаем оставаться младшими.
Все чаще слышу рассказы подруг и знакомых о родственницах и соседках, которые не готовы к материнству ни в двадцать пять, ни в тридцать пять, которых рождение детей приводит в такой шок, что они начинают чудить: оставляют грудничка восьмидесятилетнему свекру, а сами уезжают к маме посреди ночи. Или отказываются готовить и ждут мужа с работы, чтобы он стал всем, по Карлсону, родной матерью. Чтобы после работы приготовил обед, погулял с малышом и вывел жену из депрессии.
На ум приходит такое сравнение: мужчины — кирпичи, а женщины — известковый раствор. Вместе мы — стена.
Но раствору стало обидно, что он раствор. Аморфный, не имеющий выраженной индивидуальности. То ли дело кирпич: такой хорошенький параллелепипед! И раствор стал конкурировать с кирпичом, завидовать кирпичу. И сам превратился в кирпич. Порой кирпичи из раствора становились намного лучше природных кирпичей по всем параметрам. Одна беда — раствора не осталось. И вот — груда кирпичей. Высококачественных. Ровных. Твердых. А стены из них не построишь — никто не хочет быть раствором.
Предложите три варианта ответа.
Пьянство? — Нет. Не угадали.
Измена? — Безусловно, немало семей распадаются по этой причине. Но не семьдесят процентов. Идем дальше.
Финансовые причины? «Не сошлись характерами»? — Уже ближе. Но еще не точно.
Внимание, правильный ответ: ссоры на почве обязанностей по дому.
В Норвегии после проведенного исследования выяснили, что самые стабильные отношения — в тех семьях, где женщины согласны брать львиную часть домашних обязанностей на себя. При этом неважно, работают они или нет. Там же, где царит равноправие, люди разводятся.
Нет, я не лью воду на мельницу мужского шовинизма. И я даже не за домострой. Я пытаюсь понять, как сохранить семью в современных условиях.
Мне обидно, когда от меня ожидается ежедневное, бессменное обслуживание мужской части населения нашей семьи. Это при том, что женское население составляю я одна. Я бунтую тихо или громко, но мой бунт воспринимается как восстание мебели.
Я стала лучше понимать мужа, когда сама вышла на работу. Правда, на полставки, но с очень интенсивной нагрузкой. И когда прихожу домой после долгих занятий, после калейдоскопа лиц и впечатлений, мне хочется уюта. И тишины. Я знать не хочу, почему сгорела пицца. И почему не сделаны уроки. Это, может быть, очень эгоистично с моей стороны, не по-женски, но меня ничего не интересует. Кроме ужина, конечно.
Теперь я представляю, что ожидает найти дома супруг, который приходит такой усталый, что не может разговаривать. И ему хочется уюта. И тишины. Дальше возвращаемся к предыдущему абзацу.
А теперь вопрос: так кто же создаст этот самый уют, необходимый для нормального функционирования человека?
У тебя аврал, а у меня отчет. У тебя конференция, а у меня комиссия. Ты сегодня работал без перерыва, а мне пришлось заменять коллегу. А как же уют? Где ты, домашний борщ, повышающий работоспособность?
А где сверкающая чистотой кухня и румяные дети с проверенными уроками? Но это еще не самое главное. Главное: кто будет психологом, который все поймет, ухом, которое будет слушать, рукой, которая будет гладить, и плечом, на которое можно опереться? — Жена считает, что, конечно же, муж. А муж — что, конечно, жена.
И я думаю, правы оба. Но от жены гораздо чаще требуется, чтобы именно она была и ухом, и рукой, и психологом. «Men make houses, women make homes», — говорят англичане. Мужчины строят дома, а женщины хранят очаг.
Я много слышала о том, как прабабушка учила дочерей, как подлаживаться к мужчине, как его понимать. Но никогда не слышала, чтобы прадедушка учил сыновей, как угодить жене.
Т.е. раньше девочку готовили к роли психолога с младых ногтей.
А тут начитаешься романтической литературы и ждешь его — такого умного, тонкого, доброго, тактичного, всегда имеющего платок наготове, чтобы вытереть твои слезы, и цветы, чтобы твое лицо озарилось улыбкой, который поймет тебя, как никто-никто на свете. Кстати, Реттов Батлеров в жизни не бывает. Маргарет Митчелл призналась, что списала его со своего первого мужа, но жить с обаятельным и мужественным супругом не представлялось возможным ввиду его горького пьянства. Прототип кумира XX века утешал, понимал, вытирал слезы и произносил блистательные монологи в перерывах между запоями. А в остальное время, я полагаю, и сам нуждался в няньке.
Мы все хотим старшего и понимающего. А сами желаем оставаться младшими.
Все чаще слышу рассказы подруг и знакомых о родственницах и соседках, которые не готовы к материнству ни в двадцать пять, ни в тридцать пять, которых рождение детей приводит в такой шок, что они начинают чудить: оставляют грудничка восьмидесятилетнему свекру, а сами уезжают к маме посреди ночи. Или отказываются готовить и ждут мужа с работы, чтобы он стал всем, по Карлсону, родной матерью. Чтобы после работы приготовил обед, погулял с малышом и вывел жену из депрессии.
На ум приходит такое сравнение: мужчины — кирпичи, а женщины — известковый раствор. Вместе мы — стена.
Но раствору стало обидно, что он раствор. Аморфный, не имеющий выраженной индивидуальности. То ли дело кирпич: такой хорошенький параллелепипед! И раствор стал конкурировать с кирпичом, завидовать кирпичу. И сам превратился в кирпич. Порой кирпичи из раствора становились намного лучше природных кирпичей по всем параметрам. Одна беда — раствора не осталось. И вот — груда кирпичей. Высококачественных. Ровных. Твердых. А стены из них не построишь — никто не хочет быть раствором.
Некоторые женщины умудряются совмещать кирпичность с растворностью. Но многим тяжело найти это равновесие. А некоторые не могут определиться со своей ролью в этом мире: общество навязывает одно, семья требует другого, а самой хочется третьего. Но самое сложное: когда муж хочет видеть в супруге взаимоисключающие роли. Чтобы и работала, и интересным человеком была, и копейку в дом приносила, и уют создавала. Не говоря уж о том, чтобы хорошо выглядела. А как этого достичь, он не то что бы не знает, он даже не хочет знать. Ведь его же мама как-то успевала. Правда, у нее был один ребенок — он сам. И две бабушки помогали. А тут молодые сами крутятся, двоих-троих детей растят вдали от дома.
Услышала интересное мнение по поводу стремительного роста числа однополых пар.
Мужчины боятся женщин: они сложны и неприветливы. Требовательны. Непредсказуемы. Агрессивны. А женщины боятся мужчин, как боятся всего нового. Глобально другого. Инопланетного. Потенциально враждебного.
И вот, чтобы не притираться, не конфликтовать, не подвергаться опасности, люди тянутся к «своему отражению в зеркале», к «партнеру» своего пола. Это кажется проще и эмоционально менее травматично.
Читала, как жалуются порой священники на инфантилизм и эгоизм прихожан. Предлагает батюшка девушке присмотреться к такому-то молодому человеку, а она спрашивает: «А какая у него машина?» Прямо по-одесски: «А шо я с этого буду иметь?» А когда батюшка деликатно интересуется у молодого человека, не нравится ли ему такая-то девушка из хора, в ответ слышит испуганное: «Вы, что, батюшка, жениться? А что я буду делать с женой? Ее же обеспечивать надо, разбираться с ее загадочной душой... Нет, это не для меня».
В Швеции по всей стране был показан фильм, сделанный, разумеется, на заказ. Сравнивались две семьи: традиционная и «однополая». В традиционной — что ни день, то скандалы, грубость, непонимание, конфликты мужа и жены, детей и родителей. А в нетрадиционной — все гладко и спокойно. Как говорится, почувствуйте разницу.
Один старец описывал типичную картину: когда люди живут в «свободных» отношениях, часто все у них хорошо, они не повышают голос друг на друга, понимают друг друга, все у них мирно и славно. Но как только предпринимается шаг в сторону узаконивания отношений — будь то роспись в ЗАГСе или венчание — сразу начинаются проблемы. И это оттого, что в первом случае враг на них не ополчается: они и так в его руках. А как только люди захотят жить по Божьи или хотя бы по-человечески, начинаются испытания.
Одна знакомая католичка как-то сказала: развод — дело не двоих человек, а двадцати, сорока, ста. Разводятся не двое — разводятся две семьи.
Все чаще бывает, что хорошие верующие люди женятся в надежде создать прекрасную семью и воспитать замечательных детей. А через несколько лет после свадьбы и рождения детей все ярче проявляется травмированность одного из супругов (чаще всего мужа) из-за того, что его родители плохо жили или развелись. Казалось бы, поезд ушел, растут дети, хватит оглядываться назад, стройте счастье детей! Но муж вдруг понимает, что он и сам обделен с детства и потому не умеет давать своим детям защиту и радость.
Мне кажется, надеяться на то, что наши дети будут лучше нас, — ошибка. Не вижу для этого предпосылок. Каждому поколению своя задача. Наша задача — сохранить семью. Их задача, «программа-минимум» — остаться нормальными. Планка снижается. Чем хуже мы выполним свою, тем меньше шансов оставляем им.
Как сказал кто-то из великих, человеку невозможно уверовать, если он не увидит отблеск вечной жизни в глазах другого.
Если у наших детей не будет опыта нормальной семьи, они и сами, возможно, не захотят ее создать или, создав, не смогут сохранить.
Бездна уже открывает свою пасть, чтобы их поглотить. А мы стоим на краю и ссоримся из-за несходства характеров.
Услышала интересное мнение по поводу стремительного роста числа однополых пар.
Мужчины боятся женщин: они сложны и неприветливы. Требовательны. Непредсказуемы. Агрессивны. А женщины боятся мужчин, как боятся всего нового. Глобально другого. Инопланетного. Потенциально враждебного.
И вот, чтобы не притираться, не конфликтовать, не подвергаться опасности, люди тянутся к «своему отражению в зеркале», к «партнеру» своего пола. Это кажется проще и эмоционально менее травматично.
Читала, как жалуются порой священники на инфантилизм и эгоизм прихожан. Предлагает батюшка девушке присмотреться к такому-то молодому человеку, а она спрашивает: «А какая у него машина?» Прямо по-одесски: «А шо я с этого буду иметь?» А когда батюшка деликатно интересуется у молодого человека, не нравится ли ему такая-то девушка из хора, в ответ слышит испуганное: «Вы, что, батюшка, жениться? А что я буду делать с женой? Ее же обеспечивать надо, разбираться с ее загадочной душой... Нет, это не для меня».
В Швеции по всей стране был показан фильм, сделанный, разумеется, на заказ. Сравнивались две семьи: традиционная и «однополая». В традиционной — что ни день, то скандалы, грубость, непонимание, конфликты мужа и жены, детей и родителей. А в нетрадиционной — все гладко и спокойно. Как говорится, почувствуйте разницу.
Один старец описывал типичную картину: когда люди живут в «свободных» отношениях, часто все у них хорошо, они не повышают голос друг на друга, понимают друг друга, все у них мирно и славно. Но как только предпринимается шаг в сторону узаконивания отношений — будь то роспись в ЗАГСе или венчание — сразу начинаются проблемы. И это оттого, что в первом случае враг на них не ополчается: они и так в его руках. А как только люди захотят жить по Божьи или хотя бы по-человечески, начинаются испытания.
Одна знакомая католичка как-то сказала: развод — дело не двоих человек, а двадцати, сорока, ста. Разводятся не двое — разводятся две семьи.
Все чаще бывает, что хорошие верующие люди женятся в надежде создать прекрасную семью и воспитать замечательных детей. А через несколько лет после свадьбы и рождения детей все ярче проявляется травмированность одного из супругов (чаще всего мужа) из-за того, что его родители плохо жили или развелись. Казалось бы, поезд ушел, растут дети, хватит оглядываться назад, стройте счастье детей! Но муж вдруг понимает, что он и сам обделен с детства и потому не умеет давать своим детям защиту и радость.
Мне кажется, надеяться на то, что наши дети будут лучше нас, — ошибка. Не вижу для этого предпосылок. Каждому поколению своя задача. Наша задача — сохранить семью. Их задача, «программа-минимум» — остаться нормальными. Планка снижается. Чем хуже мы выполним свою, тем меньше шансов оставляем им.
Как сказал кто-то из великих, человеку невозможно уверовать, если он не увидит отблеск вечной жизни в глазах другого.
Если у наших детей не будет опыта нормальной семьи, они и сами, возможно, не захотят ее создать или, создав, не смогут сохранить.
Бездна уже открывает свою пасть, чтобы их поглотить. А мы стоим на краю и ссоримся из-за несходства характеров.
Людмила Селенская